– Знаю, – со странной интонацией ответила Айрин. – Я слышала, что она сейчас нигде не снимается, и уже давно перебралась обратно в Кенгьюбери.
– Вот как? – удивилась Меган. – Странно, наш коллега пытался до нее достучаться, но так и не смог.
– Если хотя бы часть того, что я слышала о Шейле – правда, то у нее сейчас непростой период. Боюсь, что она просто не хочет никого видеть.
– Что же, спасибо.
Меган протянула Айрин Нолан визитку и попросила позвонить в случае, если та что-нибудь вспомнит. Вслед за Гансом вышла из душного кафе. Теплый ветерок радостно взъерошил волосы, словно радуясь долгожданной встрече.
Отойдя пару шагов, Ганс повернулся к Меган вполоборота.
– Так что у вас на уме?
– Меня беспокоит то, что сказала Айрин, – задумчиво сказала она. – Шейла Макинтайр изменилась в одночасье, перестала общаться с сестрой, загубила карьеру… Для подобных перемен должны быть веские, очень веские причины.
– Но, если ей верить, это произошло около десяти лет назад. Какое это может иметь значение?
– Судя по всему, с тех пор ситуация не изменилась. Я подумала… – Меган помолчала, невидяще глядя перед собой. – Иногда прошлое имеет свойство возвращаться. Что, если все эти годы Шейла хранила какой-то секрет, который каким-то образом связан с убийством ее сестры?
Может, она просто цепляется за воздух и строит замки из песка. А может, и нет.
Тайны прошлого порой всплывают наружу спустя долгие годы. Прошлое Меган до сих пор ходило рука об руку с ней.
Глава одиннадцатая
Сивилла оказалась очень высокой (выше Ника на полголовы) сухопарой женщиной. Усталое лицо, тени, залегшие под глазами и очень заметные на тонкой светлой коже. Плохо расчесанные светло-русые волосы висели вдоль лица неаккуратными прядями.
– Вы сивилла?
Она окинула Ника подозрительным взглядом. Он мысленно чертыхнулся – так торопился к ней после долгого рабочего дня, что не подумал сменить пальто с нашивкой инспектора на обычное. Как и оставить дома кобуру с револьвером, которая с потрохами выдавала в нем агента Департамента.
– Я… по личному делу.
– Вижу, – буркнула она. – Твою силу что-то сдерживает. Колдовские оковы на ней стоят.
Ник поразился: разве сивиллам для ясновидения не нужны свечи и обряды? Она просто заглянула ему в глаза и увидела то, чего никто не видел… О чем он сам начал догадываться только несколько недель назад.
– Вы мне поможете?
В его голосе явственно прозвучала надежда. Была в этом некая доля лицемерия, ведь еще вчера Ник убеждал себя, что идея обратиться к сивилле – редкостная глупость.
– Помогу, отчего ж не помочь. Вот только я не ведьма и чары разрушить не сумею. Способов снять подобного рода проклятия только два: или это сделает сам проклявший, или это сделает любой колдун или ведьма…
– Любой?
– Но только в том случае, если он или она знает плетение чар заклинателя, – закончила сивилла. – Да, в городе полным-полно чародеев и целителей, которые за круглую сумму готовы избавить тебя от чего угодно. Даже от того, чего у тебя нет. Но если действовать вслепую, не зная истинного плетения чар, можно еще больше его запутать. Иначе говоря, велик риск сделать только хуже.
Ник нервно взлохматил пятерней волосы. Он и не думал, что будет легко. За время работы в качестве агента Департамента он нередко сталкивался с нешуточными последствиями наложенных на человека чар. Раз сивилла не советовала ему обращаться к целителям, значит, насланные на него чары были совсем не просты.
– Хотите сказать, исчезновение моего дара – дело рук сильного полуночного мага, который наслал на меня проклятие, рискуя оказаться под прицелом у Трибунала?
Ник покачал головой. Что-то не сходилось. За бывшими отступниками Трибунал продолжал следить и после того, как они получали свободу. По Кенгьюбери, переодетые в штатское, а потому неотличимые от обычных прохожих, сновали ищейки Трибунала. Каждый колдун знал о них и далеко не каждый готов был рискнуть и применить полуночные чары в пределах городской черты, как это делала до сих пор не пойманная им отступница. Но идти на такой риск только для того, чтобы насолить ему, забрав у него дар?
Сивилла, помедлив, сказала:
– Возможно, тому, кто наслал на тебя проклятие, и не пришлось делать это самому.
Пусть она и говорила с экивоками, Ник ее мысль понял.
– Подпольная торговля полуночными чарами?
Сивилла пожала плечами – дескать, кто знает. Ник вздохнул – напрямую о таком, конечно же, никто не хотел говорить. Вдруг решат, что ты имеешь к черному рынку самое прямое отношение? Неважно – как покупатель, продавец или снабженец, то есть тот, кто создавал и запечатывал в филактерий готовые к продаже полуночные чары. Все это одинаково незаконно.
