– Учту.
– Но «Джей Крю» вроде есть везде. Много магазинов «Аберкромби». Крутые выпускники любят «Вайнъярд Вайнс». Но не все. Куча творческих, которые ходят во всем черном. Без понятия, однако, где они одеваются.
– Хорошо. С этим можно иметь дело. У меня совсем нет зимней одежды.
– На Мэйн-стрит есть плащи. Клэйборн справа от «Аппалачиан Трэил», так что уличную одежду ты всегда можешь купить.
– Отличный совет, Джейк. Не знаю, где я найду зимнюю одежду на Манхэттен-Бич.
– Я никогда не был в Калифорнии. Кинозвезды повсюду?
– Эм, нет. – Я нервно смеюсь. «Хотя внизу наверняка есть рок-звезды». – Я провела не так уж много времени здесь. Насколько могу судить, здесь как во Флориде, только еще дороже.
– Да? Мне нужно идти. Пора сервировать морепродукты и пиво.
– Удачи там.
– Спасибо! Позже поболтаем?
Я соглашаюсь и отключаюсь. Но теперь Джейк заставил меня задуматься о школьной одежде. Я видела каталог «Джей Крю» у Фредерика в стопке макулатуры у входной двери.
Решив достать каталог, я наконец спускаюсь вниз.
В гостиной оживленно, около десятка человек стоят и общаются. Свет приглушен, у каждого в руке напиток, включая нескольких незнакомых женщин. Несмотря на всех гостей, Фредерик стоит у рояля и разговаривает с барабанщиком.
– Привет, детка! – Эрни теребит меня за пучок волос, пока я рассматриваю происходящее. – На кухне полно тайской еды, – говорит он.
– Спасибо. Пойду возьму.
– Эрни, сладкий. Возвращайся сюда. – Женщина машет ему с дивана. Очевидно, у Эрни сегодня на уме игры покруче рамми, потому что он торопится к ней.
Я склоняюсь и перебираю стопку газет, пока не нахожу каталог. С ним под мышкой направляюсь в кухню.
Никто не таращится на меня, как в мой первый день в Калифорнии. Сегодня все делают прямо противоположное. Я невидима.
Столешницы в кухне заставлены коробками с едой. Две молодые женщины в коротких шортах стоят перед микроволновкой, непрактичные туфли на платформах подчеркивают длину их жирафьих ног.
Игнорируя их, я беру бумажную тарелку и заглядываю в разные коробки с едой. Кладу в карман банку диетической колы, пока девчачье хихиканье в углу не привлекает мое внимание. Пока одна из них выпрямляет спину, я замечаю ровную линию белого порошка на черной поверхности стола.
Завороженно слежу, как вторая девчонка наклоняется, вдыхает порошок через маленькую бумажную трубочку.
– Мы можем поделиться, – говорит первая, и я понимаю, что таращусь. – Ты здесь с кем?
Я лишь моргаю, глядя на нее, шокированная как ее занятием, так и вопросом. Хватаю коробку с какими-то клецками и сбегаю из кухни без ответа.
Снова оказавшись наверху, я ем клецки и листаю каталог. Жаль, меня так поразил кокаин на кухонном столе, что я не прихватила какой-нибудь соус.
Когда наступает ночь, входная дверь снова открывается и закрывается, но на этот раз волна убывает. Голосов в гостиной становится меньше, теперь всего несколько, и кто-то негромко включает Элвиса Костелло.
Я сижу, скрестив ноги, на кровати, листая каталог, пока входная дверь не открывается еще раз с хлопком, и тихое общение внизу прекращается вмиг.
– Твою мать! – восклицает женский голос. – Мне приходит сообщение, что в доме Фредди сегодня вечеринка. И я думаю – это невозможно! Потому что, если Фредди вернулся в город, он бы позвонил.
Голос моего отца отвечает что-то тихое и успокаивающее.
– Правда? – Ее голос пронзительный. – Потому что ты не выглядишь как человек, который собирался взять телефон и набрать мне.
Я не слышу ответ Фредерика, но он еще больше злит женщину.
– Ты никогда не говорил мне быть потише раньше. Даже когда я кричала твое имя в постели. Кто меня услышит, Фредди? Жду не дождусь, когда узнаю.
А затем я слышу шаги на лестнице.
Пару секунду спустя женщина проходит прямо мимо двери в мою комнату, словно направляясь в комнату Фредерика. Но так как только в моей горит свет на втором этаже, женщина поворачивается, удивленное лицо появляется в проеме.
– Какого черта? – взвизгивает она. У нее блестящие каштановые волосы и большие глаза, как у самки оленя.
Второй раз за вечер у меня нет слов.
– Лиз. – Гремит голос моего отца на лестнице. – Хватит уже. – Он звучит утомленным. – Оставь Рейчел в покое.
Она отходит. Я не слышу больше их беседы, но минутой позже входная дверь открывается и хлопает снова. Затем Фредерик медленно поднимается по лестнице. Теперь его лицо появляется в дверном проеме.
– Можно войти?
– Конечно. – «Это твой дом».
Он садится на край кровати, потом откидывается назад, руки за головой.
– Прости. Это…
– Классика? – подсказываю я.
Он смеется.
– Точно.
– Но не такая классика, как две девчонки, ширяющиеся коксом у тебя на кухне, – произнося это, я думаю, а верно ли сказать – «ширяющиеся коксом»?
Фредерик поднимает голову.
– Не шутишь?
– Они предложили и мне. Полагаю, если позвонит социальный работник, лучше это не упоминать.
