— Я скучала по тебе, Рэйт. – Она присела перед ним на корточки, положив костлявые запястья на колени и свесив длинные ладони. – Думаю, пришло время тебе вернуться на свое законное место.
Рэйт сглотнул, рот неожиданно пересох. Снова наполнять кубок королю, носить королевский меч, сражаться бок о бок с братом? Снова быть самым яростным, самым суровым, самым кровожадным? Снова жечь, убивать, чтобы однажды надеть свою цепь из наверший?
— Это все, чего я хочу, – прохрипел он. – Всё, чего когда-либо хотел.
— Я знаю, – сказала министр тем своим успокаивающим тоном, который пугал его еще сильнее, чем жесткий. – Я знаю. – Она протянула руку и почесала его волосы, как чешут щеночка между ушей. – Только королю нужна от тебя еще одна услуга.
От ее прикосновения Рэйт почувствовал холодную дрожь между лопатками.
— Какая?
— Боюсь, Отец Ярви продел колечко в замечательный нос юной королевы Скары. Боюсь, он ведет ее, куда захочет. Боюсь, он ведет ее к гибели и тащит всех нас длинной вереницей за собой.
Рэйт глянул на брата, но там помощи не было. От него редко можно было ждать помощи.
— Думаю, у нее свои мозги есть, – пробормотал он.
Мать Скаер презрительно фыркнула.
— Отец Ярви планирует нарушить самые священные законы Министерства и вынести из Строкома эльфийское оружие.
— Эльфийское оружие?
Она с шипением наклонилась к нему, и Рэйт отпрянул.
— Я его видела! Отец Ярви ослеплен своей заносчивостью и собирается спустить с поводка магию, которая разбила Бога. Я знаю, Рэйт, ты не из умников, но видишь, какие тут ставки?
— Я думал, никто не может зайти в Строком и остаться в живых…
— Здесь ведьма Скифр, она может, и она пойдет. Если эта маленькая сучка отдаст Ярви свой голос.
Рэйт облизал губы.
— Я мог бы с ней поговорить…
Скаер выбросила руку, и он не мог удержаться от того, чтобы съежиться, но она лишь очень мягко положила холодную ладонь ему на щеку.
— Думаешь, я настолько жестока, что выставлю тебя на битву слов против Отца Ярви? Нет, Рэйт, конечно нет. Ты не говорун.
— Тогда…
— Ты – убийца. – Ее лоб сморщился, словно ее разочаровало то, что он сам этого не понял. – Я хочу, чтобы ты ее убил.
Рэйт уставился на нее. А что еще он мог сделать? Он смотрел в глаза Матери Скаер и чувствовал озноб по всему телу.
— Нет… – прошептал он, и ни одно слово еще не произносилось так слабо. – Пожалуйста…
Но мольбами от Матери Скаер никогда было ничего не добиться. Она лишь увидела его слабость.
— Нет? – Ее рука больно стиснула его лицо. – Пожалуйста? – Он попытался высвободиться, но сил не было, и она так близко подтащила его, что их носы почти соприкасались. – Это не просьба, мальчик, – прошипела она, – это приказывает твой король.
— Они узнают, что я это сделал, – захныкал он, цепляясь за оправдания, как пес в закопанную кость.
— Я подумала за тебя. – Мать Скаер вытащила двумя длинными пальцами бутылочку, на дне которой плескалось что-то, похожее на воду. – Ты был виночерпием короля. Капнуть это в чашу королевы не сложнее. Одной капли хватит. Она не будет страдать. Она заснет и никогда не проснется. И тогда это эльфийское безумие закончится. Быть может, мы даже заключим мир с Верховным Королем.
— Король Финн тоже думал, что может заключить мир…
— Король Финн не знал, что предложить.
Рэйт сглотнул.
— А вы знаете?
— Я бы начала с Отца Ярви, в ящике. – Мать Скаер склонила голову набок. – Вместе, скажем, с южной половиной Гетланда? А все, что к северу от Торлби, должно быть нашим, ты согласен? Уверена, Праматерь Вексен можно убедить выслушать этот аргумент…
Мать Скаер взяла вялое запястье Рэйта, повернула его руку и вложила в ладонь бутылочку. Такая маленькая. Тогда он подумал о словах Скары. Зачем посылать честного дурачка выполнять работу умного лжеца?
— Вы послали меня, потому что я убийца, – пробормотал он.
— Нет, Рэйт. – Мать Скаер снова схватила его лицо и повернула к себе. – Я послала тебя, потому что ты верный. А теперь придумай, какой награды хочешь. – Она встала, возвышаясь над ним. – Завтра в это же время ты вернешься туда, где и должен быть. На сторону своего короля. – Она повернулась. – На сторону своего брата. – И исчезла в ночи.
Рэйт почувствовал руку брата на плече.
— Братец, сколько человек ты убил?
— Ты же знаешь, я не мастак считать.
— Значит, больше одного?
— Есть разница. Убить того, кто иначе убьет тебя, или того, кто… – Кто не сделал тебе ничего плохого. Того, кто был добр к тебе. Того, кого ты…
Ракки схватил его за рубашку и подтащил к себе.
— Разница только в том, что сейчас можно намного больше получить и намного больше потерять! Если ты этого не сделаешь… будешь сам по себе. Мы оба будем сами по себе.
— А что стало с разговорами о том, чтобы поплыть вместе по широкой Священной?
