о если это именно тот изгнанник, а он вроде по возрасту подходит, то мы имеем полное право его сначала грохнуть, а потом обобрать на предмет ценностей. Ну, точнее имели бы даже если он бы мимо проходил, а не шёл тут с явно недобрыми намереньями.
Почесав репу, я быстро пересказал свои соображения Тормоду. Тот подумал несколько секунд, а затем выдал:
— Давай накроем их у Двух Сестёр. Идут-то они точно к сторожке Эгиля, тот проход в низине не минуют, а с двух сторон их можно перестрелять из луков, как куропаток, если сразу завалим этого недогоди.
— Что ж сразу в ближнем бою их на фарш порубить не предлагаешь? — скривился я. Место у двух приметных холмов было действительно удобным для засады, но мне претила мысль недооценивать противника, слишком полагаться на удачу и вступать в бой меньшими силами, чем это возможно — Не пойдёт. Сейчас берём ноги в руки и бежим к Эгилю в обход сестёр, чтоб они нашего следа не видели. Объясняем всё дяде и как раз успеем перехватить татей у Головы Змеи.
— Большой крюк — проворчал Тормод — К тому же там с двух сторон не встанешь.
— Вот и хорошо, что так. Нас будет всего трое против пяти, нефиг дробить силы. Побежали — ответил я и подал пример, активно заработав ногами.
У моего брата наверняка были возражения, но озвучивать он их не стал. Всё равно, его план я не приму, а в одиночку Тормод пятерых не потянет, на это его соображалки по-прежнему хватало. Конечно было бы весьма почётно вдвоём победить пятерых изгоев, у которых даже есть свой вирдман, но мне этот почёт даром не сдался. Сегодняшняя моя цель предотвратить убийство и грабёж Эгиля, уберечь брата, свою собственную жизнь и решить проблему татей. Если бы был шанс, что они сами сдадутся, я бы был этому только рад. Но к сожалению шансы на это исчезающе малы, так что стрелять из луков будем без предупреждения, чтобы не потерять эффект неожиданности.
Втопили мы с братом от души, так как наше время было весьма ограничено. Сначала был обход Двух Сестёр, затем небольшой крюк подальше от Змеиной Головы и вот наконец мы добежали до охотничьей сторожки, из трубы которой вился дымок, ясно показывая, что хозяин у себя. Постучав в дверь, я услышал внутри возню и голос родича:
— Кого там йотуны принесли?
— Дядька Эгиль, это я, Альвгейр, со мной Тормод. Проблемы у нас.
— Чего случилось? — осведомился мужик, отодвинув засов и открыв дверь.
— На след изгоев мы напали, которые сюда идут — ответил я, пересказав последние события.
— Вот как значит — в задумчивости огладил короткую бороду брат моего отца, а потом быстро проговорил — Ладно, раз до Головы успеваем, то туда и пойдём, место неплохое.
Сборы у бывалого охотника были не долгими, вскоре он одел шубу шапку, выйдя из приземистой избушки вместе с копьём в руках и монструозным луком за спиной. Ещё одно наглядное доказательство мощи тех, кто развивает в себе прану и имеет солидное количество воинских татуировок. Я такое чудовище и близко не натяну, а Эгиль вполне в силах за две сотни шагов завалить срезнями вендиго. С такой дуры шкуру пробьют не только бронебойные стрелы.
Шли мы вновь быстро, едва ли не бежали и, несмотря на вполне себе бодрый тонус организма, я всё-таки вспотел. Но как бы там ни было, а до здоровенного вытянутого камня, что своей формой и правда напоминал приплюснутую голову гадюки, наша компания успела вовремя, даже заложив крюк. Следы лыж на снегу даже последнему идиоту бы выдали наше местоположение, так что на позиции пришлось зайти немножко по-хитрому.
А потом началось ожидание. Мы тихо сидели у деревьев, которые выбрали в качестве укрытий от возможного ответного обстрела, слушали лес и иногда по одному посматривали в интересующем нас направлении, чтобы не маячить в виде трёх макушек, что насторожат противника. Однако время шло, а того всё не было. Я невольно начал настораживаться и всё сильнее напрягать слух, который вскоре показал мне странную картину. В лесу дул ветерок, гоня позёмку, та слегка скребла о снежный наст. Звук был тихий, но кое-где он отсутствовал вовсе. Это напоминало маскирующие чары, о чём я тут же сообщил своим спутникам.
— Ты можешь их развеять? — тут же поинтересовался Эгиль.
— Магией нет, но если попасть в купол стрелой, то они сами спадут. Неоткуда тут высшему сокрытию быть — отозвался я — А на звук у меня должно получиться попасть.
— Только с чего бы вообще тут чары были, чем мы себя выдали? — проворчал Тормод.
— Может и не выдали, сторожка просто уже близко. Ну, или их вирдман что-то почуял, мы так иногда можем даже без гадания на рунах — пожал я плечами.
— Хватил болтать, действуй — скомандовал на это дядя.
