– Никаких проблем. Хочешь, костюм Деда Мороза нацеплю? В универе скажу – работал волонтером. Деду тебя не солью, понимаю, он у нас не про любовь к ближнему. Я тут с ним ехал, парню, мойщику фар, дал сто рублей, так он мне на тысячу мозг вынул.
– Ну, он всегда такой был. Я за тобой заеду около трех.
Вере было к семидесяти, но это не мешало ей и работать, и, что самое удивительное, зарабатывать, по сути единственной в семье.
Сева выполнил инструкции, и около четырех они вошли в квартиру дяди Юры.
Несмотря на то что деньги не пахнут, о бедности мы всегда узнаем через обоняние. Севе ударила в нос какая-то тягучая смесь запахов сырости, впитавшейся в стены грязи и дешевых продуктов.
– Юрочка, привет, мой дорогой. Это вот Сева.
В голосе Веры появилось тепло, которое сам Сева ощущал нечасто. Но бабушка всегда отличалась дипломатичностью и умением надевать маски любых необходимых по ситуации эмоций.
Дядя Юра был в какой-то странной рубашке и затертых брюках, которые, судя по виду, родились до Севы. Внимание парня привлекли тапки, выглядевшие дороже всей квартирки.
– Здравствуй, Сева, очень давно хотел с тобой познакомиться. Проходи в комнату. На кухню не зову, неуютно там.
– Добрый день. С наступающим.
Сева про себя усмехнулся – уютно здесь нигде не было. Шел дядя Юра с трудом. Все время держал в поле зрения опору. Сева бы никогда не подумал, что он всего лишь на пять лет старше бабушки.
Вера недовольно отметила:
– Юр, а что, уборщица не приходила на этой неделе?
– Верочка, ну что-то она там не смогла. Да я сам постараюсь, просто не успел…
– Что значит – не смогла?!
Доброта из голоса исчезла, и послышался привычный Севе командный тон:
– Я ей устрою! Все нужно проверять. Ты мне бы хоть позвонил. Ладно, вот тебе продукты на новогодний стол, а вот подарок. Я, кстати, не спросила: может, тебе елку привезти?
– Да не надо. Будет напоминание о празднике, а так – как будто и нет его.
– Ну, к счастью, он есть независимо от твоего желания, поэтому раскрывай коробку.
– Опять тапки? – В голосе звучала легкая, но добродушная ирония.
Дядя Юра попытался справиться с картоном и упаковочной лентой, но пальцы работали как-то неуверенно.
– Юр, с руками-то что?
– Ну, то же, что и с ногами. Суставы. Врачи, знаешь, меня особо не посвящают.
– Надо, конечно, к тебе Дмитрия Павловича прислать. Я разберусь. После праздников уже, хорошо?
– Да брось. Меня если врачам показать, они тут пропишутся, я же уникальный экспонат. Давно помереть должен от всего, а все вот воздух зря трачу. Сева, ну а ты чем занимаешься? Рассказывай, как справляешься с диктатурой бабушки? – Старик усмехнулся. – Успешно?
– Ну вот, ждала этого, – нахмурилась Вера. – Хватит мне внука провоцировать. Вы все диктатуры не видели!
– Бабушка у нас демократизируется, теряет былую легкость. Так что мне уже попроще.
– Спелись, а?! – Вера изобразила обиду.
– Я вот учусь, – начал Сева, – подрабатываю в одной фармацевтической компании, маркетологом.
– Сева, думаю, надо дяде Юре объяснить, кто такой маркетолог.
Вера не умела выпускать из своих рук нити любого общения в зоне слышимости. Но на дядю Юру Вера не очень действовала, и в его ремарках Сева все время слышал добрую иронию и даже снисхождение:
– Не надо, у меня не работают суставы и сосуды, а не мозги. Возраст не мешает быть в курсе того, что в мире происходит. Могу и тебе лекцию прочесть, чтобы ты с внуком на одном языке разговаривала.
– Да я все время забываю, ты у нас эрудит, в отличие от меня.
– Ну зато ты развила купеческий талант, тоже чего-то стоит.
«А дядя Юра-то с обидой, не очень он прощает бабушке подарки», – подумал Сева, но решил не лезть. Тем более нищета никого не делает добрее.
Вера наконец достала из коробки медиаплеер:
– Это чтобы ты сериалы западные смотрел, а не телевизор. Сева тебе все подключит сейчас.
– Бабушка, ты бы хоть предупредила? Я…
– Сева, ну справишься. Или мне самой? И хватит меня бабушкой называть!
– Вера, я знаю, что с ним делать. Сева, ты просто помоги мне руками. Сейчас найдем, как его к телевизору присоединить. А ты, я смотрю, решила меня подключить ко всем дарам цивилизации. Спасибо!
Они просидели у дяди Юры еще минут тридцать. Севе было интересно, что же здесь происходит, да и истории про работу на Северном морском пути звучали свежо. Дядя Юра там лет пять провел и здоровье подзагубил именно на Севере. Сева любил путевые заметки, но вышел из гостей все-таки с облегчением.
За дверью бабушка вернулась в режим начальника. При дяде Юре у нее это на редкость плохо получалось. Сева даже удивился. Не думал, что с бабушкой кто-то может справиться.
– Сева! Будешь иногда заезжать, проверять, как он тут, кое-что завозить, я остальные оргвопросы закрыла. Деду – ни слова. Ты понял?
– Любила?
