– После меня, – припал я глазом к резиновой накладке окуляра.
– Готов, – отозвался Ткач.
Угольник прицельной сетки подёргался в районе того, что я отметил для себя как головы, и опустился к груди. Тут как-то понятнее. Палец нежно выбрал спуск, и «ВСС», сухо щёлкнув, отправил шестнадцать граммов свинца в цель.
Великан дрогнул, но вопреки ожиданиям не завалился навзничь, а, брякнувшись на четвереньки, с удивительной скоростью метнулся прочь.
Почти одновременно с моим выстрелом застучал «АК» Ткача, посылая вниз длинную очередь.
– Блядь! – Я перебросил винтовку за спину и, взяв дробовик, дал четыре незрячих выстрела пулевыми по близлежащим кустам, после чего тут же напихал в магазин картечи.
Внизу разразился диким визгом девичий квартет.
– Мой ушёл! – заорал Ткач, рыская стволом вокруг кровавых пятен на снегу.
– И мой!
– Дьявол! Я в него полмагазина всадил!
Высоченный силуэт снова замелькал среди деревьев, удаляясь, и я вскинул ружьё. Но меня отвлёк звук, стремительно нарастающий с противоположной стороны. Чертовски неприятный звук ломающихся веток и тяжёлого свирепого дыхания огромной, несущейся во весь опор твари.
– Так не бывает…
Громадный медведь с седоком на спине под оглушительный треск вылетел из чащи и, в считаные секунды миновав поляну, обрушил свой вес на облюбованное нами дерево.
– Бля!!! – Ткач едва удержался от падения, но неосмотрительно снятый с шеи автомат этим похвастать не смог и исчез в сугробе.
– Стреляй по морде!!!
Я направил ствол в разверзшуюся внизу окутанную облаком пара пасть и нажал спуск, но чудовищный удар, сотрясший дерево, увёл сноп картечи в сторону.
Пистолетная пальба Ткача заметных результатов также не дала.
– Гранаты есть?!
– «РГО»! – крикнул Алексей, перезаряжая «ПММ» и отчаянно борясь с земным притяжением.
– Кидай!
– Самих заденет!
Очередной удар громадной лапы с треском расколол ствол дерева.
– Кидай!!! Блядь! – Я насилу увернулся от просвистевшего возле головы камня, не в состоянии обнаружить метателя из-за постоянной тряски. – Живее!!!
Ткач наконец-то изловчился вытащить гранату из подсумка и, выдернув чеку, отпустил алюминиевый «жёлудь» с гексоген-тротиловой начинкой в полёт.
Но взрыва не произошло. Видимо, рыхлый снег слишком мягко затормозил падение гранаты, и ударная цепь взрывателя не сработала.
Я уже начал беспокоиться, когда внизу раздался громкий хлопок, а медвежий рёв захлебнулся хрипами. Звериная вонь ненадолго сменилась приятным ароматом выгоревшего ВВ.
Медведь отшатнулся в сторону от только что терроризируемой берёзы и побрёл прочь, орошая снег кровью из раскуроченного бока. Наездник остался лежать под деревом, судорожно сжимая культю, образовавшуюся на месте левой ступни. Секунду спустя припорошивший его снег взвился, поднятый пулями и картечью.
– Сдохни, сука! – в сердцах заорал Ткач и тут же затих.
Обмякшая тушка Алексея качнулась и повалилась набок.
– Дерьмо! – метнулся я на выручку компаньону, но не успел.
Ткач сорвался с засидки и, треснувшись по пути о ветку, составил компанию своему автомату в сугробе.
Пожалуй, никогда ещё не испытывал я столь смешанных чувств. С одной стороны, смотреть, как Ткач мешком летит вниз, было чертовски приятно. Область мозга, отвечающая за примитивные низменные эмоции, воодушевлённо генерировала наслаждение. Но прагматичная область портила картину жирными мазками тревоги и сожаления.
Дерево – не слишком удобная для боя позиция, когда ты обнаружен. На засидке особо не поманеврируешь. Так что, не дожидаясь, пока камень прилетит и в мою голову, я поспешил спуститься.
Получивший изрядную порцию свинца наездник, как ни странно, был всё ещё жив и даже предпринимал слабые попытки достать меня причудливым, похожим на косу оружием.
Повысив на два заряда картечи содержание тяжёлых металлов в организме недобитка, я двинулся в сторону, откуда, по моим предположениям, прилетел едва не нокаутировавший меня камень.
Ткач в сугробе не шевелился, но всё ещё выдыхаемые им облачка пара внушали надежду на благополучный исход падения. Метрах в десяти от нашего дерева, свесив голову в воронку подтаявшего от натёкшей крови снега, распласталась одна из баб. Подойдя ближе, я убедился, что это не Урнэ, и с немалым для самого себя удивлением порадовался этому факту. От трупа в чащу тянулась вереница кровавых капель. Резонно предположив, что бабе с разломанным надвое черепом ни к чему было возвращаться к костру, чтобы умереть, и эта кровь принадлежит её убийце, я пошёл по следу.
«Где спрятаться раненому трёхметровому гиганту в зимнем лесу?» – такой вопрос встал передо мной, когда след неожиданно оборвался возле каменных валунов. Беглый осмотр места таинственного исчезновения показал, что один валун явно сдвигали. Попытка повторить сей трюк с моей стороны успехом не увенчалась, и я, несолоно хлебавши, отправился на поиски второго великана. С этим мне повезло больше. Изуродованную тушу «лесного жителя» удалось обнаружить по хрусту костей и треску разрываемой плоти.
