А потом Яркий Йиллинг спалил Лес в одну ночь.
– Похоже, бой еще не окончен, – проворчал Рэйт. Горм с Атилем испепеляли друг друга взглядами по бокам от Бейлова престола, вокруг каждого ершились служители и взбудораженные воины. Боевое братство не продержалось дольше жизни последнего из врагов.
– Надо тянуть жребий… – скрежетал король Атиль.
– Вы получили сатисфакцию, убив Дунверка, – сказал Горм. – Сиденье должно принадлежать мне.
Отец Ярви растер висок костяшками сухой руки.
– Боги, смилуйтесь, это всего лишь кресло. Мой ученик смастерит вам еще одно.
– Это не какое-нибудь кресло. – Скара сглотнула ком, шагнув на помост. – Во дни былые здесь сидел Бейл Строитель. – Король Атиль и его служитель недовольно повернулись к ней слева. Горм и его служительница – справа. Она – планка весов между ними. Должна ею быть.
– Сколько кораблей мы захватили?
– Шестьдесяь шесть, – ответила мать Скейр. – Среди них позолоченное чудище о тридцати парах весел – говорят, личная ладья Яркого Йиллинга.
Отец Ярви одобрительно кивнул.
– Ваш замысел оказался превосходным, принцесса.
– Я лишь посеяла семена, – молвила Скара, низко кланяясь двум королям. – Урожай сняла ваша храбрость.
– Матерь Война сопутствовала нам, и доброе оружие не подвело в бою. – Горм повращал одно из яблок мечей на своей цепи. – Но в этой твердыне отнюдь не безопасно. Праматери Вексен хорошо известна ее значимость: и для военных целей, и символическая.
– Это щепка, воткнутая в ее плоть, – сказал Атиль. – И не пройдет много времени, как она постарается выдернуть занозу. Вам следует вернуться в Торлбю, принцесса, вместе с моей женой. Там вас не коснется опасность.
– Мое почтение к вам не имеет границ, государь Атиль, но вы ошибаетесь. Отец мой также прекрасно знал о важности этой крепости. Знал настолько крепко, что погиб, защищая ее, и был похоронен здесь, в могильнике возле матери. – До боли ровно выпрямив спину, как учила мать Кире, Скара опустилась в кресло, где некогда сидели ее предки. Ей надо быть сильной, несмотря ни на что, пусть в животе и крутит, как в маслобойке. Надо вести выживших за собой. Больше некому.
– Здесь земля Тровенская. Моя земля. То самое место, где мне следует быть.
Отец Ярви устало улыбнулся.
– Принцесса…
– Неверно. Я – королева.
Повисла тишина. А потом на ступени взобралась сестра Ауд.
– Королева Скара полностью в своем праве. Она садится на Бейлов престол, как единственный живой потомок короля Финна. Незамужние женщины занимают это кресло единолично – так гласят решения прошлых веков. – Ее голосок мелко затрепетал под убойным взором матери Скейр, но совсем не умолк. – В конце концов, и королева Ашенлир была не замужем, когда одержала победу над инглингами.
– Ну и кто среди нас новая Ашенлир? – недобро ухмыльнулась мать Скейр.
Сестра Ауд встала по левую руку от Скары на причитающееся служителю место и решительно скрестила предплечья.
– Это нам предстоит выяснить.
– Королева вы там иль принцесса, Йиллингу Яркому наплевать, – грохнул Горм, и при этом имени Скару накрыло знакомым страхом. – Он не склонится ни пред одной женщиной, кроме лишь самой Смерти.
– Он наверняка уже выступил в путь, – добавил Атиль. – И он горит местью.
Ты одолеешь страх, лишь выйдя ему навстречу. Спрячешься от него, и он одолеет тебя. Скара дала им минуту выждать, взяв передышку, чтобы приглушить сердцебиение перед ответом:
– Что ж. На это я и рассчитываю.
Часть IIМы – меч
14. Юная любовь
Ладонь она запустила ему в волосы, притянула ниже, к себе. На щеках тепло ее учащенного дыхания, они прижались лоб ко лбу – крепко-крепко друг к другу. И долго лежали, переплетясь, скинув на пол меховые одеяла. В молчании.
Ни слова не было сказано, с тех пор как Колл пожелал до свидания Колючке на пристани и, будто вор за тугим кошельком, крадучись двинулся через темнеющий город. В молчании Рин отперла дверь и завела гостя в свой дом. В свои объятия. В свою постель.
Колл обожал слова, но, став подмастерьем служителя, в них утопал. В словах истинных и лживых, написанных, произнесенных – и невысказанных. Сейчас его устраивало молчание. В тишине можно на время забыть как о долге перед отцом Ярви и долге перед Рин, так и о том, что не существует способа расплатиться с обоими. Какие б слова он ни отыскал, чувствовал себя едино обманщиком.
Рин прислонила к его щеке загрубелую ладонь и выскользнула из-под него, поцеловав напоследок. Он влюбленно рассматривал подвижные тени по ее бокам, пока она выуживала с пола и натягивала на себя его рубаху. Он сердцем любил, когда она надевала его одежду – без спроса, безо всякой необходимости спрашивать. От этого они становились еще ближе друг к другу. А еще подол рубахи ниспадал только до половины ее ягодиц – и это он тоже любил без ума.