– Что? – Вера соображала быстрее Севы, но пропущенный удар требовал паузу.
– Ты его любила, да? – Сева спросил не то чтобы с сочувствием, он скорее играл в детектива.
Бабушка отвернулась. Нижняя губа дернулась.
– Вера, рассказывай, я же не идиот. И привела ты меня не просто так. Только не ври. Я все пойму.
Вера взяла себя в руки:
– Да, была там история… Ну… мы чуть не поженились почти сразу после школы, курс третий, может, а потом, потом… он ушел к моей подруге.
– Банально.
– От этого еще больнее, как ты понимаешь, – хочется же даже драмы исключительной, а так все обычно. Лучшая подруга.
– Одна, что ли, была и завидовала?
По лицу Веры проползла черная мамба:
– Нет. Она как раз замужем уже была.
Сева вышел наконец из телефона:
– Ничего себе у вас там страсти. И что муж?
– А что ему было делать? Тем более муж ее… был…
Вера взяла паузу, но потом как будто решилась:
– Муж ее был Юриным другом. Близким.
Сева окончательно включился:
– Так. Стоп. Дядя Юра бросил тебя и увел жену у своего друга?!
– Да.
– И ты ему сейчас помогаешь?!
– Да.
Вера как будто бы даже стеснялась своей слабости.
– Я даже комментировать не буду. Я понимаю, почему ты деду не говоришь. Он бы тебя за такую благотворительность убил.
Бабушка взяла Севу за руку и с какой-то надеждой на то, что внук сам все поймет, произнесла:
– Он бы не за это убил.
– А за что?
Руку она не отпускала. Сева не хотел в это верить:
– Только нет… только не говори, что…
– Да, Сева, мы оба не знали, что делать. Нам было так ужасно, так одиноко обоим, мы все время друг друга пытались успокоить, и вот успокоили, так что в итоге родился папа. Сева, я тебя попрошу, если что со мной, просто проследи, чтобы дядя Юра как-то дотянул без нищеты и без боли, ну ты понимаешь.
– Ты что, его до сих пор любишь?
Вера без надрыва и раздумий ответила:
– Нет, честно, нет.
– Тогда зачем это все? Я все сделаю, просто понять хочу.
– Когда сделаешь, тогда поймешь. Сама не знаю, может, из чувства долга. Но, вообще, я надеюсь, что его переживу и на тебя эти заботы не свалю, я у тебя крепкая пока еще.
– Если что, я тебя на его похороны не пущу.
– Почему это?
– Чтобы не было как в плохой сказке. Жили они долго и несчастливо и умерли в один день.
– Ты переоцениваешь мою чувствительность. – Вера на минуту опять потеряла концентрацию и ответила искренне. Холодно и резко.
И вдруг Сева все понял. Особенно про свою роль в этой постановке. Он впервые посмотрел на бабушку как на женщину. С восхищением и страхом он произнес:
– Хороший ты ему подарок на Новый год приготовила. От души…
– Ты про медиаплеер? Да он стоит три копейки.
Последний раз Сева был в таком изумлении от неожиданной правды в финале Usual Suspect. Он смотрел на отражение бабушкиного лица в приборной панели и говорил с ним. А не с оригиналом:
– Нет. Бабушка, я не про это. Скажи честно, ты ведь давно ему помогаешь?
Вера рассердилась. Ей не нравилось, что кто-то – тем более мальчишка – стал задавать неприятные, а главное, точные вопросы. Тем не менее она ответила с какой-то пустынной сухостью в голосе:
– Пять лет.
Сева кивнул. Усмехнулся, ощутил, как повзрослел за эти несколько минут, и озвучил очевидное им обоим:
– Красиво ты его добиваешь. Не придраться. Давно не ощущал себя контрольным выстрелом.
– Ты за словами последи, а?
Внутри Веры клокотал гнев и раздражение от вдруг оформляющейся правды, в которую она и сама-то не очень хотела верить.
Нам сложно принять себя совершающими злые поступки, но еще сложнее осознать, что на добрые нас вдохновили самые жестокие помыслы.
Сева характером иногда был в бабушку:
– Вер, извини, мне кажется, у нас всегда были честные отношения. Сказал что думал.
Вера как будто вспомнила, что это не следователь, а внук. Осеклась:
– Хорошо, извини. Я просто не заметила, как ты вырос.
– Тогда можно еще один вопрос?
– Задавай.
– Я же не его внук?
Удивление Веры было неподдельным. Ответ – рационально-беспощадным:
– Нет, конечно, был бы ты его внук, он бы тебя никогда не увидел. Еще чего.
На похороны Вера не пришла. Все оплатила, но не пошла. Ну а Сева думал лишь о том, за что все-таки бабушка мстила – за свою жизнь без Юры или за свою жизнь с дедом? Так и не решился спросить.
А вот дед на похороны пошел и попросил Севу следить за могилой, только Вере не говорить. На вопрос, почему такие тайны, дед ответил, что как-нибудь потом расскажет.
Track 10 / Капсула правдыИстории про Славика
– В общем, так, Вячеслав Маркович, прощаюсь я с вами ненадолго. Скоро вызову опять, пока как свидетеля. Скажите спасибо Игорю Сергеевичу, но на будущее – аккуратнее надо быть в выборе партнеров или хотя бы средств. На дворе двадцатые, а не нулевые. Честность – лучшая контрацепция, а о вас слух по всей Москве идет.