сапаль) или глазурованная (чин, чина).
Кувшины-куза – для воды (в них же держат виноградную патоку и др. жидкости, а также масло и сало) с широкими и узкими горлышками, самой разнообразной величины, а также большие и малые корчаги, обожженные только, но не облитые. С формою этих кувшинов и корчаг читатель, конечно, давно уже знаком из виденных им картин библейского содержания.
Этого же типа медные или чугунные кувшины – кумганы – для кипячения воды; умывальники-афтаба и чайники-чайдуш. Последние всегда почти из меди.
Ложки деревянные, очень грубой, аляповатой работы, с длинными, тонкими ручками и носком не спереди, а у левого края.
Деревянные чашки и блюда (ореховые или таловые) у оседлого населения мало употребительны.
Лапша, тесто для пирожков и пр. приготовляются на доске (ат-тахта) около 6 вершк. ширины и 1 арш. длины. Поверхность ат-тахты слегка выпукла, а сама она стоит на четырех маленьких ножках[400].
В бедных семьях такое зерно, как рис, просо и джугара, обдирается дома в больших деревянных ступах-агыр или кили. Пест деревянный же, толщиной в руку и длиной от 1½ до 2 арш.; посередине он несколько уширяется и имеет здесь сквозную дыру, вследствие чего образуется две ручки. Работа эта лежит на женщинах. Обыкновенно же зерно обдирается на аб-джуазах, крупорушках, приводимых в движение водою.
Свечи (сальные) употребляются или состоятельными людьми, или теми, кто занят чтением, письмом и др. подобными работами. Все остальное жжет в ночниках – чираг – льняное, или кунжутное масло. Чираг, глиняный или чугунный, ставится на чугунную же или деревянную подставку – чираг-пая. Фитиль всегда скручивается из ваты. Масло держится или в горлянках, или в кыйма, очень прочных кувшинчиках, приготовляемых из кунджуры, маслобойных жмыхов.
В городах почти у каждого состоятельного человека есть сад, а у богатых даже и не один. Если семья живет не в самом центре города, то сад по большей части при доме, в противном случае он где-нибудь на окраине города.
Как в том, так и в другом случае площадь его редко бывает более одной десятины, а по внутреннему своему расположению он напоминает столько же сад, сколько и огород. Дорожек никогда почти нет. Вдоль глинобитного забора – в один или в два ряда тутовые, тополевые и реже такие фруктовые деревья, как вишня, яблоня или слива.
Значительная часть внутреннего пространства сада занята виноградником и редко рассаженными кустами гранат.
Лозы у здешнего винограда длинные. Кусты сажаются двумя параллельными рядами, расстояние между которыми около 4 5 аршин. Между двумя такими рядами кустов, из сырых таловых жердей, устраиваются дуги, концы которых врываются в землю; высота дуг обыкновенно несколько больше человеческого роста. Дуги соединяются между собою или тонкими жердями, или жгутами, свитыми из камыша; к последним привязывают лозы и, если виноградник уже взрослый, то получается сплошь закрытая беседка, или, вернее, коридор, стены и крыша которого образуются мелкими ветвями и листвой лоз. Если таких коридоров несколько, то они примыкают друг к другу своими продольными сторонами вплотную.
На остальной части сада ежегодно засеваются дыни, тыквы, арбузы, морковь и лук, а иногда несколько гряд кукурузы.
Фруктовые деревья разбросаны в большинстве случаев в совершенном беспорядке по сторонам виноградника, между грядами огорода или по обочинам проходящего через сад арыка.
Если сад не особенно мал, то где-нибудь неподалеку от входа в него – пруд, около 1½-2 саж. в квадрате, с большими, раскидистыми талами, или карагачами по сторонам. Здесь же, в тени деревьев, одна или две супы.
Иногда над частью пруда устраивается прочная веревочная сетка, на которой сидят днем и спят ночью в прохладе, даваемой испарениями пруда.
Если сад находится при доме, то в нем никаких построек нет. В противном случае, смотря по средствам, устраивается одна или две комнаты для семьи и небольшая конюшня для лошадей.
У людей состоятельных очень часто такое дачное помещение ничем не отличается от городского.
В кишлаках сады сравнительно редки, но зато при каждом почти доме имеется хаят, нечто вроде огорода, где сеют дыни, тыквы, кукурузу и люцерну. Вдоль заборов хаята, так же как и в садах, один или два ряда деревьев, по большей части тут, листьями которого кормят шелковичных червей.
В некоторых местностях Маргеланского, Кокандского и Наманганского уездов, где производятся большие посевы дынь, туземцы переселяются со своими семьями на бахчи и живут здесь в шалашах. На бахчи переселяются обыкновенно не ранее мая, т. е. того времени, когда дыни начинают завязываться.
