– Он скажет мне, – прошептала она.
Часть IIIМы – щит
23. Чудовища
– Дорогие соратники, – начала Скара. – Дорогие друзья. – Точно, назвав друзьями, она хоть на малую долю перестанет воспринимать их как врагов. – Мне показалось разумным созвать только нас шестерых, чтобы обсудить наше положение без слишком частых… заминок. – Подразумевая шквал мелочных придирок, выпадов и угроз, которые душили прошлые, полносоставные сходы.
Король Атиль и король Горм насупились друг на друга. Отец Ярви и Мать Скейр насупились друг на друга. Сестра Ауд сидела, угрюмо откинувшись в кресле. Вздох моря, неторопливый бриз, всколыхнул траву на курганах, и Скара поежилась, хоть денек и выдался теплым.
Дружеские посиделки на свежем воздухе. Порхали бабочки – в цветах, что взросли на могилах родителей, едва ли хранимых памятью Скары. Дружеские посиделки в составе двух королей, трех служителей и ее самой. А также гнева праматери Вексен, который довлел над ними, обещая смолоть всех в труху.
– Наше положение… – Мать Скейр то и дело вращала на тонкой руке одно из своих эльфийских запястий, – довольно-таки плачевно.
– Десять тысяч бойцов Верховного короля обрушились на нас, – проговорил Атиль. – И среди них полощутся стяги именитых героев.
– И каждый день из Ютмарка переправляются новые полчища, – проговорил Горм. – Наш долг – отступить. Наш долг – покинуть Тровенланд.
Скара содрогнулась. Покинуть Мыс Бейла. Покинуть родной край и осиротевший народ. Покинуть дедову память. Ей стало тошно от этой мысли. Вернее, стало еще тошнее.
Атиль наклонил обнаженный меч, и тот заскользил по ладони, пока не уткнулся в траву.
– Я не вижу возможности победить таким способом.
– А каким способом видите? – возмутилась Скара, с трудом заставляя себя сидеть ровно и клеить маску королевской выдержки, вместо того чтобы с плачем забиться под свое кресло. Однако Атиль, с лицом жестче здешних утесов, лишь осторожно провернул клинок.
– Сам я всегда готов уповать на удачу в бою, но я не один. Мой долг – заботиться о сыне и жене. Мой долг – заботиться о том, что я им оставлю.
Скара почувствовала, как подкатывает отрыжка, и подавила спазм. Если даже Железный Король не заявляет, что сталь должна сказать свое слово, дело и впрямь худо.
Мать Скейр повернула обритую голову и сплюнула через плечо.
– Пожалуй, пришла пора посылать птицу праматери Вексен.
Отец Ярви фыркнул:
– Мать Адуин ясно дала понять, что между нами мир невозможен.
– По вашим словам.
Ярви опасно сузил глаза:
– Я, по-вашему, вру?
Взгляд Скейр полыхнул в ответ:
– Обычно да.
– Король Финн помирился с праматерью Вексен, – надломленно молвила Скара. – Как видите, не прогадал!
Но оба короля сидели в гнетущем молчании, а мать Скейр подалась вперед, уперев в колени предплечья, покрытые рунными наколками.
– Любая война – лишь предвестие мира. Те же переговоры, где вместо речей – мечи. Давайте обратимся к праматери Вексен, пока нам есть чем торговаться.
– Никакой торговли не будет! – рявкнул шершавый голос. – Не будет никакого мира!
Из-за ближнего кургана выступила Колючка Бату. Сначала Скару охватила радость, ведь именно такая женщина нужна под рукой, когда против тебя неодолимые ставки. Но Колючка дернула за цепь и выволокла вслед за собой заплетающегося пленника со связанными сзади руками и окровавленным мешком на голове. А позади них Скара заметила женскую фигуру, скрытую ободранным плащом с надвинутым капюшоном. И наконец встретила взгляд Колючки – в почерневших глазницах кипела неудержимая ярость, на которую было больно смотреть.
– Йиллинг Яркий напал на Торлбю, – пролаяла она, пинком бросая пленника на колени перед тремя владыками и тремя их служителями. – Он спалил полгорода. Королева Лайтлин с сыном остались там, ухаживать за ранеными. Он убивал мужчин, женщин, детей. Он убил… – Она судорожно закашлялась, но оскалила зубы и, овладев собой, вскинула подбородок. Глаза сверкали. – Он убил Бранда.
Горм угрюмо покосился на свою служительницу. Кулак Атиля побелел на рукояти. Зрачки отца Ярви расширились. Он словно растекся по сиденью.
– Боги… – долетел шепот. С лица служителя стекли все краски.
– Соболезную… – заикаясь, выдавила Скара. Она помнила, как Колючка обнимала, утешала ее, когда принцессу только что привезли в Торлбю. Как же хотелось ей сейчас отплатить тем же самым! Но лицо воительницы исказила такая злоба, что Скара боялась на нее посмотреть, а не то что дотронуться.
Новоприбывшая откинула рваный капюшон. Темнокожая южанка, тощая, как хлыст, и левая сторона лица вся в ожогах. Некогда при взгляде на них Скара бы вздрогнула, но нынче она обвыклась к увечьям.
– Приветствую достославных королей, достославных королев, достославных служителей! – Она поклонилась, показав выдранные проплешины в коротких седых волосах.
– В землях Альюкса меня называют Сан-нара-Скан. В Калейве кличут Скарайои, Бродяга По Руинам.
– Как тебя зовут здесь? – отрубила мать Скейр.
– Это Скифр, – негромко протянул отец Ярви.
– Скифр-ведьма? – Губы Скейр скривились от омерзения. – Расхитительница эльфийских диковин? Осужденная праматерью Вексен?
– Та самая, голубушка, та, – улыбнулась Скифр. – Праматерь Вексен сожгла мой дом и перебила родню, поэтому я заклятый враг вашего заклятого врага.
– Лучший вид друга. – Крушитель Мечей насупился на скованного. – А насчет этого гостя нам сыграть в угадайку?
Колючка фыркнула и сорвала мешок с его головы.
С первого взгляда на пленника Скаре совсем подурнело. Измочаленная рожа, раздувшаяся синяками. Глаз заплыл и не открывался, белок другого отек краснотой.
Вдруг она осознала, что избитый ей знаком. Он был одним из тех, кто стоял в палатах Леса в ночь, когда дворец сгорел. Одним из тех, кто рассмеялся, когда король Финн повалился в очаг. Разумеется, ей полагалось его ненавидеть – но при взгляде на это обезображенное лицо ее охватила лишь жалость. Жалость и отвращение к тому, что с ним сотворили.
Будь великодушна к врагу, как к другу, – твердил вечно дед. – Не ради него, но ради самой себя.
Однако Колючка настроена была отнюдь не великодушно.
– Перед вами Асборн Бесстрашный, Сподвижник Яркого Йиллинга. – Она погрузила пальцы в волосы узника, облепленные кровавой коркой, и запрокинула ему голову, выворачивая к себе. – Его схватили во время набега на Торлбю, и, в конце концов, страх таки в нем мы нашли. Давай, червяк, скажи им то, что выкладывал мне!
Асборнов рот трепыхался, дрябл и беззуб, и отрывисто каркал:
– Яркому Йиллингу… пришло послание… Напасть на Торлбю… Когда… и где… и как нападать. – Скара ежилась с каждым сырым хрипом и ыканьем. – Среди вас… есть предатель.
Отец Ярви придвинулся ближе, его сухая клешня сжалась издевательским подобием кулака:
– Кто он?
– Один Йиллинг ведает. – Кровящий глаз сверлил Скару. – Быть может, сейчас он здесь… сидит среди вас. – Разбитый рот изогнулся в рдяной улыбке. – Быть может.
Колючка саданула ему по роже, сшибая на землю, занесла руку для нового удара…
– Колючка! – вскрикнула Скара, хватаясь за грудь. – Нет! – Колючка уставилась на нее, кривясь одновременно от бешенства и от скорби. – Пожалуйста, если ты его мучишь, ты мучишь себя. Мучишь всех нас. Умоляю, смилуйся хоть немного!
– Смилуйся? – Колючка харкнула, слеза прокатилась по рубцеватой щеке. – А они смилостивились над Брандом?
– Не более, чем над моим дедушкой. – У Скары самой защипало глаза, и она подалась вперед в припадке отчаяния. – Но ведь мы должны быть человечнее них!
– Нет. Мы должны быть бесчеловечнее. – Колючка свирепо вздернула Асборна за цепь, замахнулся тугой кулак, но пленник лишь шире осклабился.
– Грядет Йиллинг Яркий! – проклокотал он. – Грядет Йиллинг Яркий и ведет с собой Смерть!
– Ох, а Смерть уже здесь. – Скифр повернулась, поднимая руку. Ее ладонь сжимала какую-то штуку из потемневшего металла.
От оглушительного треска Скара подскочила на стуле, из зытылка Асборна плюнул красноватый туман, и Сподвижника откинуло набок, его волосы затлели.
Похолодев от ужаса, Скара пялилась выпученными глазами.
– Храни нас, Война-Матерь, – прошептал Горм.
– Что ты сделала? – с визгом вскочила мать Скейр, опрокидывая стул на траву.
– Возрадуйтесь, голубочки, ибо я принесла вам залог будущей победы. – Скифр воздела в небо смертельную вещицу, из отверстия на конце веял белый дымок. – Я знаю, где сыскать подобные чуда. Талисманы старых дней, пред которыми мощь этого вот – детский лепет. Эльфийское оружие, выкованное допрежь Сокрушения Божия!
– Где? – уцепился Ярви, и Скара была потрясена пылом в глазах служителя.
Скифр свесила голову набок.
– В Строкоме.
– Вы чокнулись! – взвыла мать Скейр. – Строком под запретом Общины. Любой, кто туда отправится, заболеет и простится с жизнью!
– Я там бывала. – Протянув длинную руку, Скифр указала на светящийся оранжевым эльфий браслет на запястье Колючки. – Оттуда я вынесла эту побрякушку, и моя тень покамест при мне. Для меня не существует запретных земель. Я Бродяга По Руинам, и там мне известны любые тропы. Даже те, что избавят нас от недуга Строкома. Одно ваше слово, и я вложу вам в руки оружие, против которого не устоит ни один боец, ни один витязь, ни одна армия.
– И ниспошлешь на всех нас проклятие? – огрызнулась мать Скейр. – Вы что, лишились остатков разума?
– Я пока кое-что сохранил. – Король Атиль спокойно поднялся с места, невозмутимо прошествовал к телу Асборна, бесстрастно присел на корточки. – Великий воин – тот, кто еще дышит, когда на пир слетаются вороны. Великий король – тот, кто увидит, как горят трупы его врагов. – Он пальцем заткнул ровную дырочку в Асборновом лбу, и сумасшедшее пламя, казалось, уже угасшее, вновь разгорелось в его глазах.
– Последнее слово всегда остается за сталью. – Он высвободил палец, окрашенный алым, и с интересом его изучил. – А это – не что иное, как сталь, в другом облике.