Одно радует, на какое-то время, на несколько дней уж точно, можно будет забыть об этом колотуне, без устали сковывающем руки и обжигающем лицо. Там внизу будет просто холодно. Разве я когда-нибудь мог представить, что стану мечтать о том, чтобы просто дрожать от холода? Лёгкий и приятный морозец – это совсем не то, что чувствовать, как отваливаются от ломоты заледеневшие пальцы, будто по ним лупят розгами.
…Больно. Чертовски больно. Но я терплю, стиснув зубы так, что они едва не крошатся.
– Ты всё понял, сучёнок?! – орёт мне в лицо Валет, потрясая отмоченным в солёной воде ивовым прутом.
Я молча киваю.
– Скажи, что всё понял! – снова орёт он, раскрасневшийся от бухла и от злости, что не может выдавить ни слезы из упрямого сопляка, посмевшего без спросу тронуть его драгоценное барахло.
Я снова киваю и снова получаю прутом по пальцам.
Блядь! Всё-таки заснул. Это Красавчик, мой недоношенный пёс, кусает меня за рукавицы.
Растереть рожу снегом и обойти вокруг нашу стоянку, иначе опять кто-нибудь возьмёт нас тепленькими.
Ну, ничего, совсем недолго осталось. Утром начнётся новая жизнь.
Утром началась метель. Здесь, в горах, в отсутствие вековых елей, мощных разлапистых кедров и плотного шатра из сосновых крон её уже ничего не сдерживало. Время шло, а этот ёбаный вход всё никак не находился. Мы вдоль и поперёк облазили склон, где на карте в виде крестика был обозначен искомый объект.
– Ну и? – Ткач зло поглядел на меня, воткнув лыжную палку в наст.
– Должен быть тут. Погоди. Это такой большой крест. Его эта маленькая сучка сделала глазом у нарисованного медведя.
– А что было вторым глазом?
– Вторым глазом? Блядь! Вторым глазом тоже был крест, но он там нарисован прямо на дороге и я подумал…
– Что?
– …Я подумал, что ни один идиот прямо на дороге не будет делать вход в секретное хранилище.
– Кол, ты голова. Я восхищён твоими аналитическими способностями.
– Заткнись.
– Я заткнусь, а ты пока подумай, что вход мог быть замаскирован под что-то безобидное. Попробуй, пошевели своими гениальными мозгами, – всё больше и больше заводился Ткач, – а я пойду посмотрю, так ли оно на самом деле.
Оно было так. На неприметной, продуваемой всеми ветрами просёлочной дороге, возможно, когда-то и заасфальтированной, стояла полуразрушенная автозаправка и небольшой ремонтный бокс при ней. Причём правое его крыло было уничтожено огнём, и за обломками перегородки отчётливо виднелся наклонный въезд, закупоренный массивными подъёмными воротами. Судя по всему, пожар произошёл очень давно. Как бы не пятьдесят лет назад. Но следы его были всё ещё заметны. В том числе и под воротами, опущенными не до самой земли. Впрочем, пролезть под ними ни я, ни Ткач всё равно бы не смогли. Зато рядом с металлической махиной обнаружилась дверь без единого намёка на замочную скважину. Нам она и ни к чему. Механический кодовый замок прятался за ржавой панелью на стене справа. Ее-то и поддел ножом мой напарник.
– Э-э-э… Кхм-кхм. – Ткач что-то слишком долго отогревал закоченевшие пальцы.
– Ну что там? Не томи. – От меня не укрылось, как мой напарник снял свой автомат с предохранителя и как бы невзначай направил его ствол в мою сторону. Я и сам давно развернул дробовик так, чтобы Ткач не смог увернуться от горсти картечи, случись что.
– Да ща…
– Забыл, что ли?
– Хуюшки.
– Тогда открывай. Кстати, кто первым пойдёт – ты или я?
– Граната.
– У тебя есть?
– Я думал, у тебя есть.
– Понятно. Значит, бросаем жребий.
– Нет. Я пойду.
– С чего бы такой героизм?
– Ну, хочешь, иди ты, – пожал плечами Алексей, всем видом стараясь показать, что ему всё равно. И тут до меня дошло – больше, чем получить пулю в живот от незнакомца за воротами или угодить в пасть подземному монстру, он боится, что я кину его, закрывшись изнутри.
– Нет уж, только после вас.
Ткач вздохнул и принялся крутить колёсики кодового замка. Вся процедура заняла от силы две минуты, лично мне показавшиеся целой вечностью. Но когда внутри замка что-то щёлкнуло и из паза под ним выехал прямоугольник с узкой прорезью, вместо облегчения я почувствовал, как земля уходит из-под ног.
– Всё, пиздец…
– Что? Что это такое? – побледнел мой напарник.
– Кода твоего недостаточно, – пояснил я. – Нужна ещё такая металлическая пластина. Вот сюда вставляется, – мой палец лёг на прорезь.
– Почём знаешь?
– Приходилось сталкиваться. Помнится, один клиент прятал такую карточку между своими полужопиями. Туда мы ему эту металлическую пластину и засунули обратно после её использования. Правда, предварительно раскалив в очаге этого негостеприимного хозяина.
– В записях об этой пластине ничего не было, – пропустив мимо ушей мой ответ, пробубнил Ткач. – И что нам делать теперь?
– Под ворота подкопаться нельзя, – сразу включился я в решение проблемы, – там под ними рама забетонирована. Рвануть их тоже не можем. Нет у нас лишнего грузовика взрывчатки.
– Поищем другой вход или сразу обратно домой.
