Деталями и секретами мастерства делиться Маол не хотел – замолчал, плотно сжав губы. Однако с магическими преступлениями и чарами разной степени изощренности Ник был связан с самого детства, с самых первых рассказов отца. Потому ему не составило труда догадаться, что позволило Маолу усовершенствовать собственные чары.
– Кто-то из колдунов помог вам создать особые узы, которые связывали вас, заклинателя, и источник ваших чар – тех людей, на коже которых вы набивали зачарованные древней кровью татуировки.
– Тоже мне, умник нашелся, – проворчал цверг.
Ник обезоруживающе улыбнулся.
– В целом верно, – отозвался Маол. – В общем, я велел Ангелочку сосредоточиться и представить, что крылья напитываются моей силой – древней силой – и распускаются за ее спиной. Оживают. Верите, нет, не у каждого получалось. У Ангелочка вышло. Какой счастливой она тогда была! Я уговаривал ее попрактиковаться в чарах. С низа начать, понимаете, не с верха? Но той же ночью она поднялась на крышу многоэтажки в самом центре города. И прыгнула с нее. Потом рассказывала мне, что никогда еще не испытывала такого восторга. – Цверг улыбнулся. – Мне и впрямь удалось сделать ее счастливой. Она ведь всегда хотела летать…
– Рад за вас обоих, – сухо сказал Ник. – Вот только ваша хорошая девочка по прозвищу Ангел за минувшие дни ограбила несколько квартир.
– Так вот откуда у нее деньги, – изумился Каллен. – Она нам их раздала. Ну, не только деньги. Цацки всякие. В смысле… украшения.
Маол растерянно потер нос. На его пальце красовался толстенный перстень с рубином. Еще один подарок от благодарного «Ангелочка»? Ник покачал головой.
«Тоже мне, крылатый Робин Гуд».
– Деньги и драгоценности, которыми вас одарила ваша благодетельница… Она украла их у законных владельцев, понимаете?
Каллен хмуро кивнул.
– Мы все вернем. Ну, то, что не потратили.
– Я поговорю с ней, – добавил Маол. – Скажу, что так делать не стоит. Ангелок поймет. Правда поймет.
– Послушайте, Маол… Маолгхогхэйр. Эм… нет?
– Достойная попытка, – широко улыбнулся цверг.
– Может, вы и впрямь хотели помочь изгоям и отщепенцам. Вот только многие из тех, кому вы помогли, воспользовались вашими чарами… своеобразно. Человек, недавно ограбивший банк… Чары на нем – ваших рук дело?
– Ограбивший банк?
Ник вздохнул.
– Его назвали бессмертным. В него выстрелили в упор, а он остался жив.
Маол помрачнел.
– Не бессмертный он больше. Рори захотел иметь два сердца. Одно, вероятно, уже не бьется, а второе остановится, если мои чары иссякнут. И если я умру, умрет и он. – Цверг покачал головой. – Не знаю, зачем он влез во все это.
– Может, потому, что людей не изменить? И сила, которая попадает им в руки, лишь показывает их истинную натуру?
– Да вам бы в философы, а не в агенты, – проворчал Маол. – Но судите вы однобоко. Чего вы ждете от пылкой молодежи, выросшей в Ямах? Они меняют мир так, как могут. Так, как их научила жизнь.
– Вы считаете это правильным?
– Нет. Скорее неизбежным. – Цверг вздохнул. – Вы вряд ли поймете, но мы… Мы семья. Странная, ущербная, но семья. А по-настоящему близкие люди защищают друг друга до последнего. И не отворачиваются от тех, кто совершает ошибку.
Ник какое-то время молча смотрел на Маола.
– Я не могу арестовать вас за то, что вы творили древнюю магию.
Несмотря на частицу «не», Каллен напрягся при слове «арестовать». Пальцы его впились в спинку дивана. Взгляд сощуренных глаз сосредоточился на лице Ника. Тот спокойно продолжал:
– К полуночной магии она не относится и не является запрещенной – потому что Трибунал не знает о ее существовании. Но так будет продолжаться лишь до тех пор, пока один из ваших… м-м-м… один из членов вашей семьи не попадет в руки трибунов. Маол… Я верю, что вы хотели хоть немного изменить к лучшему этот мир, привнести в него что-то хорошее, исполнив мечты людей, которые вам не безразличны. Но вы должны понять: любой дар – это власть. А власть безграничной не бывает, и всегда имеет свои последствия. Вы даете людям силу, наделяя и их властью, превращая и их самих в колдунов. На этом пути они, не имеющие наставников и желающие или отомстить, или доказать что-то всему миру, непременно совершат немало ошибок. И однажды кто-то может серьезно пострадать. Не просто потерять все, заработанное честным трудом, но и лишиться жизни – или потерять того, кто ему дорог. Ведь близкие люди и семья – какая бы они ни была – есть не только у вас.
Каллен буравил Ника взглядом, Маол хмуро молчал. Он, существо древней крови, наверняка прожившее не один десяток лет (а то и перешагнувшее за столетие), к Рори, Ангелу и Каллену относился как к своим детям – неразумным несмышленышам, делающим в этом мире свои первые шаги. Он хотел дать им самое лучшее, жаждал оградить их от всей боли, которую могла причинить им сама жизнь, готов был защищать их от любой угрозы… Неважно, верно ли они поступали по отношению к другим или нет.
