Зиннэт, а другая – под псевдонимом Махзуна. Уверяют, что одна из них являлась ко двору хана в мужском платье, с открытым лицом и имела (генеральский) титул – датха. Произведения обеих вошли в Маджму-и-Шуара[446] сборник стихов, написанных как самим Омар-ханом, так равно и его придворными поэтами.
Обучением девочек грамоте занимаются женщины-учительницы, атун, причем самое обучение производится обыкновенно на дому у таких учительниц и по тому же почти методу, о котором мы упоминали уже выше, говоря о низшей школе (мактаб) для мальчиков.
Годам к —10 волосы у девочки отрастают; их начинают заплетать в несколько мелких косок, из которых по одной, или по две, заплетают на висках, над ушами.
Тюбетейки она уже больше не носит, а повязывает голову, так же как и взрослые женщины, платком.
В это же время в богатых семьях девочка снабжается более или менее полным комплектом таких украшений, как ожерелья, кольца, серьги и браслеты; она заметно и все больше и больше начинает заботиться о своей наружности и самым тщательным образом изучает науку туземного кокетства. Нередко случается, что говоря до сих пор совершенно правильно, она вдруг, ни с того ни с сего, начинает картавить и шепелявить, что, как мы уже сказали выше, в данном возрасте туземными девочками считается одним из орудий кокетства. Вместе с тем она начинает усиленно подкрашивать брови и ресницы, а перед праздником красит себе ногти и ладони шафраном.
В том случае, если родители имеют желание выдать ее замуж в возможно непродолжительном времени, девочке начинают понемногу прибавлять года; вместо 10–11 ей оказывается уже 12 лет.
Если девочка старшая из детей, то младшие братья и сестры зовут ее апа, или беве, до известной степени боятся ее и слушаются нередко более даже, чем матери.
Но беда ее, если у нее есть старший брат; тогда она в семье почти ничто; она лишь нянька и помощница матери; она не имеет никакого голоса даже в самых мелких семейных делах; младшие дети замечают это, конечно, без большого труда, и ей очень редко удается не только держать их в повиновении, но даже и иметь хотя бы какое-нибудь на них влияние. Все это переходит в руки старшего брата.
В городах по достижении 12-13-летнего возраста (в кишлаках иногда несколько позже) девочка надевает паранджи и чимбет. Про нее говорят: «балягатка итты» (пришла в возраст), или «кузга курунуп калды» (начинает нравиться; производить впечатление). Девочка обращается в девушку, в невесту.
Девушка. Сватовство и брак
Первый девический паранджи шьется по большей части не из той серой материи, как у женщин, а из белого тика с узкими красными полосками. Остальной затем костюм и прическа остаются те же, что и у девочки. В городах, впрочем, даже и в бедных семьях, при первой же возможности девушка снабжается ичигами; босиком она уже более не ходит, а калоши на босу ногу надевает летом только, и то главным образом дома.
Игры с подругами и сверстницами на улице прекращаются. Девушка начинает принимать все большее и большее участие в таких работах, как приготовление пищи, очистка хлопка и пряжа ниток.
Дома она может резвиться и резвится, сколько ей угодно, но, выходя на улицу, должна держать себя и действительно держит в большинстве случаев очень сдержанно и прилично.
Из дому она редко уходит одна, особенно если ей предстоит идти далеко. Очень часто ее сопровождает кто-либо из младших сестер или братьев. Не считается, однако же, зазорным, если несколько подруг, собравшись вместе, отправляются куда бы то ни было и без провожатых. Такими компаниями девушки-однолетки ходят обыкновенно на сайли, на представления акробатов и пляску батчей во время праздников и проч.
Главнейшими забавами и развлечениями этого возраста следует назвать куклы, с которыми очень часто не расстаются и в первое время замужества (14–15 лет), и сборища. Сборища эти можно подразделить так, как и женские, на два разряда: праздничные и рабочие. Ко вторым относятся сборища девушек (и женщин) у знакомых на посиделки, иногда со своей работой, и помочь, на которую приглашают знакомых для очистки хлопка или перебивания ваты, шитья одеял или сбора коробочек хлопчатника. Большинство этих сборищ сопровождается пляской, битьем в бубен и песнями. Пляшут почти так же, как и батчи. Поют в большинстве случаев плохо, несмотря на то, что есть напевы очень музыкальные. Петь стараются возможно громче и возможно высокими нотами: в результате получается визг или выкрикивание, причем вдобавок многие (так же как и мужчины) поют несколько в нос, полагая в этом особенную чувствительность.
Одновременно с тем, как 12-13-летняя девочка надевает паранджи и чимбет, отношения к ней взрослых быстро меняются. Женщины начинают говорить с ней почти как с равной, часто упоминая при ней о возможности скорого замужества. Если она и играет в куклы, то только с теми подругами, которые моложе ее годами. С подругами-однолетками она забавляется уже не куклами, а песнями, пляской и разговорами. Очень нередко темою последних являются сны, иногда, быть может, даже и вымышленные, но всегда почти касающиеся так или иначе того, что ожидает ее впереди, в замужестве. Далеко не редки случаи, когда в этом же возрасте, в 12–13 лет, девочкой овладевает столь пламенное желание сочетаться браком, что все ее помышления останавливаются исключительно почти на этом вопросе. Одна из наших приятельниц-сартянок чистосердечно признавалась нам в том, что когда ее выдавали замуж (на 12-13-м году), она была столь рада этому обстоятельству, что в день свадьбы скакала, прыгала, носилась по дому как угорелая и притихла лишь после трепки, полученной ею за то, что она на радостях совсем забыла об обычном у сартов вытье невесты.