– Фоме что рассказывать будешь? – поинтересовался я. – Мол, прости, святой отец, мы стучали, но нам не открыли?
– Э-м-м… А что, если действительно… постучать?
– Нахуй. Во-первых, действительно поищем ещё входы. Минимум один аварийный должен быть. Вдруг хозяева впопыхах закрыть забыли? Во-вторых, насколько я знаю, у подобных сооружений должно быть дохера вентиляционных шахт. Может, какие-то из них окажутся проходными. Ну и в-третьих, навестим Кытлым.
– Что за Кытлым? – спросил Ткач, натягивая рукавицы.
– Посёлок неподалёку, – я завёл дробовик за спину, – там мог жить кто-то из персонала хранилища, а у него дома могла остаться такая вот карточка.
– Пошли.
Ничто так не спасает от тоски-печали, как новое, очень важное дело. Если честно, я сам не верил в то, что нам теперь удастся проникнуть внутрь хранилища. Второй вход наверняка так же плотно запечатан, как первый; в посёлке, скорее всего, кроме мусора и ветра, мы ничего и никого не найдём, а вентшахты представляют собой сотни метров узких каналов, пробитых в скалах, где просто не за что зацепиться при спуске. Но, само собой, ничего этого говорить Ткачу я не стал. Не хватало ещё возврата напарника в его привычное депрессивное состояние или, не дай бог, вообще в суицидальное. Сам убьётся и меня за собой утащит.
К вечеру, после долгих карабканий по склонам, поросшим чахлой полярной берёзой, мы отыскали-таки второй вход в хранилище. Это тоже были массивные автоматические раздвижные ворота, утопленные в скале, и они тоже оказались закрытыми. Но на этот раз вообще плотно. С дверью повторился тот же фокус, что и с первой. Мы выматерились и вернулись на исходную, к автозаправке. Там и переночевали на пожарище ремонтного бокса. К Кытлыму мы выдвинулись следующим утром. Дошли до посёлка по всё той же почти заросшей сосняком дороге.
Километра за два до него встретилась бетонная надпись «Кытлым», подпираемая лезвием то ли косы, то ли серпа. Тоже бетонным. Таких памятников уже несуществующим городам я навидался на подступах к их руинам вдоволь. Наверное, их современники думали: «Нахера ставят эти метровые бетонные буквы?» А вот гляди ж ты, пригодились. Городов и посёлков уж нет, а памятники им остались. Бетон прочнее, чем дерево и сталь. Хотя и с этими надписями солнце и вода рано или поздно покончат.
Все деревянные постройки Кытлыма выгорели дотла, не миновала чаша сия и каменные строения. Одни фундаменты. Стены более-менее сохранились только у однотипных кирпичных трёхэтажек. Казармы, наверное. Но о том, чтобы найти нужное нам среди засыпанных снегом останков квартир, не было и речи.
– Что дальше? – спросил Ткач, мрачно разглядывая развалины с холма, на склоне которого мы организовали свой НП.
– Пройдёмся по склонам Камня, поищем оголовки вентшахт. – Я постарался ответить как можно увереннее, но, по-моему, Ткача обмануть не получилось, ибо он сорвал с себя автомат и швырнул его на снег. Сейчас начнётся.
– Только не начинай! – Я шагнул чуть в сторону и вперёд. – Второго мордобоя кто-то из нас не переживёт.
– Да на хуй сдалась мне твоя гнусная рожа, – махнул рукой напарник и покосился на Красавчика, готового вцепиться ему в глотку. – Выпить охота. – Он пошарил по своим карманам, как будто не помнил, что выцедил последнюю каплю своего термоядерного пойла ещё в землянке.
– Внутри хранилища тонны спирта. Залезем – упивайся хоть до смерти.
Как ни странно, эти мои слова возымели поразительный эффект. Ткач поднял автомат и покатился с холма в сторону Косьвинского камня. Алкоголики – они такие. Ради призрачного шанса выпить горы свернут. В буквальном смысле.
Меня не обрадовала, а насторожила первая же вентшахта, которую мы нашли. Это был просто ствол, перекрытый тщательно очищенной от снега решёткой. Иначе мы просто прокатились бы по ней и ничего не заметили. Но кто-то постарался обеспечить доступ воздуха внутрь.
Етить-колотить!
От размышлений на эту тему меня отвлекла тёмная точка у подножия склона, на котором мы сидели. Через оптику можно было лишь разглядеть нескладную мужскую фигуру, склонившуюся над чем-то отсюда неразличимым. Через секунду незнакомец распрямился и поковылял в сторону автозаправки.
– Давай за ним. – Я схватился за палки и заскользил вниз. Ткач рванул следом.
Сначала мы держались на значительном расстоянии от сутулого хромающего типа, но он так громко разговаривал сам с собой и ни разу не обернулся, что я решил подобраться на несколько шагов, достаточных для финального рывка.
– Мамуля будет довольна. Сегодня Альбертик не пустой. Сегодня Альбертик с подарками. Он тебя сегодня порадует, ма! – С этими словами доходяга достал из объёмистой бесформенной сумки пучок металлических прутьев с тряпичными клочьями на концах. – Гляди, какой хороший зонтик! Мамочка теперь не будет мокнуть под дождём. Альбертик позаботится о своей мамулечке. А посмотри, что за прелесть я тебе ещё принес. – Хлыщ извлёк из сумки большую помятую металлическую кружку, узкую у основания и расширяющуюся кверху. – Отличная импортная кофемолка, мама! Теперь мы с тобой будем варить каждое утро чудесный кофе. Я обещаю! – Он распрямился и впервые за всё время преследования обернулся.