– У вас есть детектор лжи?
– Не понял.
– Если я вам расскажу правду, вы не поверите. Поэтому мне было бы спокойнее сразу на детекторе.
– У меня встроенный. Рассказывайте.
– Это долгая история.
– Сто лет у нас есть.
В конце повествования товарищ Кузнецов даже моргать перестал. Излагаю тут кратко. Тезисно.
Отмечу, что результатом беседы стало попадание господина Корна на Лубянку и посвящение в тайны современной геополитики.
Но – обо всем по порядку.
К середине своей плутовской карьеры Славику решительно надоело работать. Я понимаю, что к гению лжи и мошенничества это слово имеет далекое отношение, но трудиться или заниматься делом – подходит еще меньше. Так или иначе, Славик мечтал лежать на диване и чтобы за это платили деньги. Высшие силы его услышали. Не сказали о цене, да и вообще не предупредили о последствиях. Но если бы люди в принципе знали, за что и как придется платить, то, возможно, думали бы чуть дольше, прежде чем совершить 99 % своих поступков.
Тем не менее Господь всемогущий по ведомым только ему причинам дал человечеству меню без указания стоимости, как это делают в очень дорогих ресторанах.
Как раз в дорогом ресторане Славик и сидел с одним из московских строительных чиновников, господином Д., с которым он познакомился пару недель назад за карточным столом. Еще в детстве Марк Иосифович объяснил сыну, что математику в школе учить надо исключительно ради игры в преферанс, а играть в преферанс нужно ради того, чтобы жать необходимые влиятельные руки. После знакомства Славик пригласил нового друга на обед.
На этом месте хотелось бы остановиться подробнее.
Что Славик умел делать блестяще – так это грамотно инвестировать в людей время и усилия. Он даже разработал некий протокол интеллигентной вербовки. Документ многостраничный, и я не хотел бы тратить время почтенной публики, но некоторые позиции озвучу, потому что именно за эти строки вы будете меня благодарить всю оставшуюся жизнь. Это пошаговая инструкция использования людей с наивысшим КПД.
Пункт 1. После знакомства с человеком, который, по мнению Славика, обладал потенциальной ценностью, он начинал регулярно проводить с ним встречи в формате дружеской беседы, не предполагающей никаких дел. Казалось бы, бессмысленная болтовня…
Нет. Славик интересовался человеком. Именно интересовался, и именно человеком. Искренне. Не позицией и возможностями, а личностью: судьбой, мыслями, пороками, добродетелями, мечтами, суждениями, мировосприятием и так далее – до детских травм и любовных переживаний. Поверхностный плут, когда надо, превращался в шахтера человеческой души. И чем влиятельнее был ее (души) обладатель, тем дольше Славик не выходил из забоя.
В первые месяцы после знакомства у очередного нового приятеля Славика складывалось ощущение, что никто и никогда не слушал его ранее так увлеченно.
Пункт 2. Если у объекта вербовки случалась какая-то проблема, Славик делал все возможное для ее решения. Точнее, он создавал иллюзию полного участия, так как реальной помощи от него обычно никто и не ожидал в силу собственных возможностей самого человека.
Нам ведь нужна не помощь, а неравнодушие. Нам хочется надеяться, что хоть кому-то небезразличны наши тревоги. И если волнуется за нас тот, кто не обязан это делать по дружеско-родственным мотивам, то мы начинаем верить в самое светлое в этом мире.
Пункт 3. Еще эффективнее Славик умел предоставить себя в качестве конфидента в случае сердечных травм. Он считал удачей, когда знакомство с потенциальным «активом» происходило в период развода, бурного романа, а лучше – того и другого одновременно. Славик моментально превращался в смесь раввина, гештальт-терапевта, бармена-собутыльника и адвоката, знающего, что ты убийца, но готового защищать тебя до последней возможности.
Но даже эта уловка являлась прелюдией. Вишенкой на вербовочном торте служили просьбы Славика дать ему самому мудрый совет, как поступать в той или иной жизненной ситуации. Повторюсь: не помочь делом, а оказать душевно-интеллектуальную поддержку старшего товарища.
Наше тщеславие расцветает, как сирень весной, если кому-то вдруг оказываются необходимы наш житейский опыт и проницательность. Каждый хочет примерить образ гуру.
В итоге через два-три месяца такого интенсива самый закрытый и подозрительный человек снимал с души сигнализацию. Тем более Славик никогда не обращался с меркантильными просьбами на этом этапе внедрения. Скорее сам, как я уже сказал, оказывался полезным. Связи-то у него были серьезные и в самых неожиданных социальных кругах.
На дне рождения у Вячеслава Марковича Корна за одним столом могли оказаться руководители морга, цирка, партии, школы, госкорпорации, театра, бассейна, экологической организации, ветеринарной клиники и сообщества магов – и это дальний от сцены стол!
Так что мог он помочь в весьма неожиданных ситуациях одним звонком. И только через полгода, а то и через год Славик начинал разговор, предполагавший просьбу о каком-то реальном содействии ему самому.