В детстве девочка сдружается с подругами и сверстницами путем игр. Девушки сближаются главным образом при посредстве обмена их мыслями; так же, как и женщины, сходятся они чрезвычайно быстро, но, тем не менее, никогда почти не приходилось наблюдать особенно долгой и тесной дружбы. Насколько быстро эта дружба возникает, настолько же, если еще не быстрей, она и разрушается иногда по самым ничтожным, мелочным поводам.
К 13–14 годам характер девушки в большинстве случаев вполне почти слагается; главнейшие черты его совершенно идентичны с чертами характера молодой женщины. Только в редких сравнительно случаях характер этот несколько изменяется под влиянием впечатления первого периода брачной жизни. На большинство же, прекрасно знакомое с тем, что ждет их за этим рубиконом[447], брак сам по себе совсем почти не влияет в отношении изменений характера. Гораздо более важным моментом впоследствии является рождение первого ребенка. Не раз приходилось видеть примеры того, как до 19–20 лет молодая женщина-сартянка и по привычкам и по характеру оставалась совершенно такой же, какой она была в то время, когда выходила замуж на 13-14-м году. Непоседливая, вечно праздная, вспыльчивая, а иногда простота-ки злая, родив первого ребенка, она делалась совершенно неузнаваемой; она становилась в высшей степени спокойной и ровной, начинала мало-помалу приниматься за работу и отнюдь не проявляла более той злобной вспыльчивости, которая еще так недавно была одной из основных черт ее характера. Заметим, однако же, что этот последний ход развития нравственного мира туземной женщины, конечно, не может считаться общим. Скорее его следует назвать одною из наиболее удачных случайностей, так как основные черты характера, замечаемые нами у девушки, по большей части остаются ее достоянием до могилы.
Одновременно с тем, как складывается характер девушки, замечаются и некоторые изменения в ее наружности. К 1415 годам, а иногда и раньше, лицо сильно грубеет. Всего вероятнее, что для большинства туземцев это бывает совокупным результатом как влияний климата и действия солнечных лучей, так равно и крайней неудовлетворительности питания и той степени чистоты, в условиях которой вырастает и живет большинство туземцев. Очень нередки случаи, когда, чрезвычайно хорошенькая и изящная в детстве, девушка-сартянка успевает огрубеть и сильно подурнеть еще до замужества.
Начало менструаций в среднем относится к 15-му году. В частностях, по замечанию сартовских женщин, возраст этот различен в зависимости от материального благосостояния той семьи, в которой девушка вырастает. Так, напр., по уверению сартянок, у дочерей мясников менструации наступают около 12 лет[448], а у дочерей арбакешей, постоянно занимающихся извозом в отдаленные местности, лет около 18 или 19-ти. Такое запаздывание менструаций у последних объясняется тем, что отец, находящийся в частых и продолжительных отлучках, нередко оставляет семью без всяких средств; при таких условиях семье этой приходится зачастую, и иногда подолгу, довольствоваться самым скудным питанием. (Средней возраст первых родов находится между 16-м и 20-м годом, а начало фактического сожития с мужем наступает обыкновенно вслед за заключением брака, т. е. в среднем между 13-м и 15-м годом, причем у большинства менструации начинаются уже по выходе в замужество.)
Случаи старых дев сравнительно очень редки и встречаются по преимуществу между дочерями ходжей, которые (как уже замечено выше), женясь сами безразлично на девушках и женщинах карача, дочерей своих отдают только за ходжей же.
Такое отсутствие здесь старых дев обусловливается многими причинами. Во-первых, в отношении условных понятий о красоте сарты крайне малотребовательны и разборчивы; во-вторых, при условии незначительных размеров калына сарт всегда считает женитьбу выгодною для себя, так как в лице жены он приобретает по меньшей мере сотрудницу; в-третьих, благодаря сравнительной свободе разводов брачующиеся стороны очень мало чем рискуют; в-четвертых, религия смотрит на брак, как на явление желательное для каждого человека, причем особенно полезным признает его для женщины, которая приобретает в муже покровителя и защитника ее прав; в-пятых, заветною мечтой, заветным жизненным идеалом каждого солидного и истого сарта является оставление после себя потомства и возможность видеть под старость дальнейшие его отпрыски, отчего каждый туземец старается жениться в молодых годах. Таким образом, для каждой девушки, не представляющей собою совершенного урода, выход замуж может считаться и считается вполне почти гарантированным, тем более что в большинстве случаев она не принимает никакого участия в выборе жениха, ибо согласие на сделанное через свах или сватов предложение дается родителями невесты, а не самой последней.