Наружность женщины и ее одежда
Преобладающий рост туземных женщин средний и низкий. Рослые в кишлаках встречаются гораздо чаще, чем в городах. В силу тех пищевых условий, о которых мы будем говорить несколько ниже, туземная девушка развивается далеко не быстро, а замуж выходит рано, в среднем на 13-м или 14-м году; оттого, по выходе замуж, молодая женщина довольно долго, а иногда и очень сильно растет. Существует даже поверье или замечание, что новобрачная растет тем больше и быстрей, чем больше ей нравится ее муж.
Полные женщины встречаются довольно часто. Большинство предрасположено к полноте и в зрелом возрасте быстро толстеет, попав в хорошие жизненные условия. Полнота считается одним из непременных условий красоты; часто красавицей называют чуть не урода с пышными атурами и здоровым цветом лица. Полнеть женщины начинают обыкновенно не ранее 19–20 лет и по большей части уже после рождения первого ребенка.
Телосложение очень редко бывает правильным. У большинства замечаются несоразмерно длинные торсы, что, впрочем, в значительной степени скрадывается покроем верхнего платья; в случае же отсутствия больших, хорошо развитых грудей, торс одинаково, как спереди, так и сзади, крайне плоский. В силу этих недостатков телосложения редкая туземная женщина, одетая в европейское платье, имеет сколько-нибудь приглядный вид.
Тазы большинства, как полных, так равно и сухощавых субъектов, – широкие. Случаи смерти во время родов не редкость но, принимая во внимание полное отсутствие научных знаний в сфере акушерства, можно думать, что причинами большинства этих случаев является не природная узость таза, а скорее неправильное положение плода и другие патологические состояния беременных, являющиеся в результате неудовлетворительности гигиенических условий, как беременной, так и роженицы. Думаем это потому, что, во-первых, очень нередки случаи, когда смерть наступает не во время родов, а вслед за их окончанием, а во-вторых, о случаях этого рода приходится слышать главным образом зимою. К сожалению, статистических данных этого рода, так же как и данных о рождаемости и смертности, до сих пор не имеется, а потому, не позволяя себе говорить что-либо утвердительно, мы решились высказать одно лишь наше предположение.
Форма головы по большей части неправильна. Особенно часто встречаются широкие и плоские затылки. Причиною этого мы склонны считать то обстоятельство, что ребенок в продолжение не менее года лежит в бишике, на деревянное дно которого под головку дитяти подстилается или тонкий ватный тюфячок, или такая же тонкая ватная подушечка. Вата быстро сваливается и теряет упругость, а подушка делается настолько твердой, что не может не влиять на правильность развития затылочной кости. Высокие, большие лбы у взрослых почти не встречаются или, по крайней мере, очень редко, но недостаток этот в большинстве случаев чрезвычайно искусно, хотя и не всегда сознательно, замаскировывается женщинами дурачей, о которой подробнее мы упомянем ниже. Цвет кожи по преимуществу смуглый с самыми разнообразными оттенками до так называемого цвета нечищенного сапога включительно. Белая, нежная кожа встречается, правда, но сравнительно очень редко; о таких лицах туземцы говорят: «пахта-дак» – как вата – и отдают им безусловное перед другими предпочтение, если только цвет волос не слишком светел. Женщины со светло-русыми волосами встречаются не часто, а блондинки и рыжие очень редкие исключения и находятся у туземцев в совершенном пренебрежении. Одинаково с этим не одобряются и серые глаза, в общем довольно редкие. У большинства они карие и черные.
Бледный, болезненный, испитой цвет лица встречается довольно редко и то главным образом в среде того лишь люда, который постоянно живет в центральных частях больших городов, особенно Кокана и Маргелана, отличающихся крайне неудовлетворительными гигиеническими условиями. Румянец между молодыми туземными женщинами далеко не редкость.
Лица можно разделить на три типа: монгольский, персидский и средний.
Первые два, конечно, известны читателю, а потому и говорить о них мы не будем. Средний тип, происшедший от смешения монгольского с персидским, в среде оседлого населения сартов может быть назван преобладающим. Лица этого типа по большей части круглые, у женщин нередко очень плоские. Расстояния между глазами обыкновенно довольно велико. Черты лица всегда почти неправильны. Верхняя губа очень часто тоньше нижней; во время молчания она несколько западает, причем иногда собирается в вертикальные складки, что придает лицу несколько злое выражение. Карий цвет глаз преобладающий, а брови по большей части очерчены не так резко и правильно, как у других. Этому типу, более чем остальным двум, присущи полнота, нежный цвет кожи и светлые оттенки волос. Узкие, наискось прорезанные глаза, так называемые бит-куз, довольно редки. Уши у большинства большие и несколько оттопыренные[401].
Благодаря разнообразию типов было бы очень трудно дать какое-нибудь общее представление о господствующем выражении женских лиц. Однако же, всматриваясь в последние, нельзя не заметить, что выражение энергии повсеместно и во всех слоях женского туземного общества преобладает над апатией. Апатичное выражение, так часто встречающееся между мужчинами, у женщин сравнительно очень редко. Чаще других можно встретить выражение лица, а в особенности глаз, хитрое, плутоватое или проницательное и вдумчивое.