С печатью на входной двери, вопреки опасениям, проблем тоже не возникло. Как и сказал Колдуэлл, в филактерии с магией истины был дополнительный отсек. В нем Ник нашел крохотный, с ноготь, многогранник, в котором густилась темная полуночная энергия. Приблизившись к двери, он приложил многогранник в центр видимого через зеркальный осколок плетения печати. Тот словно приклеился и застыл.
Мгновение – и в разные стороны от колдовского многогранника разошлись темные лучи. Выглядело так, словно темнота заполняла пустые трещины, но на деле чары Колдуэлла поглощали рассветную энергию печати.
Ник настороженно наблюдал, гадая, как они проявят себя дальше. Надеялся, что чары будут действовать тоньше, нежели просто попытаются разрушить печать изнутри. Все качественные рассветные печати (а у агента Департамента с такой родословной, как у Алана, они не могли быть иными) защищены от столь агрессивных мер.
Впрочем, для Колдуэлла не было смысла подсовывать Нику чары, способные тут же выдать его Департаменту. Хозяин «Дурмана» явно воспринял побег Илэйн Уайтхед, как личное оскорбление, и вознамерился поймать ее во что бы то ни стало. Вряд ли, не зная Ника, он всецело полагался на него, но… Зачем тупить рабочий инструмент? Зачем сознательно уничтожать гончую, даже если их у тебя целый выводок?
К счастью, чары из филактерия печать не разрушили. Скорее, аккуратно взломали. Нити защиты не рвались, а постепенно истончались, ослабевали, чтобы в конце концов истаять. Ник задержал дыхание и открыл дверь.
Сработали ли чары так, как надо, он узнает только через несколько минут. Если по его душу не прибудут охранники или сам хозяин дома, значит, все в порядке. С этой вдохновляющей мыслью Ник перешагнул порог.
Не теряя времени даром, он отправился на поиски спальни или кабинета – по статистике, свои сокровенные тайны в том или ином материальном воплощении люди предпочитали хранить именно там. Ник методично осмотрел ящик стола в комнате, вероятно, служащей кабинетом, комод в спальне и полки всех попавшихся ему шкафов, но ничего не нашел. Пока, блуждая по дому, не наткнулся на запертую комнату.
На поиски ключа ушло еще несколько минут. Однако его усилия были вознаграждены сполна.
То, что это ритуальная комната, Ник понял с первого взгляда. Убедил его в этом даже не шкаф, заставленный колдовскими книгами – мало ли какие увлечения у человека… И не расставленные по всему периметру свечи. Все дело в занавешанном черной тканью зеркале.
При взгляде на него в памяти всплыли слова совсем еще юной Морриган. Она откровенно посмеивалась над теми, чьи познания о полуночной магии были в разы скромнее ее собственных (не говоря уже об отсутствии у них такого всеведущего наставника, как легендарная Леди Ворон). Проще говоря, над неопытными колдунами-самоучками и над их глупыми суевериями.
Одно из них гласило: если ты используешь зеркало в качестве проводника полуночных чар и главного колдовского атрибута, нужно непременно покрывать его плотной черной тканью… Чтобы энергия мира теней не вырвалась наружу.
Ник невольно сглотнул. Он оказался прав. Но представить Алана полуночным колдуном почему-то упорно не получалось. Да и как связать зеркальные чары, имеющие самое непосредственное отношение к магии истины… и проклятие, наложенное на него?
Как оказалось, насмешница-судьба великодушно предоставила ему шанс выяснить правду… у самого колдуна. Послышался звук отворяемой двери, и голос Алана настороженно произнес:
– Что за?..
Вероятно, он только что выяснил, что входную дверь больше не сдерживает защитная печать. Ник прикрыл глаза.
И, не таясь, вышел в коридор. Алан, оторопев, схватился за револьвер и наставил его на бывшего напарника. Знакомая картина…
– Кто ты такой? Что здесь делаешь?
Алан поморщился, словно досадуя на себя за глупый вопрос. И зря, ведь ответ не был очевиден.
– Ты можешь, конечно, пристрелить меня, – с долей усталости отозвался Ник. – Но кому из нас двоих от этого станет лучше?
Алан замер с открытым ртом, явно ожидая от потенциального грабителя другой реплики. Затем взгляд его скользнул влево… Заметив приоткрытую дверь в комнату для ритуалов, Алан побелел.
– Ты все знаешь…
– Что ты полуночный колдун? Да. Но судя по тому, что ты меня не узнаешь, я могу сделать вывод, что это не ты меня проклял. Да и вряд ли ты вообще имеешь какое-то отношение к проклятиям.
Алан, сглотнув, опустил револьвер. Одно дело – заниматься запрещенным Трибуналом полуночным колдовством… И совсем другое – хладнокровно застрелить кого-то, способного тебя разоблачить.
– Ты прибегал к полуночной магии истины, верно? – спросил Ник.
Алан молчал, но ответ легко читался по его напряженному лицу.
– Ты использовал энергию мира теней, чтобы узнать ответ на интересующий тебя вопрос… или даже призывал на помощь заскучавших духов или демонов. И все твои вопросы, так или иначе, были связаны с магическими преступлениями, которые ты расследовал. Вот почему твои дела в Департаменте так резко пошли в гору.
– Мы знакомы? – выдавил Алан. – Откуда ты столько знаешь обо мне?