Она присела на корточки, ключ от замков ее дома свесился на цепочке. Подбросила в очаг полено. Вверх поплыли искры, и огонь озарил ей лицо. За этот вечер не было произнесено ни единого слова, но, как все хорошее, тишина не могла длиться вечно.
– Итак, ты вернулся, – проговорила она.
– Только на одну ночь. – Колл слегка надавил на переносицу, до конца не зажившую после бурной встречи с Рэйтовым лбом. – В Ройсток прибыл калейвский князь. Королева Лайтлин плывет на встречу с ним, и ей под рукой надобен служитель. Отец Ярви весь в делах – пытается удержать на плаву наши просевшие союзы, поэтому…
– …Колл Сильномогучий приходит на помощь! Сбывается твоя мечта управлять судьбами мира. – Рин поплотнее запахнула рубаху, в уголках глаз отразилось пламя. – Уже в служителях у Золотой Королевы – и даже не проходя испытания!
– Ага, вот только… потом-то придется пройти. И принять обеты служителя.
Слова упали между ними, как с неба чаячий помет. Но если Рин они и причинили боль, по ней этого не заметишь. Не та порода. И это в ней он тоже любил.
– На что похож Мыс Бейла?
– По мне – весьма смахивает на большущую крепость из эльфийского камня на берегу моря.
– А ты такой остряк, прям иногда обхохочешься. Каково, говорю, на него было взбираться?
– Героям неведом страх перед опасностью.
Она ухмыльнулась:
– Значит, все-таки обоссался?
– Хотел, только мой пузырь с перепугу сжался, как кулак государя Атиля. Потом несколько дней не мог выдавить и капли.
– Колл стал бойцом!
– Пусть лучше другие идут в бой. – Колл постучал себя по голове. – Полвойны проходит здесь, как постоянно напоминает королева Скара.
– Королева, вот как, – хмыкнула Рин. – Встретить мужика бы, которого не сразила мудрость этой девицы.
– По-моему, тут главное дело не в мудрости, а во всяких там женских… – Колл невнятно помахал перед собой, – …украшениях, нарядах…
Рин вскинула бровь.
– Ясно, в чем, по-твоему, главное!
– Спору нет, она – существо из прекрасной сказки. – Он завел руки за голову и крепко, до дрожи, потянулся. – Но, по-моему, налети шквал, и ее просто сдует. Мне нравятся женщины, стоящие на Отче Тверди обеими ногами.
– Приземленные? И это, по-твоему, комплимент? – Она трубочкой свернула язык, и плевок зашкворчал в огне. – Твои уста служителя – чистый мед!
Гирьки матери цокнули на шее, Колл перекатился на локоть.
– По мне, красивой женщину делает не благородная кровь и не платье, но то, на что она способна сама. Мне нравятся женщины с сильными руками, те, кому не страшен ни запах пота, ни тяжкий труд, ни что бы то ни было. Нравятся женщины, не обделенные гордостью и честолюбием, сметливые зубоскалочки и сноровистые мастерицы. – Слова, да и только, однако сказанное – правда. Или, по крайней мере, правда наполовину. – Вот почему я не встречал никого прекраснее тебя, Рин. И я умолчал о заднице, не сравнимой ни с чьей на всем море Осколков!
Она отвернулась к огню с приподнятыми угоками губ.
– Вот так-то лучше. Ажно ты и бросал слова на ветер.
Довольный собой, Колл разомлел. Улыбка Рин сводила с ума – когда он был ее причиной.
– Зато как сладок аромат его дуновения!
– Ага. Не то, как ты обычно пускаешь ветры. Готовишься лестью водить за нос князя Варослава?
Тут его самодовольство подкосилось и рухнуло. По всем статьям, калейвскому князю по вкусу скорее свежуемые палачом узники, нежели веселые хохмачи.
– Обсуждать его задницу я, верно, остерегусь. Могу вообще не размыкать губ, пусть разговорами занимается королева. Не раскрыв рта, чем я его оскорблю?
– Наверняка придумаешь, чем. Что Варослав хочет?
– А чего хотят могущественные властители? Больше власти, больше могущества. Ну, по словам Колючки. Плавание в Ройсток ей совсем не по нраву. Ей бы только драться.
Рин встала.
– Обычно она и дерется.
– Вот и сегодня настроение у нее препоганое. Этой ночкой мне б не хотелось оказаться Брандом.
– Брат справится. – Она снова юркнула в постель, ему под бочок. Приткнула локоть, на груди топорщилась его мужская рубаха. – Они друг друга любят.
Глаза Рин, такие близкие, смотрели не отрываясь, и Коллу стало весьма неуютно. Словно он загнан в угол на этой узкой кровати. Приперт к стене теплом любимой женщины.
– Наверно. – Он взбрыкнул и перевернулся на спину, хмурясь на потолок. Ему предстоят великие свершения. Стоять у плеч королей и тому подобное. Как же он сумеет изменить мир, когда его держит Рин? – Не знаю, вряд ли любви подвластны любые вопросы. Как ты считаешь?
Она отвернулась, натянув меховое одеяло до живота.
– Очевидно, нет.
Поскольку мужчины нынче далеко, в порту Торлбю трудилось куда больше обычного женщин. Распутывали сети, раскладывали утренний, верткий улов. Маловато и стражи: старики да пацанва колловых лет, еще не прошедшие свое испытание воина. А с ними и девчонки – те, кого натаскивала Колючка. В остальном же никто б со стороны не подумал, что война уже началась.