К этому времени чувство благодарности и личной симпатии настолько переполняло Объект, что Славик мог лишь обмолвиться о вопросе, как ему уже протягивали руку помощи.
В тот момент, с которого мы начали историю, Славик находился на первом этапе разведоперации и поэтому внимательно слушал жалобу господина Д. на превратности полигамии в моногамном эгрегоре.
Болтали они на ресторанной веранде, и Славик вдруг увидел проходящего мимо застройщика средней руки и больших амбиций Виктора Дятлова-Заволжского. Точнее, все случилось не так: Дятлов-Заволжский увидел Славика, мило, можно сказать по-родственному, беседовавшего с известным своей недоступностью чиновником. Чиновником, от которого в жизни человека с такой перспективной фамилией, как Дятлов-Заволжский, зависело все.
Вечером девелопер примчал к Славику домой:
– Ты что, его хорошо знаешь?!
– Я много кого знаю, – ответил Славик загадочно.
– Слава, я тебя умоляю, он принимает решение по одному моему проекту, там подряд на очень большую сумму… и этой большой суммой я готов поделиться!
– Слушай, сейчас другие времена, за коррупцию сажают, как детей на карусель.
– Славик, ну ты же знаешь все про наши карусели. Они избирательны.
– Да что-то неразборчивыми стали.
– Короче, я тебе справочку вот эту оставлю, ты ее в личной беседе как-то презентуй… ну и вот эту цифру покажи.
Дятлов-Заволжский набрал в телефонном калькуляторе сумму.
– Двадцать процентов от нее твои, восемьдесят – его.
– Тридцать, – автоматически скорректировал Славик. – И я ничего не обещаю.
Дятлов-Заволжский радостно согласился:
– Кто же, Славик, в нашем мире обещания дает, вектор принят – и уже тепло становится. Тендер двадцать восьмого, через две недели. Раньше даже звонить не буду, от греха.
Славик начал думать, как лучше всего выйти на такой разговор с господином Д., с учетом того, что вербовку он начал не так давно, и с этой точки зрения, Объект был недоношенным. Рано его было активировать. В этих размышлениях Славик лег спать и… вспомнил о Дятлове-Заволжском в следующий раз именно двадцать восьмого.
Он потом даже пытался проанализировать этот странный провал в памяти, но не смог. И решил, что в этом-то и состояло Божественное провидение.
Славик лежал с нимфой по имени Милана и радовался жизни, когда увидел входящий от Дятлова-Заволжского. Вспомнил о его просьбе и чуть не свалился с кровати:
– Твою мать! Дятел!
– Где?! – поджав под себя колени, взвизгнула девица.
– Да не птица! Я забыл тут кое-что сделать для человека.
– Что именно? – скорее всего, от безделья поинтересовалась любовница.
А вот, зачем Славик ей рассказал, уже не так объяснимо, как и многое в этой истории.
– То есть ты обещал попробовать решить вопрос с тендером и забыл, а тендер сегодня?
– Не совсем так. Короче, сегодня результат объявят.
– А ты знаешь результат? – уточнила Милана.
– Конечно нет! – раздраженно ответил Славик, который не понимал такой неожиданной заинтересованности не самой далекой, как ему казалось, девицы.
– А чего ты, Славик, волнуешься? Если твой этот Дятел не пройдет, скажешь, что не получилось, а если пройдет, то возьмешь деньги себе. Тебе же чек не нужно предоставлять, а с чиновником твоим Дятел незнаком, да и не будет он спрашивать. У нас так один придурок помогал друзьям с Кавказа экзамены сдавать. Деньги брал, а дальше ждал. Тем, кто не сдавал, просто возвращал. А остальные сами проскакивали.
– И долго он так продержался? – Славик впервые посмотрел на Милану как на источник интересной информации.
– Пару лет, пока жадность не сгубила, и он тупо не начал всех шантажировать, включая отличников. Да этой схеме сто лет. У меня приятель-юрист говорил, что у них это называется «самокат». Я чуть ли не в кино смотрела или читала где-то. Вот увидишь, тебе Дятел твой ноги целовать будет, а ты мне сейчас – за идею, давай, Славик…
Не успел Славик выполнить требование, как ему пришло в «Телеграме» от Дятла:
– Славик, звонил сказать, что ты – бог! Спасибо! Не ожидал, что получится! Жду встречи!
А дальше события начали развиваться стремительно. Дятел привел еще парочку людей, да и старые знакомые вдруг оживились с просьбами. Сарафан заработал.
И ранее отказывавший тем, кому не мог помочь, Славик стал героем фильма «Всегда говори – да». Где-то в тридцати процентах случаев Славик разводил руками и возвращал деньги, но ему вполне хватало семидесяти. Славик даже стал гордиться эффективностью отечественной системы народного и прочего хозяйства: все худо-бедно двигалось самостоятельно. Возможно, удивившийся и даже испугавшийся собственной наглости ложный взяточник так убедительно говорил просителям о необходимости идеальной подготовки проектов, что люди начинали, наконец, работать сами. Однако в ряде случаев ничем, кроме какого-то неземного везения, объяснить успех всей этой фальсификации было нельзя.