– Мы бывшие напарники, – огорошил его Ник. – Но ты меня, конечно, не помнишь. Однако это уже другая история.
История, которая, признаться, уже изрядно ему осточертела.
– Лучше скажи мне… А Томас в курсе твоих… м-м-м… фокусов?
Ник и не надеялся, что Алан заговорит, но за выражением его лица следил очень внимательно. Стремительно отведенный в сторону взгляд о многом ему поведал.
– Знает… – задумчиво сказал Ник. – Должно быть, он настолько отчаялся получить долгожданное повышение, что в какой-то момент решил: все средства хороши. Хотел за счет тебя подняться по карьерной лестнице, да только не рассчитал, что именно ты станешь главной звездой нашего отдела.
Алан со злобой взглянул на него.
– А что мне оставалось делать? Мне надоело, что все смотрят на меня с таким снисхождением, что говорят за спиной, будто мой отец купил мне должность.
– А это не так?
Бывший напарник сник, сгорбил плечи.
– Даже если и так, что с того? – с вызовом (впрочем, быстро увядшим) спросил он. – Я хотел помогать людям. Правда хотел. Но не всем повезло родиться с сильным даром. А отец… Он и рад от меня откупиться. За то, что бросил мою мать. Я лишь хотел доказать ему, что могу быть полезным. Ему и всем тем, кто смеялся за моей спиной.
Ник помассировал пальцами виски. Выслушивать чужую драму, признаться, сейчас хотелось меньше всего. Своей, порядком затянувшейся, с лихвой хватало.
– Что ж, у тебя получилось, – сухо бросил он. – Поздравляю. А мне, пожалуй, пора.
– Что, пойдешь в Трибунал? – вскинулся Алан.
Но уже как-то… беззлобно. Словно щенок, пытающийся подражать большому злобному псу. Его пугала перспектива предстать перед судом. Пугала мысль, что весь город узнает правду. Что правду узнает его отец.
Проходя мимо, Ник задержался рядом с Аланом.
– Знаешь… Не мне тебя судить. В Трибунал я не пойду.
Лицо Алана вытянулось от изумления.
– Но свои фокусы лучше бросай, к добру они не приведут. В тебе же есть, пусть и скромный, но дар. Да, на то, чтобы разжечь из искры яркое пламя, чтобы стать умелым следопытом, нужно время. И старание. И усидчивость. Все то, чего, насколько я могу судить, в тебе нет. Ты хочешь все и сразу… и, желательно, без последствий. Вот только так не бывает.
– Я ничего такого не делал, – упрямо сказал Алан. – Подумаешь, задал парочке духов пару вопросов, и с их помощью нашел пару колдунов.
– И отступницу, крадущую красоту своих жертв, верно?
Бывший напарник вздрогнул.
– И расплатился ты, должно быть, своей рассветной силой, или кровью, или чем-то другим. И теперь ты окрылен открывшимися тебе перспективами. Но полуночная магия опасна. Она дает тебе власть, и она же тебя развращает. Соблазняет прибегать к ней все чаще и чаще и желать большего… и большее же отдавать.
– Говоришь так, будто сам это пережил, – нахмурился Алан.
Ник коротко рассмеялся.
– Нет. Эти слова принадлежат моей подруге. Потомственной полуночной ведьме, которая в определенный момент поняла, что с нее хватит… и перестала быть таковой. Советую последовать ее примеру.
Ник похлопал бывшего напарника по плечу и вышел через открытую до сих пор дверь. Алану будет о чем подумать…
Оставался один вопрос – что теперь делать ему?
Глава двадцать восьмая
Перед дверью Шейлы Макинтайр Меган на мгновение застыла. Медленно выдохнула, удивляясь тому, насколько была напряжена. Если ее дикая версия верна… Это означало появление новой, невиданной прежде магии – или же существование магии, о которой прежде они даже не подозревали. Подобные открытия всегда будоражили Меган.
Шейла открыла дверь, бросила раздраженно:
– Ну что еще? Я уже все вам сказала.
– Я здесь не как агент Департамента.
Слова Меган удивили актрису, но нахальное выражение тут же вернулось на ее лицо.
– Значит, я могу просто выставить вас за дверь?
– Или я могу вызвать вас на допрос уже как агент Департамена.
Добрую минуту Макинтайр буравила ее взглядом, а затем сказала обреченно:
– Проходите.
С момента прошлого визита в доме актрисы не изменилось ровным счетом ничего. Казалось, и беспорядок, и затхлый воздух навеки здесь прижились. Меган опустилась в свободное от хаоса кресло, на самый его край, и жестом пригласила Шейлу последовать ее примеру – разговор предстоял быть долгим. Недовольно кривя губы, она села напротив.
– Я расскажу вам одну историю, – спокойно начала Меган. – Историю, которая любому другому человеку могла бы показаться безумной. Но, думаю, не нам двоим. История о двух сестрах – прелестном ангелочке и девочке, которая жила в тени своей сестры. Возможно, этой девочке даже казалось, что сестру любят больше, чем ее саму. А возможно, так оно и было. И тогда она решила пойти на отчаянный поступок. Желая прожить такую манящую, такую прекрасную жизнь сестры, она примерила на себя ее личину. Так ведь, Шейла? Или мне звать вас Эмили?