Уговаривать меня было не нужно. Я лишь выждал, когда звук позёмки станет теряться в самом подходящем месте для обстрела, натянул лук, вышел из-за ствола дерева шириной в несколько обхватов приставным шагом и отправил напитанную магией стрелу в полёт. В купол сокрытия та попала, развеяв его и сделав видимыми как пятерых мужиков, так и следы на снегу, что шли за ними. А вот ни одну двуногую мишень мне поразить не удалось, оперённая смерть пронзила наст и резко высвободившийся воздух просто разрыхлил снег. Только ману зря потратил. Правда Эгиль не терял времени даром, тут же отправив подарок вирдману, который тот хоть и принял на спешно сотканный энергетический щит, но удержал с трудом и сильно покачнувшись. Инерция у снаряда дядьки всё-таки была дай боже. Тормод также выпустил стрелу и таки взял первую кровь, попав в бедро одному из щитоносцев. А вот нефиг на спине полезную вещь носить, в решающей момент можно не успеть прикрыться.
Враг же в полной мере осознал, что его раскрыли и начали убивать. Воины резко рванули в нашу сторону, недогоди начал сплетать заклятие. Но моя стрела оказалась быстрее, вновь заставив его переключиться на щит. Эгиль, выстрелив из своего монстра, убил наповал одного из изгоев, лишённого щита, мой брат от него не сильно отстал, загнав стрелу в брюхо второго голодранца в районе печени. А дальше им обоим пришлось бросать луки и вступать в ближний бой. С праной и тату у щитоносцев всё было, к сожалению, в порядке, они скинули лыжи и быстрыми, широкими прыжками добежали до нас, что было весьма погано.
У дяди с Тормодом щитов нет, с одним копьём же воюется тяжело. А мы с вирдманом взаимно блокируем друг друга, мои стрелы, напитанные волшбой и летящие одна за одной, не дают ему кинуть что-то убойное, но у меня в свою очередь не получается проковырять его щит. Хм, поправка, блокировали. Его товарищи сейчас закрывают две цели, ударить он может только по мне, сообразил я, сделав шаг за дерево, бросив лук, снял с перевези рогатину и активировал один из узоров. Двигались Эгиль со своим оппонентом уж очень активно и я боялся промахнуться стрелой, но вот молния была покорна моему взгляду и ударила точно туда, куда я смотрел, то есть в голову щитоносцу. Тот затрясся всем телом, а через мгновение лезвие копья моего дяди пробило его шею, рассекая в том числе и позвоночник. Не боец и не жилец.
Однако ублюдский вирдман придержал свой удар, так что вместо дерева, за которым я стоял, заклятие полетело в Эгиля. Не колеблясь, я прыгнул вперёд, воздвигая уже свой магический щит, который хоть и сильно прогнулся, но выдержал удар здоровенной сосульки. С ритуальной подпоркой, напоминающей пентаграмму, можно сдержать атаки и более могучего противника. Только вот радость от этого была не долгой, сбоку раздался болезненный вскрик Тормода, которого похоже ранили. Я же сцепил зубы и процедил:
— Помоги ему, я справлюсь.
Дядя тут же ринулся в бой, а я стал смещаться в бок, чтобы быть по прежнему между ним и вражеским магом, работая живым щитом. А заодно бодро так пошёл вперёд, нагнетая магию в ещё один из узоров посоха. Узкие каналы были по-прежнему моим бичом, снижая дальнобойность. Но у каждой проблемы есть решение, особенно если объединить сразу несколько подходов к ней. Потому сейчас знак инь-яня на древке у самого лезвия напитывался волшебством, а я сосредоточился лишь на нём и на щите, не думая более ни о чём. Особенно о том, что второй щитоносец сейчас возможно уже окончательно уложил моего брата, через мгновение прикончит дядю, затем метнёт своё копьё мне в спину, а узнаю я об этом только тогда, когда то пробьёт моё тело насквозь. В бою нельзя контролировать всё, иногда остаётся только положиться на удачу и верить в своих боевых товарищей, так учил меня Гринольв. И я верил ему, от первого и до последнего слова. Потому сделал полтора десятка быстрых шагов, принял на щит ещё две сосульки, а потом отправил с лезвия своего посоха стрелу жаркого пламени в капсуле в виде ледяного восьмигранного веретена. То ударило в щит врага, промяв его и разлетевшись на миллиард осколков, ярко блеснувших в отблесках огня, а вторая часть «тандемного боеприпаса», добила магическую преграду и прожгла в груди вирдмана дыру, в которую я мог бы просунуть свою руку. Несколько мгновений тот неверяще смотрел на меня, а затем рухнул лицом в снег, как подкошенный. До Гринольва и его умения ставить волшебные преграды этому покойнику было далековато.
Я же резко развернулся и увидел, как Тормод загнал лезвие своего копья в подмышку щитоносца, обойдя того с боку, пока Эгиль завладел вниманием врага. Тать неловко отбивался ещё несколько секунд, а потом дядя наконец перерезал его нить, нанеся прямой удар копьём в грудь. Увидев это, мой брат осел на снег и я бросился к нему, осматривая этого ненормального. Ранен Тормод оказался в ногу, причём серьёзно, видимо поэтому последний противник не ожидал от него столь бодрого манёвра, за что и поплатился. Я же быстро обратился к Эгилю:
— Сожми края раны между собой.
— Ага — коротко ответил он, выполняя команду.
Я же в свою очередь приложил к ране брата копьё, активируя одно из самых распространённых заклинаний, которое и на посох моего наставника нанесено. Целительная энергия начала быстро восстанавливать плоть раненого, пользуясь тем, что она ещё помнила, что вот буквально несколько минут назад была целой. Тормод же охнул и заголосил: