– Сколько она с вас взяла? – прервав поток восхищенных слов в адрес Розмари, спросил Ник.
Улыбка Лайонса застыла и утратила часть своей ослепительности. Он мялся, явно не желая говорить.
– Сумма крупная, верно? Настолько крупная, что вам пришлось взять кредит?
– Нет. Не совсем. У меня лежали кое-какие сбережения на счете. Ладно, немалые сбережения – я продал тетушкину квартиру. Часть из них пошла на оплату услуг Розмари. Но вы бы знали, какое это облегчение, когда…
– Простите, – снова перебил он. – Вы не могли бы спектрографировать, как выглядела Розмари и та старая провидица?
Лайонс был настолько озадачен, что подчинился без единого вопроса. Уже через минуту снимки были готовы. Ник внимательно их изучил. В этих женщинах прослеживалось некое сходство. Дочь и рано постаревшая мать? Бабушка и внучка? Или один и тот же человек, просто по-разному загримированный или и вовсе призвавший на помощь иллюзию?
Простившись, Ник отправился к третьей жертве. Сценарий, в котором против воли приняла участие Ита Кейн и Патрик Лайонс, повторился как под копирку. Свалившееся на человека проклятие – тяжелое и мешающее ему жить нормальной жизнью, нежданная встреча с провидицей с бельмом на глазу… и крупная сумма, выложенная за расплетение проклятия белокурой ведьмой.
Вот только на этот раз не Розмари, а Люсиль.
То, что она меняла адреса – понятно. Не хотела, чтобы агенты, раскопавшие правду, напали на ее след и поймали на горячем. Странно, что она меняла имена. Разве не выгодно запустить сарафанное радио и, пользуясь случаем, собирать свою клиентуру? Один благодарный клиент расскажет своему приятелю, тот – еще троим. Используя ее имя и спектрографию, с ней смогут связаться по амулету зова. Однако же ведьма отчего-то шла по куда более сложному пути.
Сдается ему, Розмари-Люсиль что-то скрывала… Что именно, ему и предстояло узнать.
Глава двадцать четвертая
Меган не знала, зачем Робинсон вызвал ее в кабинет, но по лицу главы Департамента поняла, что разговор будет крайне серьезным.
Так и оказалось.
– Не знаю, как тебе удается так мастерски распутывать дела, связанные с существами древней крови… – начал Ротриден.
Меган сдержано улыбнулась. Она знала, но раскрывать свои секреты перед начальником не спешила.
– Главное, что тебе это удается. – Робинсон положил на стол локти и переплел пальцы. Складка меж бровей стала еще отчетливее. – В Кенгьюбери объявился убийца, чьими жертвам становится исключительно древняя кровь.
Улыбка Меган побледнела и растаяла.
– Как многих он убил?
– Определить сложно. Многие дикие древние обитают в Ямах, а там, сама понимаешь, со статистикой беда. Вполне возможно, что его недовольство вызывают именно прижившиеся среди людей носители древней крови. Таковых, убитых похожим образом, уже пятеро. Двое бааван-ши, двое вервольфов и берсерк.
Ноздри Меган раздулись, она невольно подалась вперед, но в остальном ничем не выдала своих эмоций. Заперла их внутри, словно в старинном кованом сундуке. Бааван-ши, вервольф и берсерк… Проклятая троица, на которых, наряду с полуночными колдунами хаоса и крови, упорно возлагали ответственность за большинство жестоких убийств.
Она ненавидела тех, кто был столь недалек и ограничен, чтобы винить существ древней крови во всех грехах.
В венах Хьелля текла древняя кровь.
Он признался Меган в этом на первом же свидании. Не стал скрывать, даже прекрасно зная отношение большинства людей к таким созданиям, как он.
Обычные люди, плохо знакомые с антропологией и этнологией людей и существ древней крови, считали таких, как Хьелль, берсерками. Однако это не совсем так. Он был ульфхеднаром8. А значит, воином, одержимым духом волка, одаренным не Одином, а Фенриром – великим чудовищным волком, что, по легендам, в день Рагнарека проглотит солнце и погрузит весь мир во тьму.
Однако у ульфхеднаров и берсерков было кое-что общее: способность впадать в сверхъестественную ярость. Этот дар, имеющий под собой божественную природу, превращал их в безупречных воинов – невероятно сильных, стремительных и почти непобедимых.
Хьелль нашел в себе смелость признаться в том, кто он такой, даже после ее откровения. Когда он спросил, как так вышло, что их встреча в уютном, погруженном в полумрак ресторане – едва ли не первое полноценное свидание в ее жизни, Меган неожиданно для себя все ему рассказала. О том, что ее отец убил ее мать, а потому она с детства – и подсознательно, и осознанно – не доверяла мужчинам. Она выпалила это на одном дыхании и изумленно осеклась.
Стоило ли говорить, что подобная откровенность была ей совершенно не свойственна? Меган привыкла прятать эмоции за сдержанными улыбками и взвешенными словами, тщательно отмеряла злость, даже выходя из себя. Она была убеждена: эмоции делают нас слабыми. Признание того, что в ее жизни что-то идет не по плану – слабость. Любой разговор о произошедшей в ее детстве трагедии – подсознательная попытка вызвать у собеседника жалость. А значит – еще одно проявление слабости.
