Скара поманила к себе невольницу с гребнем и маслом, дав понять Отцу Ярви, что он недостаточно важен, чтобы прервать ее утренний распорядок.
— Разве я – поле битвы?
— Вы ценный и жизненно важный союзник на нем. Союзник, чья поддержка мне крайне необходима.
— Так же, как вам нужна была поддержка моего убитого деда? – бросила она. Слишком грубо, слишком грубо, это проявление слабости. Она успокоила голос. – Мать Кира думала, что вы обманом заманили короля Финна в союз.
— Я бы сказал, что я его убедил, моя королева.
Она приподняла бровь, глядя на отражение Отца Ярви в зеркале.
— Тогда убедите и меня, если сможете.
Его посох мягко стукнул по полу, когда он шагнул вперед – так медленно и деликатно, что, казалось, почти не двигался.
— Довольно скоро прибудет армия Верховного Короля.
— Это не очень хитроумно, Отец Ярви.
— Но я знаю, куда и когда.
Скара схватила запястье невольницы прежде, чем гребень коснулся головы, и оттолкнула. Потом повернулась, прищурив глаза.
— Через шесть ночей он постарается переправить свою армию из Ютмарка через пролив в самом узком месте, чуть западнее Йельтофта… точнее, развалин Йельтофта.
От этих слов ее дыхание перехватило. Она вспомнила город в языках пламени. Огонь, освещающий ночное небо. Запах дыма, запах ее прошлой жизни, сгоравшей дотла. Несомненно, Отец Ярви собирался поднести искру к ее страху, к ее гневу. Ему это удалось.
Ее голос был резче обычного.
— Откуда вы знаете?
— Это обязанность министра – знать. На суше наш союз, быть может, сильно уступает в численности, но у нас прекрасные команды и корабли. К тому же, лучшие корабли Верховного Короля заперты в вашей гавани. На море у нас преимущество. Мы должны атаковать, когда они попытаются пересечь пролив.
— С моими шестью кораблями? – Скара отвернулась обратно к зеркалу и жестом приказала невольнице продолжать. Девушка закинула серебряную невольничью цепочку за плечо и тихо подошла с гребнем в руках.
— С вашими шестью кораблями, моя королева… – Ярви сместился чуть ближе. – И одним вашим голосом.
— Понимаю. – Хотя на самом деле что-то в этом духе Скара поняла в тот миг, как он объявился. Ее титул был дымом, ее воины на шести кораблях – разбойниками, а ее земли ограничивались Оплотом Байла. Все, что у нее было – невольница, охранник, министр, зеркало и даже одежда – всё было взято взаймы. А еще у нее был голос.
Отец Ярви страстно зашептал. Таким шепотом, который заставляет наклониться поближе, приобщиться к тайне. Но Скара постаралась не двигаться, постаралась держать мысли на замке, постаралась сделать так, чтобы министру пришлось подойти к ней.
— Мать Скаер возражает против всего, что я говорю, только потому, что это говорю я. Боюсь, Гром-гил-Горм будет слишком осторожным, чтобы ухватиться за этот шанс, а другого у нас, возможно, не будет. Но если бы вы выступили с планом…
— Хм, – проворчала Скара.
Никогда не принимай поспешных решений, часто говорила ей Мать Кира. Даже если знаешь ответ, пауза перед ним покажет твою силу. Так что она помедлила, пока одолженная рабыня королевы Лаитлин осторожно встала на табурет, свернула волосы Скары в кольцо и заколола их своими тренированными пальцами.
— Обстоятельства сделали вас могущественной, моя королева. – Отец Ярви подошел еще ближе, и, когда его воротник сдвинулся, Скара увидела россыпь едва заметных шрамов на шее. – И вы связаны ими, как ястреб полетом. Могу ли я рассчитывать на вашу поддержку?
Она посмотрела на себя в зеркало. Отец Мир, кто эта женщина с проницательными глазами, такая худая, гордая и твердая, как кремень? И в самом деле, ястреб. И уж конечно она не может быть Скарой, чей желудок бурлит от сомнений?
Выгляди властно и будешь властной, всегда говорила Мать Кира.
Она расправила плечи, когда невольница подвесила серьгу. Её ноздри расширились, когда она глубоко вздохнула. Потом едва заметно кивнула.
— На этот раз.
Ярви улыбнулся, кланяясь.
— Вы столь же мудры, сколь и прекрасны, моя королева.
Закрыв дверь, Рэйт вернулся в комнату.
— Я не доверяю этому ублюдку.
Это было настолько неприлично, что Скара не смогла сдержать смех. Она не знала никого настолько скользкого, как Отец Ярви, и никого, кто держался бы так открыто, как Рэйт. Все его мысли были ясно написаны на его грубом, покрытом шрамами, красивом лице.
— Почему? – спросила она. – Потому что он считает меня мудрой и прекрасной?
Рэйт все еще смотрел на нее.
— Только потому, что человек дважды сказал правду, еще не значит, что он не лжец.
Значит, Рэйт тоже считал ее мудрой и прекрасной. Это было очень приятно, но нельзя было этого показывать.
— Отец Ярви дает нам шанс ударить по Верховному Королю, – сказала она. – Я не собираюсь этот шанс упускать.
— Значит, вы ему доверяете?
— Не обязательно доверять человеку, чтобы его использовать. Мой привратник, например, наполнял кубки Гром-гил-Горму.
Рэйт нахмурился еще сильнее, почесывая прореху в ухе.
— Возможно, вам лучше не доверять никому.