– И как на вкус? Ничего?
Красавчик вынул перемазанную в крови морду из своего позднего ужина и довольно оскалился.
– Когда вернёмся, я запру тебя в одной клетке с медведем и буду там держать, пока он не станет тебя бояться. За мной, ссыкло.
Глава 19
Организм человека – загадочная штука. У него имеются защитные приспособления на все случаи жизни, от соплей и мурашек до сложнейшей иммунной системы. Но в самых критических ситуациях, когда организм оказался перед лицом действительно жуткой угрозы или когда уже огребает по полной, этот умник не находит ничего лучше, как отключить мозг и остаться абсолютно беззащитным. Пиздец как страшно? Отключить! Пиздец как больно? Отключить! Серое вещество ударилось о черепную коробку? Отключить к хуям, и не ебёт! Как по мне, более халатного отношения к делу сложно и придумать. Организм – слюнтяй и тряпка – решительно не желает бороться с угрозами, имеющими моментальный эффект. Но если ущерб растянут во времени, есть шанс, что ленивая размазня таки соберётся с силами и даст отпор.
Желая проверить свою теорию, я склонился над пребывающим в сладостной неге Ткачом и зажал ему нос со ртом рукавицей. Дремлющий организм смекнул, что если не прекратит заниматься хернёй, ему очень скоро настанет кирдык, включил мозг и послал в него запрос на электрошоковое реанимирование. Ткач дёрнулся всем телом и, вылупив глаза, замахал руками.
– Всё-всё, с возвращением, – поприветствовал я пациента, позволив воздуху свободно заходить в его лёгкие.
– Какого… хера?! – хватал он ртом живительную газовую смесь.
– Нужно же было как-то разбудить тебя.
– Дьявол… – Ткач сел в сугробе и тронул рассечённую бровь. – С-с-с… Зараза. Что произошло?
– Так… дай вспомнить. Ты бросил гранату под медведя, потом радостно что-то орал, потом схлопотал камнем в дыню и ёбнулся с дерева, без особой грации, но довольно удачно.
Крутя ушибленной башкой по сторонам, Ткач наконец-то заметил дохлого менква и схватил автомат.
– Остынь, – положил я руку на вскинутый ствол. – Он мёртв.
– Точно? А остальные? – нахмурился Ткач, от чего рассечённая кожа на брови разошлась и кровь заструилась по щеке. – Отвали, урод! – недобро зыркнул Алексей на подошедшего и заинтересованно принюхивающегося Красавчика.
– Двое готовы. Я проверил. Третий исчез. И не надо называть моего питомца уродом, а то он обидится и нассыт тебе в ботинок… или откусит что-нибудь.
Красавчик в подтверждение моих слов склонил голову и угрожающе зарычал.
– Херово, – дал экспертную оценку Ткач, не уточнив, чему конкретно. – А медведь?
– Ушёл искать место поспокойнее.
– Дерьмо. Башка трещит. – Алексей, встав на ноги, привалился к дереву. – У тебя кровь, – кивнул он в мою сторону.
Действительно. Левый рукав на плече порван и с пальцев капает.
– Должно быть, осколками задело, – подвигал я рукой. – Переживу.
– Сзади! – вдруг крикнул Ткач и вскинул автомат, целясь мне за спину.
Я обернулся, подняв «ВСС».
Из чащи на поляну, боязливо озираясь, выбрались две трясущиеся бабёнки, одной из которых оказалась Урнэ.
– Фух, – облегчённо выдохнул Ткач, опустив ствол. – А остальные где?
– Не видела, – покачала головой моя мансийская протеже. – Они в другую сторону побежали.
– Одна вон там, – указал я в направлении недавно обнаруженного трупа, изучая диковинное существо. – Мозги проветривает.
Урнэ с товаркой синхронно охнули и поспешили на опознание.
– Надо двигать отсюда, – обтёр Ткач лицо снегом. – И поживее.
– Знаю.
– Этот недобиток, что утёк, спалит нас.
– Знаю.
– Тогда какого хера ты расселся?!
– Посмотри, – кивнул я на распластавшегося в снегу менква, – разве не чудо?
– Ты о чём?
– У него две головы и, судя по всему, два сердца. Но при этом единая нервная система. Это тебе не сиамские близнецы-уродцы. Это – одно существо, с дублирующими органами. Потрясающе, правда?
– По мне, так это самый настоящий урод.
– Да? А я бы не отказался от запасного ливера. Интересно, как он сохранял тепло в таких лохмотьях? Глянь-ка, – откинул я полу куцой одёжки из шкур, которая не имела даже рукавов. – Мы в таком околели бы за минуту. А кожа… Ты посмотри на его кожу. Будто дублёная. Серая. Видимо, кровеносная система очень глубоко…
– Всё, хорош. Зови своих баб – и уходим. – Ткач вытащил из почерневших углей рыбину и тут же принялся жрать её, прямо как выдра какая-нибудь, омерзительно чавкая.
– Ты охренел?! Это же треть всех наших продуктов!
– Можешь съесть вторую, – промямлил он с набитым ртом. – Сомневаюсь, что удастся позавтракать. А подыхать на голодный желудок я не собираюсь.
Вернулись зарёванные дамы. Урнэ рассказала, что нашлась вторая пропавшая и что у неё обглодано лицо.
Тоже мне потеря. Небось сильно страшнее не стала. А Красавчик даже не наелся.