Кое-какие догадки у Ника на этот счет уже были, однако стоило во всем убедиться.
Каллен, к счастью, доставлять неприятностей не стал. Сделал легкое движение рукой, словно отпуская аспида (или указывая ему место). Змея, шипя, забралась по его ноге в потертых джинсах, проползла по телу на шею и щеку и наконец устроилась на голове, хвостом касаясь уха и глядя в сторону лба. Застыла… и превратилась в свою цветную, но двухмерную копию, плоскую и мертвую.
Ник покачал головой и вложил револьвер в кобуру.
– Как тебе вообще пришла в голову мысль завести… его?
– Я же говорю, чтобы защититься. Слабые в Ямах не выживают, а я… Я задолжал кое-каким ребятам денег. Плакался Маолу, что не знаю, что делать, а он и предложил…
Каллен осекся. Судя по испугу в его взгляде, таинственный Маол и был источником и создателем его диковинных чар.
– Сделать тебе татуировку, я правильно понимаю?
Каллен помрачнел.
– Слушайте, я не хочу, чтобы у Маола были неприятности. Он хороший парень. Он просто хотел хоть немного осчастливить нас, главных слабаков и неудачников Ям.
– А я просто хочу во всем разобраться. Мне нужно с ним поговорить, – настойчиво сказал Ник. – И лучше это сделаю я, чем трибуны. У них аллергия на неизвестные им чары. Они даже выяснять ничего не станут, просто потащат Маола на суд. И доказать свою невиновность ему будет непросто.
На этот раз осекся уже он. Молодец, ничего не скажешь. Критиковать Трибунал в разговоре с обывателем и потенциальным отступником… Однако сказанное им убедило Каллена.
– Хорошо. Но я буду присутствовать при этом разговоре. И не позволю, чтобы с Маолом что-то случилось.
– Это угроза? – поинтересовался Ник, спокойно глядя в серые глаза.
– Думайте как хотите, – упрямо отрезал Каллен. – Но в обиду Маола я не дам. Так что вашему револьверу лучше оставаться в кобуре.
Ник хмыкнул, пряча оружие. Не таким уж и слабаком был Каллен. Или же уверенность ему придавал прячущийся за ухом аспид?
– Хорошо. Только разговор и никаких револьверов. Однако Маолу – и вам, как его защитнику – тоже не стоит лезть на рожон.
Каллен коротко кивнул. Вытер то ли грязные, то ли вспотевшие руки о футболку, почти болтающуюся на худом теле, и вышел из дома первым. Запирать его не стал – вероятно, красть внутри было попросту нечего.
За их недолгую беседу успело стемнеть. Ник нахмурился, чувствуя в животе легкую щекотку. Ходили целые легенды о тех глупцах, что оставались в Ямах, когда на город опускалась ночь. По слухам, из своих нор выползали полудикие, оголодавшие вервольфы и бааван-ши. Одни жаждали некого возмездия и охоты, другие – крови. В самом прямом смысле.
В детстве Ямы были для Ника главной страшилкой. Иногда ему и вовсе снилось, что его забирают из родного дома… туда. В Ямы, которые рисовались ему темным, опутанным проволокой пространством, испещренным руинами – скелетами зданий, словно человеческими костями.
И вроде бы он давно уже повзрослел, даже стал агентом Департамента, и тяжесть кобуры с револьвером была приятной и успокаивающей… Однако он так и не смог до конца избавиться от суеверного страха перед дикими Ямами, столь близкими к «цивилизованному» Кенгьюбери и столь непохожими на него.
Хотелось бы надеяться, что первая прогулка по ночным Ямам, которые когда-то снились ему в кошмарах, не станет для него последней.
Глава восемнадцатая
Вслед за Калленом Ник шел по узкой, замусоренной улице, пока не добрался к самому симпатичному из встреченных им здесь домов – с фонарем, освещающим целое крыльцо с резными периалами и аккуратную черепичную крышу. Оглянувшись на него, Каллен постучался.
– Маол, это я! – крикнул он через дверь.
Через дюжину мгновений та отворилась. На пороге оказался колоритный человечек, чья макушка доходила Каллену до пояса. В нем не было диспропорциональности, присущей карликам – крепкий, хорошо сложенный, он просто отличался очень маленьким ростом. Вся его раса, если быть точней.
В Маоле, однако, с какой-то другой явно была смешана и ирландская кровь, на что намекали ярко-рыжая борода, волосы и брови. Этим он очень походил на лепрекона. Но те не расставались с зеленой одеждой и отказывались снимать с головы цилиндр. Ситалось, что их облачение придает им колдовских сил. Маол же был одет в кожаные штаны и жилетку и рубаху из светлой ткани.
– Вы гном? – изумился Ник. Смущенно почесал нос. – Простите мою нетактичность.
– Цверг, – выпятив мощную грудь, гордо ответил Маол.
Что ж, достаточно близко.
Происхождение и принадлежность к существам древней крови объясняло не только рост, но и наличие у него колдовских сил. Когда-то цверги ковали для викингов и берсерков волшебное оружие. Однако времена меняются. Маол, судя по всему, не остался в стороне от модных веяний и стал кем-то вроде колдуна-татуировщика.
Необычный выбор профессии. Но не Нику его судить.
– Маол, я…
– Для вас – Маолгфхогмхэйр, – с достоинством ответил тот.
– Я попытаюсь запомнить, – пообещал Ник, глядя на цверга честными глазами. – И поговорить нам все-таки надо.