— Хороший совет. – Скара встретилась с ним взглядом в зеркале. – Теперь можешь идти. – И щелкнула пальцами невольнице, чтобы та принесла одежду.
Мнение свиней
Прошло два года с тех пор, как Колл побывал в Ройстоке, и за это время тот, как опухоль, разросся во все стороны со своего болотистого острова.
По воде ползли деревянные щупальца на шатких сваях. Всюду тянулись корявые причалы с домами, которые цеплялись по бокам, как упрямые прилипалы. К лачугам пристраивали навесы под любыми углами, кроме прямых. Куда ни посмотри – трухлявый лес искореженных подпорок внизу и сотни труб, пускавших клубы дыма, наверху. Повсюду, как брызги блевотины, были разбросаны маленькие сарайчики, занимавшие любую кочку, достаточно сухую, чтобы выдержать подпорку среди болот широкого русла Священной реки.
Никогда в жизни Колл не видел столько ужасных деревянных конструкций в одном месте.
— Он вырос, – сказал он, морща нос. – Наверное, это прогресс.
Колючка свой нос плотно зажала.
— Вонь прогрессирует, это уж точно. – От тяжелой смеси ароматов застарелого навоза и соленой гнили с острым оттенком копченой рыбы, гниющего тряпья и дубления кожи у Колла першило в горле.
Впрочем, королева Лаитлин была не из тех женщин, которых запах отпугивает от дела.
— Главы Ройстока разжирели от торговли на Священной, – сказала она. – И их город от нее раздался.
— Варослав пришел за своим куском мяса. – Колл хмуро посмотрел на приближающиеся причалы. – И привел много кораблей.
Колючка сощурила глаза до щелочек, оглядывая длинные поджарые корабли.
— Я насчитала тринадцать.
— Больше, чем просто демонстрация силы, – прошептала королева Лаитлин. – Я думаю, принц Кальива собирается остаться.
Снаружи грела Мать Солнце, но в зале было прохладно.
Принц Варослав сидел во главе длинного стола, так гладко отполированного, что в нем можно было разглядеть другого, размытого принца Варослава. Чтобы забеспокоиться, Коллу хватало и одного.
Принц не был крупным человеком, не носил оружия, и не росло ни единого волоса на его голове, на подбородке и даже на бровях. Его лицо не выражало ни гнева, ни презрения, ни нависшей угрозы. Лишь холодную безжалостную пустоту, которая каким-то образом беспокоила сильнее любого рыка. За ним стоял полумесяц свирепых воинов и еще один полумесяц коленопреклоненных рабов в тяжелых невольничьих цепях. Рядом с принцем заняла место тощая, как копье, служительница, ее лоб был обернут платком, с которого мерцали монеты.
Девять глав Ройстока сидели за столом между Варославом и Лаитлин, хвастаясь лучшими шелками и богатейшими украшениями, но на их лицах была ясно написана нервозность. Как команда корабля без руля, дрейфующего в северных льдах, они надеялись, что их не раздавит между двумя могучими айсбергами. У Колла сложилось впечатление, что в этой компании надежды никуда их не приведут.
— Королева Лаитлин, Сокровище Севера. – Голос Варослава был сухим и тихим, как шелест осенних листьев. – Похоже, боги меня любят, раз я снова оказался в свете вашего сияния.
— Великий принц, – ответила Лаитлин. Ее окружение стояло, склонив головы, позади нее. – Все Расшатанное море трепещет от вашего прибытия. Поздравляю вас с выдающейся победой над Конным Народом.
— Если можно назвать любой взмах лошадиного хвоста победой над мухами. Мухи всегда возвращаются.
— Я привезла вам подарки. – Две невольницы Лаитлин, близнецы с такими длинными косами, что наматывали их на руку, выдвинулись вперед с ящиками из резного дерева, которые были за баснословные деньги привезены из далекой Каталии.
Но принц поднял руку, и Колл заметил глубокую ложбинку на его мозолистых пальцах, оставшуюся от постоянных тренировок с луком.
— У меня тоже есть дары для вас. Время для подарков наступит позже. Давайте сначала обсудим наш вопрос.
Золотая Королева подняла золотую бровь.
— В чем же он состоит?
— Великая Священная река, и деньги, которые по ней текут, и то, как мы должны их между собой делить.
Лаитлин взмахнула пальцем, и ее невольницы поспешно удалились.
— Разве уже нет соглашений, которые приносят прибыль нам обоим?
— Откровенно говоря, я хотел бы, чтобы они приносили мне больше прибыли, – сказал Варослав. – Мой министр придумала много способов для этого.
Повисла пауза.
— У вас есть министр, великий принц? – спросил Колл.
Варослав обратил свой холодный взор на Колла, и тот почти почувствовал, как его яйца пытаются втянуться в тепло живота.
— Правители Расшатанного моря, похоже, считают их жизненно необходимыми. Решил купить себе одного.
Он едва заметно дернул лысой головой, одна из рабынь встала, стащила капюшон, и Колл услышал, как Колючка зарычала.
За исключением тоненькой косички над одним ухом, волосы женщины были острижены до светлой щетины. На ее длинной тонкой шее блестело невольничье кольцо из серебряной проволоки и еще одно на запястье – и отличная цепочка между ними казалась слишком короткой для удобства. На одной щеке была татуировка скачущей лошади – знак собственности принца, но казалось, что ненависть девушки все еще на свободе. Ею горели покрасневшие глаза, утопленные в глубоких глазницах, когда рабыня злобно оглядывала зал.