Год назад Трибунал организовал крупнейшую операцию по обнаружению рынка черных чар, в которой Ник участвовал в качестве старшего агента. Владельца подпольного рынка поймали вместе с продавцами, чары изъяли. После того, как отступников лишили источника запрещенной магии, те на какое-то время затаились. Впрочем, глупо надеяться, что затишье будет продолжаться вечно. Отступники изворотливы по своей натуре. Они всегда найдут способ испортить кому-то жизнь или добиться поставленных целей, получить желаемое, будь то деньги, статус или власть.
Даже если этот способ трижды незаконен.
– Вы же понимаете: не в моих интересах действовать против человека, который может дать мне необходимую информацию. Вы – сивилла, а значит, такую мелочь, как местонахождение нового черного рынка, вам наверняка по силам узнать.
– Может, да, а может, и нет. Я прожила в Кенгьюбери достаточно времени, чтобы научиться никому не доверять. Именно это и позволило мне… – Она вдруг замолчала. Светлые глаза сверкнули – сивилле явно пришла в голову какая-то любопытная мысль. – Впрочем, возможно, мы сможем договориться.
– И как же? – осведомился Ник.
– Вы поможете мне, я – вам. Срок действия моей лицензии на оказание магических услуг истекает, а на новую денег у меня нет. Граждане Кенгьюбери, видишь ли, предпочитают изучать рассветные чары самостоятельно, нежели обращаться к сивиллам, которые, к их разочарованию, весьма ограничены в предсказаниях и не могут открыть им будущее.
– Вы правда этого не можете?
– Могу. Но только тогда, когда будущее является мне само.
Ник поморщился. Кажется, сивиллы питали слабость к туманным формулировкам.
– Я не могу контролировать то, что я вижу, – спокойно сказала ясновидица. – Никто не спрашивает, хочу ли я знать открывшуюся мне истину. Она или является мне при одном только взгляде на человека, или остается для меня такой же тайной, как и для всех остальных. Увы, дар современных сивилл весьма непредсказуем и ограничен. Наверное, именно поэтому времена, когда правой рукой всех правителей мира были сивиллы, способные предсказать те или иные события, верную тактику или даже исход войны, канул в прошлое. Далекое прошлое.
– Отчего же? – заинтересовался Ник.
Она пожала плечами.
– Смешение крови. А значит, и разбавление, ослабление дара, которого в каждой потомственной сивилле все меньше. Стихийно способность предвидения возникает очень редко, но именно тогда она наиболее сильна. Нам же, потомственным сивиллам, приходится довольствоваться жалкими крохами дара. С тоской вспоминать рассказы о наших предках, уважаемых королевских советниках и советницах, идти на опостылевшую работу и служить для жителей Кенгьюбери чем-то средним между показывающим фокусы клоуном и гадалкой.
Сивилла и сама поняла, что сказала лишнего. Резко замолчала, сквозь окно глядя вдаль. Возможно, представляла себя в королевских покоях, на месте могущественной сивиллы прошлых веков.
Спохватившись, она произнесла:
– Я помогу тебе, если принесешь мне печать-лицензию на оказание магических услуг. С твоей подписью.
– Вы же понимаете, что я рискую, ставя свою фамилию на лицензии, не прошедшей проверку, – начал Ник.
И тут же осекся, поняв замысел сивиллы.
– Да, и она не только поможет мне прокормить дочерей и сына, но и послужит гарантией того, что обо всем сказанном в этом доме никому не станет известно. Колдуны и ведьмы… мы все в этом городе друг с другом повязаны, инспектор. Все связаны нерушимыми узами молчания. Стоит нарушить негласный договор и потопить другого, и сам окажешься за бортом.
Ник резко выдохнул. Хитра, чертовка. Но был ли у него выбор?
Будь жив отец, сказал бы, что выбор есть всегда. Он вообще был непробиваемым оптимистом. А еще приверженцем строгих правил и ярым почитателем Трибунала. Второй его любимой фразой было: «Путь света длиннее и сложней, чем путь тьмы, грехов и нарушений запретов». Нетрудно было понять, как он относился к тем, кто нарушал закон из банального желания облегчить свое существование. Именно поэтому отец пошел в Департамент, мечтая однажды стать его главой. Не сумел. Просто… не успел.
И вот его сын, не кто иной, как младший инспектор Департамента, собирался нарушить закон. Где тонко, там и рвется, верно?
Стиснув зубы, Ник сказал самому себе: он делает это лишь для того, чтобы не лишиться должности и дела всей его жизни. Ведь если дар иссякнет окончательно (а именно к этому все и шло), ни инспектором, ни даже простым агентом быть он больше не сможет. Все, что ему останется – до конца жизни служить обыкновенным патрульным и с тоской вспоминать, кем он был и что потерял.
Иногда казалось, что дух отца витает за его спиной и постоянно наблюдает. И, размышляя, Ник будто вел с ним, Эдгаром Куинном, бесшумную беседу. Вот и после этого мысленного монолога он почувствовал себя лучше – словно оправдался за должностное преступление перед отцом.
Так глупо.
– Хорошо. Если я добуду для вас лицензию, то…
– Я назову тебе место, где можно добыть полуночные чары. Там у тебя будет шанс узнать, что именно за чары на тебя наложили – торговцы черного рынка разбираются в этом, как никто другой.