Он резко садится.
– Рейчел, ты ведь знаешь, что наркотики для придурков, так?
Я смотрю на его серьезное лицо и пытаюсь не засмеяться. Брошюры, которые раздают в школах, призывающие не употреблять наркотики, были бы куда интереснее, если бы назывались «Наркотики – для придурков». А его выражение лица бесценно.
– Ну… – прочищаю горло. – Я накуриваюсь в день раза два. Чтоб прошла моя хандра.
– Что? – Он пялится на меня.
– Это песня, Фредерик. Рифма должна была тебе подсказать. Полагаю, ты не фанат BranVan 3000?
Он снова ложится на спину.
– Боже, Рейчел. Это не смешно.
– Я никогда не видела кокаин прежде, только по телевизору.
– Добро пожаловать в Лос-Анджелес. Так кто были эти девчонки?
– Понятия не имею. Они были в коротких шортах и на платформах.
– Что ж, так выглядит половина Южной Калифорнии. Сколько им лет?
– Молодые. Моложе тебя.
– Что ж, это большинство жителей Южной Калифорнии. – Он чешет подбородок одной рукой. – Мне, может, придется уехать из Лос-Анджелеса ненадолго. Я собирался поговорить с тобой об этом.
– Зачем? Куда ты едешь?
– Я думал о том, чтобы перебраться в Клэйборн в этом году. Если бы я смог покупать тебе кофе раз в пару недель, это было бы неплохой возможностью следить за тем, чтобы у тебя все было в порядке.
Ничего более шокирующего он пока мне не говорил. Даже не знаю, с чего начать.
– Ты можешь так сделать? А что насчет работы?
– Я буду там только половину времени и в путешествиях другую половину. Но я был бы рад уехать отсюда ненадолго. Слишком много людей на меня давят.
– Но… Генри говорит, у тебя много дел здесь.
Он качает головой.
– Во-первых, не беспокойся об этом дерьме, хорошо? Это моя проблема.
Что ж, ой. Для того, кто понятия не имеет, как быть родителем, он правильно понимает правило «Оставь это взрослым».
– И в любом случае Генри говорит так, потому что студия звукозаписи давит на него. Но я не готов записываться. Я сейчас должен думать о сотне вещей.
– Они разозлятся?
Он закидывает руки за голову.
– Какая разница. Певцы всегда выдумывают всякий бред. Ты не поверишь оправданиям, которые слышат ребята на студии. «Я не могу сегодня играть, потому что Меркурий в ретрограде» или «у меня заноза в заднице».
Я улыбаюсь скошенному потолку.
– А что насчет этого дома?
– А что с ним? Думаю, я его оставлю себе. – Он перекатывается на локоть. – Скажи, что ты на самом деле думаешь.
– Думаю, будет много проблем и расходов.
– Если я останусь в Калифорнии, я, может, не увижу тебя несколько месяцев. Это нехорошо.
«Правда? Семнадцать лет это тебя устраивало». – Мое сердцебиение учащается, и я задаю ему вопрос, который сжирает меня изнутри:
– Почему ты вообще привез меня сюда?
Его глаза слегка расширяются.
– Потому что ты попросила. То есть Ханна позвонила. Но она бы не позвонила, если бы тебе было куда пойти.
Это объяснение отзывается тупой болью у меня в груди. «Потому что ты попросила». – Злая Рейчел не удовлетворена этим ответом. Что бы случилось, если бы я попросила год назад? Или десять? Он бы прибежал?
В тишине я слышу шепот матери мне на ухо: «Зачем вообще спрашивать?»
– Занимаешься шопингом? – спрашивает неожиданно Фредерик.
Я смотрю на забытый каталог на моих коленях.
– Вся моя одежда для жаркой погоды. А в Клэйборне есть дресс-код.
– А, верно. – Он строит гримасу. – Юбки в клетку и галстуки на клипсах?
– Все не так плохо. Нельзя носить джинсы, и нужна блузка с воротничком.
– Лучше уж тебе носить такое, чем мне. Карлос может отвезти тебя в молл.
– Который?
– А-а, – Фредерик складывает руки рупором у рта и кричит: – Генри! Нам нужен совет.
Секунду спустя менеджер уже топает по лестнице, в его руках бутылка пива.
– Что стряслось?
– Куда люди ходят на шопинг?
– Покупать что?
– Школьную одежду, – говорю я медленно. Очевидно, Фредерик никогда не делает ничего без консультации с Генри. То есть у нас совещание по поводу школьной формы в моей комнате? Невероятно.
– «Галерея в Редондо», – говорит Генри тут же. – «Мэйсис», «Аберкромби». «Зэ Гап». – Он глядит на мой каталог. – «Джей Крю» есть в молле на Сепюлведа.
– Или, – говорит Фредерик, – если ты ненавидишь моллы, можешь просто положить этот каталог в свой чемодан и заказать все, когда будешь в Нью-Гэмпшире.
– Метод отшельника, – говорит Генри с усмешкой.
– Не-а. – Фредерик шутливо толкает Генри. – Просто практично.
Генри достает телефон.
– Я забронирую тебе сегодняшний день в молле с Карлосом, хорошо, Рейчел? – Он таращится в экран. – И вижу, у тебя скоро день рождения. Что-нибудь запланировать?
– Кстати, да. – Фредерик поворачивается ко мне. – Роскошный ресторан?
Это звучит неловко.
– Давай просто пойдем куда-нибудь, куда ты всегда ходишь.