С одной стороны, покупатели Колдуэлла строго соблюдали анонимность и рассказывали о клубе лишь доверенным лицам. С другой стороны, вряд ли темный делец знает в лицо всех посетителей «Дурмана». А кто-то из них мог спьяну сболтнуть о подпольной продаже чар своему собеседнику или обмолвиться об этом достаточно громко, чтобы его слова достигли ушей случайного слушателя.
Поразмыслив, Ник облачился в белые брюки с рубашкой, черный кашемировый плащ и кремовые туфли, которые Морриган, сморщив нос, непременно назвала бы «пижонскими». Нацепил на запястье золотые часы и – на всякий случай – закрепил невидимость личностных татуировок. Если у охранников Колдуэлла есть проявляющий браслет, им придется повозиться, чтобы рассмотреть на его руке знак младшего инспектора Департамента. Если ситуация станет патовой, это позволит Нику выиграть время.
Когда на Кенгьюбери опустился вечер, он воспользовался портал-зеркалом в нескольких шагах от дома и перенесся в центральный квартал – самый богатый и яркий, не спящий ночами и сверкающий сотнями огней.
У входа в «Дурман» дежурил амбал, который лишь скользнул по лицу Ника бесстрастным взглядом. Он в очередной раз порадовался тому, что не был инспектором, когда клуб подвергался бесчисленным проверкам. Иначе попасть внутрь в качестве обычного посетителя оказалось бы непросто.
Стоило миновать стеклянные двери, и его оглушило музыкой, этаким звуковым торнадо, ударившим по голове и заставившим сердце колотиться быстрее. Взгляду Ника открылся просторный зал с десятками столиков из темно-красного стекла и высокими металлическими стульями. Черные матовые стены исчерчены извилистыми линиями, которые время от времени вспыхивали алым. Настенные светильники со стеклянными плафонами горели ровным приглушенным светом, окрашивая полумрак в красноватый цвет. Создавалось впечатление, что Ник попал в логово вампиров – мрачное, но необъяснимо притягательное.
Народу немного – сказывался будний день. Ник занял свободный столик. Через мгновение к нему подлетела тонкая и гибкая, что осиновый прутик, брюнетка в черном платье. Ник заказал виски со льдом и, дождавшись, когда официантка уйдет, откинулся на спинку стула. Взгляд невольно застыл на одном из шести пьедесталов, на котором под ритмичную музыку, как кобра, извивалась танцовщица. Несомненно, вейла – никто из обычных людей не мог быть так одуряюще красив.
Подсвеченная красноватым светом лампы, она казалась истинно демоническим созданием, от красоты которого можно сойти с ума. Тонкие черты лица, которое так и хотелось запечатлеть, идеальная фигура: длинные ноги, тончайшая талия, пышная грудь. Ник тряхнул головой, прогоняя наваждение. Нарисовал на ладони рассветную руну – защиту от порчи и гипноза, которой обучали каждого стажера Департамента. Жаль только, от проклятия она его не спасла.
Вновь обретя трезвый рассудок, Ник внимательнее вгляделся в лицо танцовщицы и почувствовал укол разочарования. Красива, да, но той бездушной, холодной красотой, в которой нет ни изюминки, ни малейшего изъяна. От которой устаешь, как только к ней привыкаешь.
Потеряв к вейле интерес, он отвел взгляд. Вовремя – официантка принесла виски. Ник поболтал с ней, даже заставил ее рассмеяться. Подумалось мимолетно: не так красива, не так совершенна, но вызывает куда больше желания, нежели подобная ожившей ледяной статуе вейла. Возможно, попозже он спросит у официантки настоящее имя, чтобы связаться с ней и пригласить на свидание. Впрочем, он подозревал, что и эти, еще даже не начавшиеся отношения обречены на провал.
Ник пригубил напиток, с ленцой разглядывая танцовщиц. Усиленно изображая завсегдатая, он опасался смотреть по сторонам. Ближе к полуночи в клуб начал подтягиваться народ. Людей его возраста оказалось немного, и наверняка большая часть – сыновья богатых дельцов Кенгьюбери.
Украдкой наблюдая за посетителями «Дурмана», Ник увидел, как один из них скрылся в коридоре в противоположной от уборных стороне. Показавшись через несколько минут, незнакомец и вовсе покинул клуб. Спустя полчаса в том же коридоре исчезла и молодая блондинка. Вернулась, застегивая замок на модном клатче, и была такова.
Ник нашел, что искал. Пора действовать.
Он вышел в коридор. У кожаного диванчика, на котором вейла, кокетливо накручивая на палец длинную прядь, болтала с посетителем клуба, повернул направо. И уперся в широкую грудь охранника, своим внушительным торсом закрывающего покрытую красным лаком дверь.
– Чего надо?
Следуя придуманной им легенде, Ник, изображая нервозность и нетерпение, произнес:
– Мне сказали… В общем, вы можете помочь… – Облизнув губы, он оглянулся на мило беседующую на диване пару. Понизил голос до шепота: – Чары… Особые… Понимаете, да?
Охранник окинул Ника бульдожьим взглядом. Просветил браслетом его руку и лишь потом открыл перед ним дверь. Однако недоверие с его бульдожьего лица не исчезло. Только дай ему повод, он тут же ринется на защиту хозяина. И обидчику тогда несдобровать… В охраннике ощущалась какая-то сила, но ее источник от Ника ускользал.