Цверг взглянул на Каллена. Тот пожал плечами с чуть виноватым выражением лица.
– Ну поговорим, раз надо. Проходите.
Вслед за хозяином дома Ник прошел в гостиную. Мельком успел увидеть и комнату, в которой Маол занимался искусством рисования на чужой коже. Иглы, баночки с краской на столе, кресло и что-то вроде койки.
Ник опустился на диван напротив другого, низенького, предназначенного для Маола. Каллен, словно охранник, стоял за спиной цверга. Показалось, что глаза аспида смотрели прямо на Ника и угрожающе поблескивали.
– Итак, о чем вы хотели поговорить? – осведомился Маол.
– О вашем мастерстве. О ваших татуировках.
– Я не сделал ничего плохого, – ворчливо сказал цверг. – Я просто хотел дать людям немного надежды. Исполнить их мечты… так, как могу. Люди здесь… Они ведь не видят нормальной жизни. Они отвергнуты обществом, забыты. Их боятся, на них ставят ярлыки – из-за происхождения или из-за того, что их родиной стали Ямы.
– Откуда в вас эта способность? – полюбопытствовал Ник. – Дар оживлять нарисованное?
Цверг пожал широкими плечами.
– Я не знаю. Он был со мной с самого детства. Как и многие дети, я любил рисовать. И фантазией обладал немалой. В какой-то момент мой рисунок ожил. Как сейчас помню, это был большой такой лохматый пес. Я тогда порезался о лист бумаги. Капля крови попала на рисунок. А в следующее мгновение на столе передо мной оказался пес. – Маол утробно хохотнул. – Я был так взбудоражен, что начал оживлять все рисунки подряд. Ох и намучилась же со мной матушка… Она была ирландкой. Как только ушла от отца, перебралась сюда. Не знаю, почему. Наверно, надеялась, что в столице найдет свое место. Да только здесь чары, которыми она промышляла на родине моего отца, были запрещены. Ей пару раз хорошо влетело от Трибунала. Чаровать матушка бросила, и мы начали голодать. Пришлось продать дом, чтобы расплатиться с долгами. Я пытался заработать нам на жизнь, притворялся кем-то вроде фокусника, пока не привлек внимание Трибунала. Когда мы уже оказались здесь, продавал задешево картины. Так и перебивались, пока матушка не захворала.
На лицо Маола легла тень.
– Чего это я… Вы не о том спрашивали, – буркнул он.
– Я знаю, что такое – лишиться семьи, – негромко сказал Ник. – И сочувствую вам.
– Спасибо, чего уж там, – проворчал Маол. Выглядел он смущенным. – В общем, я остался в Ямах совершенно один. Да еще и чужак, хоть и с ирландской кровью. Со смешным акцентом – это сейчас я говорю уже без него. Думал, погибну здесь. А нет, выжил. Благодаря таким как Каллен, Рори и остальные. И я… Я захотел отплатить за их доброту. Как джин, знаете? Спросил, чего бы они хотели. Я попытался оживить для них несколько рисунков, но вышло так себе. Хлеб наколдовывать оказалось бессмысленно, никакого вкуса он не имел, организм не питал. Деньги – тоже. Трибунал не дурак, давно уже придумал эти умные машины. Фальшивку сразу бы разгадали.
Ник кивнул, подтверждая его правоту. В разоблачении чар, так или иначе связанных с иллюзиями, воплощением несуществующего и сотворением чего-либо из пустоты, Трибунал преуспел. В конце концов, именно эти чары предпочитало большинство колдунов.
– Поначалу я по старинке сначала рисовал что-то, а потом оживлял нарисованное. Одному приятелю я тигра подарил. Тот давно хотел, как он говорил, большого кота.
– Так вот откуда взялся тигр в Кенгьюбери, – поразился Ник.
– Ага, это я его создал, – сияя от гордости, признался Маол. – Ну и еще всякие штуки по мелочи.
– Крылья для Ангела, например?
– Ага. – Цверг осекся. – То есть… Кто это вам сказал?
Ник вздохнул.
– Никто. Сам догадался.
Каллен заволновался, Маол подался вперед.
– Слушайте, Ангел хорошая девочка. Бедовая немного, как и все здесь. Но хорошая. Когда я спросил, чего она хочет, она сказала… что с детства мечтала уметь летать. Глупо звучит, но она сказала это так проникновенно… Мы ведь все здесь словно за стальной решеткой или за проволокой.
Ник вздрогнул. Слова цверга напомнили о том, как в детстве он представлял себе Ямы.
– Словно дикие звери в вольере или… пленники в тюрьме.
– Пленники или преступники? – негромко спросил Ник.
Маол открыто встретил его взгляд.
– Вам спокойнее думать, что вторые, верно? Так о чем это я… Мы все хотим выбраться отсюда, но Ангел… Она и впрямь хотела летать, как птица. Я не был уверен, что смогу исполнить ее желание, но все-таки попробовал. Набил крылья на ее спине – большие, красивые крылья. А потом, пока ранки еще не зажили, капнул в них своей кровью, как сделал это с Калленом.
– А дальше, я так понимаю, в дело вступала воля самого человека?
– Верно понимаете. Просто оживить крылья я мог, но они такими бы и остались. Не прошло бы и пары дней, как Трибунал забрал Ангелочка. Тогда мне пришлось поработать над чарами. Понять, как сделать так, чтобы включать их и выключать.