Так почему же тогда ей захотелось обнажить свою душу и все свои уязвимости перед тем, кого она почти не знала?
Хьелль побледнел. Сказал, с горечью и сожалением, что она этого не заслужила. А потом, твердо: «Ты должна кое-что обо мне знать».
Меган слушала его и цепенела. В те времена она сама была пусть не так недалека и ограничена, но глупа и все же порой позволяла предрассудкам взять над собой верх. Она представила, как их отношения будут выглядеть со стороны: девушка из хорошей (когда-то) семьи, старший инспектор Департамента встречается с… ульфхеднаром. Пусть не существом, но человеком древней крови.
Как она, девушка из расколотой надвое семьи, в ком с детства зрела ненависть к любому проявлению насилия, будет встречаться с тем, чья сущность – сверхъестественная и порой неконтролируемая ярость?
Конечно, Хьелль уверял ее, что давно уже приручил свою суть. Но как много девушек и женщин стали жертвами тех, кто до последнего уверял, будто изменился? При всей симпатии к скандинавскому красавцу Меган не готова была принимать его слова на веру.
Хьелль обещал, что даст ей столько времени, сколько будет нужно, чтобы довериться ему. Он был терпелив. Он был осторожен и нежен. Он не дал ей ни единого повода усомниться в нем. Теперь, когда Меган знала Хьелля как саму себя, теперь, когда он стал для нее родным человеком, она устыдилась того, что ему пришлось доказывать ей: его не нужно бояться.
И все же порой в голове возникала навязчивая мысль: все же почему она начала встречаться с берсерком? Хотела, быть может, даже ценой собственной жизни доказать, что все мужчины таковы, как она всегда и подозревала? Что в каждом из них таится нечто темное, разрушительное? Или, напротив, хотела убедить и себя, и весь окружающий мир, что ее отец – дефект, недочет, ошибка природы? Доказать, что даже берсерку под силу укротить собственную тьму?
Как бы то ни было, Хьелль изменил ее и в этом. И хороша в делах, в которых жертвами становились существа древней крови, Меган была еще и потому, что горела желанием поймать истинных чудовищ. Убийц, возомнивших себя святыми карателями.
– Меган? – осторожно позвал Робинсон.
Возможно, не в первый раз.
Она поморгала, усилием воли возвращая себя в реальность.
– В общем, дело щепетильное, – вздохнул Робинсон.
Еще бы. Все, что связано с существами древней крови, так или иначе связано и с Трибуналом. Он и без того в последнее время нередко подвергался нападкам со стороны активистов, которые настойчиво пытались убедить общественность в том, что трибуны «превышают свои полномочия» по отношению к существам древней крови. Нельзя позволить их убийце разгуливать на свободе.
– Я хотел бы, чтобы ты расследовала это дело. Знаю, что у тебя сейчас и без того дел по горло…
– Все в порядке, – заверила Меган. – Я справлюсь.
– Хорошо. Я велел старшим агентам собрать всю имеющуюся информацию по этому делу. Она уже у тебя на столе.
Предоставленные Робинсоном материалы Меган изучила настолько хорошо, что вызубрила почти наизусть. Вот только зацепиться ей было решительно не за что. Никаких следов ни на одной из жертв. Ни единого клочка тэны. Ни обрывка плетения чар. Во всех случаях убийца использовал кинжал, который забирал с собой.
В поисках хоть какой-нибудь информации Меган наведалась к живущей на Окраинах спиритуалистке. Да, подобные методы расследования Трибуналом запрещены. Но на войне все средства хороши. Она должна поймать этого убийцу. Должна.
Надежды не оправдались. Несмотря на собранную в морге энергию существ древней крови, спиритуалистка не смогла дотянуться до души ни одной из жертв. Возможно, они поклонялись иным богам, возможно, уже находились на пути к Юдоли Безмолвия.
Меган застала Алана одного, без его напарника Томаса.
– Нам нужно поговорить, – бросила она после приветствия.
Алан отчего-то насторожился. Особенно после того, как Меган плотно затворила за собой дверь.
– Да?
– Ты в последнее время весьма хорош в раскрытии дел. Так что мне нужна твоя помощь.
– Моя? – изумился Алан. – Но ведь вы – прекрасный детектив…
Спорить Меган не стала.
– Помощь мне требуется не в классическом, скажем так, расследовании. Мне нужны твои особые навыки.
– Я не понимаю…
– Понимаешь, – безжалостно оборвала она.
И выложила на стол перед ним все мемокарды по делу убийцы существ древней крови.
– Делай все, что нужно, но найди мне зацепку. Дальше дело уже за мной.
Меган и впрямь рассчитывала на Алана, однако он ее надежд не оправдал. Пришел к ней в тот же день – бледный, с испуганными глазами, и выдавил, что «ничего не вышло». Та сила, к которой он взывал, не отозвалась. Казалось, Алан боялся того, что последует за его признанием. Однако Меган лишь поморщилась с досадой и отпустила его взмахом руки.