Он переступил порог и оказался в небольшой, со вкусом обставленной комнате, служащей чем-то вроде кабинета. Вся мебель – резной стол с фигурными ножками, над которым порхала сущность света, стулья, шкаф с коллекционными книгами в дорогих переплетах – была сделана из красного дерева. На стенах – вишневые панели и множество картин, изображающих морскую стихию в различных ее проявлениях: от спокойной тихой глади с нежными бликами на воде до бушующих штормовых волн среди потемневших вод.
Ник до последнего надеялся, что Колдуэлл лишь приглядывает за клубом, поручая продажу чар доверенному лицу. Но нет. У распахнутого настежь окна, впускающего в кабинет прохладный вечерний воздух, вполоборота стоял мужчина, облаченный в темные брюки и рубашку. Резкие черты лица, светло-голубые, почти прозрачные глаза и волосы такого светлого, почти белоснежного оттенка, что каждый раз, глядя на его спектрографию (а Леон Колдуэлл не так часто попадал на страницы газет) Ник задавался вопросом: неужели тот балуется иллюзией?
На холеном лице Колдуэлла при взгляде на него промелькнул холодный интерес. Так ученые смотрят на лабораторную мышь, которую препарируют.
– Кто вы такой?
– Марк МакКинли, – сказал Ник первое, что пришло в голову.
Тот, чьим именем он назвался, был первым арестованным им отступником.
– И что же вам, мистер МакКинли, понадобилось в «Дурмане»? – с насмешливой ноткой в голосе спросил Колдуэлл.
Ник пришлось решать. Или вести тонкую игру, в которой ставкой была правда, а средством ее достижения – ложь, и надеяться, что хозяин клуба не выведет его на чистую воду. Или же говорить прямо.
Он выбрал последнее.
– Произошла… м-м-м… неприятная ситуация. Кто-то наслал на меня полуночные чары, которые, признаюсь, портят мне жизнь.
Странный прищур и пришедший ему на смену расслабленный взгляд Колдуэлла убедил Ника в правильности выбора. Кажется, его только что проверяли. Проверку он прошел, когда Колдуэлл распознал на нем печать проклятия. Это не просто чары – для их призыва Колдуэлл не сделал ни единого движения. Это дар. Те, кто обладали подобным, обычно шли в агенты и трибуны. Леон Колдуэлл своим даром распорядился иначе.
– Вы наверняка разбираетесь в чарах, – как можно невозмутимее продолжил Ник. – А значит, сможете подобрать для меня некий… антидот. Чары, зелье – все, что угодно.
По-птичьи склонив голову, Колдуэлл изучал его своими странными прозрачными глазами.
– По-вашему, я похож на торговца зельями?
– Нет, но вы – торговец чарами. Уверяю вас, притворство ни к чему. Мне нужна помощь. Сколько это будет стоить?
Глаза Колдуэлл сузились.
– Разве ваши друзья не говорили?
– Они предпочитают об этом не распространятся, – быстро сориентировавшись, бросил Ник. – Все, что я слышал от них: «Плата немалая, но она того стоит».
Колдуэлл довольно хохотнул.
– Я просто вас проверял. Можете расслабиться. Что до платы… она будет зависеть от того, какого рода чары вам требуются.
Он подошел ближе и прикоснулся тремя пальцами ко лбу Ника. Что-то странное произошло с глазами Колдуэлла – светло-светло-голубая радужка залила белки, а зрачок исчез вовсе. Длилось это несколько секунд, после чего на Ника накатило сильное головокружение. Тэна комнату не заполонила – магия исключительно рассветная. Довольно иронично, если знать, кто перед тобой стоит.
– Ослабляющие чары? Редкий вид проклятия, – с видом знатока сказал Колдуэлл. – Обычно люди используют более сильное орудие мести. Смертельную болезнь, высасывающую жизнь до последнего вздоха, или заклинание, способное убить человека на расстоянии. – Он осклабился. – Разумеется, я не утверждаю, что могу им с этим помочь…
«Ну конечно, мастер конспирации, ну конечно».
Ник с тихим изумлением пытался понять причину, по которой Колдуэлл был так расслаблен. Почему так спокойно говорил незнакомцу о вещах, о которых другие боялись даже шептать за закрытыми дверьми родного дома. Вряд ли дело в том, что слова Ника о проклятии оказались правдивы. Тогда в чем же? Казалось, у Колдуэлла нет ни малейших опасений, что его могут поймать на горячем. Неужели его покрывал кто-то из Департамента или самого Трибунала? Неужели его теневой бизнес кому-то был на руку?
Или Ник слишком накручивал себя, злясь, что видит перед собой самого что ни на есть настоящего отступника, но не может отправить его за решетку? Во всяком случае, не сейчас…
– А теперь скажи мне, что тебе нужно? – вкрадчиво спросил Колдуэлл, резко переходя на «ты».
– Что? – На мгновение Ник растерялся.
– Ты хочешь снять проклятие или же получить имя того, кто не так давно купил у меня чары ослабления? Конечно, имя наверняка вымышленное, как и твое… Но, возможно, по описанию ты узнаешь человека из своего окружения.
Ник вскинул бровь, пытаясь не выдать своей заинтересованности. Выходит, кто-то и впрямь покупал у Колдуэлла подобные чары.