Правильно ли это? Нет, но, как и сказал Маол, неизбежно.
– Подумайте еще вот о чем… В Трибунале идиотов не держат. Рано или поздно они вычислят вас как создателя особых, уникальных чар. Привлекут или таких же исключительных ищеек, или разработают новые чары, или создадут очередное «умное» изобретение. Но однажды вас найдут. Вы, конечно, будете сопротивляться аресту. А если и нет, такие, как Каллен, в обиду вас не дадут.
Тот серьезно, мрачно кивнул.
– И если сочтут, что вы представляете для трибунов и мирных жителей угрозу, церемониться с вами не станут. Протокол Трибунала предписывает открывать огонь на поражение, используя оружие или чары. И представьте, что в этот момент ваш прекрасный Ангелок поднимется на крышу или на высокую гору, что она так любит делать, ведь она всегда так хотела летать… И в момент, когда пуля войдет в ваше сердце или чары остановят его, летящая вниз Ангел поймет, что не чувствует за спиной крыльев. В этот же момент Каллен останется без защиты своего аспида. А искусственное сердце Рори перестанет биться.
Воцарилась долгая тишина. Настолько плотная, что казалась осязаемой.
– Я услышал вас, – глухо проронил Маол. – Буду развлекать малышню своими рисунками… и на этом все. Рори больше не будет соваться в пекло, Каллен… все, чего он хотел – уметь постоять за себя и защищать своих близких. Ангел улетит. Туда, где ее не найдет ни Трибунал, ни, простите, Департамент.
Ник резко поднялся. Говорить им больше было не о чем.
– Мистер… – Маол хмыкнул. – Я ведь даже не знаю вашей фамилии.
– Куинн.
– Мистер Куинн… Если вам когда-нибудь понадобиться особая помощь, от меня или от ребят из Ям… обращайтесь. Мы поможем.
– Мне, инспе… агенту Департамента? – скептически хмыкнул Ник. – Почему?
Маол развел руками с широкой усмешкой.
– Вы хороший человек, я это чувствую. Люблю помогать таким.
Ник покидал Ямы со скребущим душу чувством неудовлетворенности и разочарования в самом себе. Он, конечно, мог попытаться отыскать Ангела или неудачливого грабителя Рори. Однако что-то подсказывало, что его затея с самого начала обречена на провал. С губ сорвался тяжелый вздох. Ник устал чувствовать себя неудачником. Устал один за другим проваливать дела.
Колдун, наславший на него проклятье, расшатал фундамент, и по кирпичику начал рушить его жизнь. Ник должен найти его. Должен во что бы то ни стало снова взять в руки собственную судьбу.
Глава девятнадцатая
Как хватающийся за соломку утопающий, Ник пытался использовать полученную от Илэйн Уайтхед информацию о клубе «Дурман» и его владельце. Но и здесь его ждала неудача: клуб был чист. Точнее, Леон Колдуэлл сделал все возможное, чтобы сохранить видимость законопослушного гражданина.
Ник отрабатывал положенные рабочие часы в качестве старшего агента Департамента, разбираясь с магическими аномалиями и составляя отчеты для младших инспекторов. После работы шел к цеури за новой информацией, а затем обходил все названные ею адреса рассветных ведьм, способных ему помочь. Но только лишь для того, чтобы ни с чем вернуться в пустую квартиру.
Ограбления верхних квартир в «стеклянном сердце» Кенгьюбери прекратились, Рори и Каллен тоже не давали о себе знать. Отчасти победа, да вот только Департаменту о ней не доложить. А тут еще Меган во время их беседы в стенах «Асковая» рассказала о потрясающих успехах нынешних напарников, Алана и Томаса. Они поймали отступницу, за которой столько времени безуспешно охотился Ник.
– Ты оказался прав, Гобнейт и впрямь крала чужую красоту. Ты бы ее видел… Все тело в ужасных шрамах, на лице живого места не осталось. Как оказалось, в детстве Гобнейт с матерью стали частью какой-то секты, поклоняющейся Балору.
– Именно секты? – уточнил Ник.
Меган пожала плечами, сделала хороший глоток коктейля. Сегодня на ней был элегантный брючный костюм темно-синего цвета. Не самый привычный наряд для бара, но Меган он определенно шел. Впрочем, что лукавить: ей шло абсолютно все. Ник даже не скрывал, что любуется ее лицом в мягком, интимном полумраке. Не флиртовал – просто был рад тому, что рядом с ним сейчас именно Меган. Человек, с которым можно говорить обо всем. Человек, перед которым не нужно притворяться.
«А Клио? Разве она стала бы над тобой насмехаться? Нет, конечно, нет. Так почему при каждой вашей встрече ты продолжаешь делать вид, что в твоей жизни все хорошо, что ровным счетом ничего не изменилось?»
У Ника не было ответа на заданный самому себе вопрос. Он не мог переступить этот порог. Некий внутренний барьер мешал ему сознаться подруге детства в неудачах. Меган… Она оказалась рядом именно тогда, когда была ему нужна. И теперь была единственной, кому Ник мог рассказать все без утайки.
– Культ, секта, община… Как бы то было, они не имели никакого отношения к настоящим колдунам хаоса. Творили странные, противоестественные ритуалы. Обряды жертвоприношения… посредством огня.