— Ты же сам говорил: надо сказать спасибо Матери Войне за то, что мы с победителями, и ты был прав! Давай не будем притворяться, будто ты убивал только воинов. Сколько раз я соглашался на все ради тебя? Что насчет женщины на той ферме, а? Что насчет ее детей…
— Я знаю, что сделал! – Закипела ярость, Рэйт сжал бутылочку в больном кулаке и потряс им перед лицом брата. – Я делал это ради нас, разве нет? – Он схватил Ракки за воротник, тот споткнулся, задел горшок и пролил варево на траву.
— Братец, прошу тебя. – Ракки взял его за плечи, скорее обнял, чем сжал. И чем сильнее Рэйт напрягался, тем сильнее смягчался. Ведь брат знал его лучше всех. – Если мы не присмотрим друг за другом, то кто присмотрит? Сделай это. Ради меня. Ради нас.
Рэйт посмотрел брату в глаза. Сейчас не казалось, что они сильно похожи. Он втянул воздух, медленно выдохнул, и весь боевой задор испарился.
— Сделаю. – Он опустил голову, глядя на бутылочку в ладони. В конце концов, сколько человек он убил? – Я пытался придумать хорошую причину не делать, но… ведь умник у нас ты. – Он крепко сжал кулак. – Я убийца.
Рин в основном молчала, держа во рту куски проволоки, и хмуро смотрела на свою работу. Скара говорила за них обеих – быть может, оттого, что рядом появилась девушка ее возраста, или из-за волнения от предстоящего совета. Она говорила о своей юности в Оплоте Байла и о каких-то воспоминаниях, о родителях. О Лесе в Йельтофте, о том, как он горел, и как она надеется отстроить его заново. О Тровенланде, о своих людях, о том, как боги помогут ей освободить их от тирании Верховного Короля, отомстить Светлому Иллингу и защитить наследие убитого деда. Сестра Оуд – теперь уже Мать Оуд – нахмурившись подобающе своему новому положению, согласно кивала.
Рэйт не кивал. Хотел бы он стать частью того прекрасного будущего, но он видел, какой была жизнь. Он вырос не в крепости или в королевском замке с рабами, готовыми исполнить любой его каприз. Он сам прогрызал себе путь, и рядом с ним не было никого, кроме брата.
Он положил руку на рубашку и почувствовал выпуклость бутылочки под тканью. Он знал, кто он такой. Знал, что должен сделать.
А потом Скара ему улыбнулась, и от этой улыбки ему показалось, что Мать Солнце светит ему одному.
— Как ты в этом сражаешься? – спросила она и встряхнулась, отчего кольчуга забренчала. – Какая тяжелая!
Решимость Рэйта растаяла, как масло на очаге.
— К ней привыкаешь, моя королева, – прохрипел он.
Она хмуро посмотрела на него.
— Ты заболел?
— Я? – опешил он. – Почему?
— Когда ты выучился хорошим манерам? Боги, тут жарко. – Она оттянула ворот кольчуги и поддоспешник. Никогда она не выглядела более живой: разрумянилась, глаза блестели, все лицо едва заметно сияло. Она щелкнула пальцами невольнице. – Принеси вина?
— Я принесу, – сказал Рэйт, быстро подходя к кувшину.
— Быть может, сегодня нас обслуживает лучший, – Скара кивнула в его сторону, ухмыляясь Рин. – Он был виночерпием короля.
— Был, – пробормотал Рэйт. И будет снова. Если сможет кое-что сделать.
Он едва разбирал слова Скары сквозь грохот своего сердца. Он налил вина – медленно, аккуратно, стараясь, чтобы дрожащие руки его не выдали. Вино в чашке выглядело как кровь.
Рэйт хотел быть воином. Человеком, который стоит подле своего короля и завоевывает славу на поле битвы. И кем он стал? Человеком, который сжигает фермы. Который обманывает доверие. Который травит женщин.
Он сказал себе, что это нужно сделать. Ради короля. Ради брата.
Он чувствовал на спине взгляд Матери Оуд, когда делал глоток виночерпия, чтобы убедиться, что вино не опасно для губ, которые лучше, чем его. Он слышал, как она шагнула к нему, а потом Скара сказала:
— Мать Оуд! Вы знали Отца Ярви прежде, чем он стал министром, не так ли?
— Да, моя королева, самую малость. Он может быть даже беспощаднее, чем…
Рэйт услышал, что министр отвернулась, и, не смея даже вздохнуть, достал из рубашки бутылочку Матери Скаер, вынул пробку и капнул одну каплю в чашу. Одной капли достаточно. Он посмотрел, как пошла и исчезла рябь, и убрал бутылочку обратно. Его колени внезапно ослабли. Он оперся на кулаки.
И сказал себе, что другого пути нет.
Взял чашу обеими руками и обернулся.
Скара качала головой, глядя, как Рин подбирает кольчугу на талии, подгоняет ловкими пальцами, чтобы она подходила, правит изогнутой проволокой.
— Клянусь, ты со сталью столь же искусна, как мой старый портной с шелками.
— Благословлена Той Кто Бьет по Наковальне, моя королева, – пробормотала Рин, отходя назад, чтобы посмотреть на результаты своей работы. – В последнее время, правда, особой благодати не чувствуется.
— Все изменится. Я знаю.
— Вы говорите как мой брат. – Рин грустно улыбнулась, обходя вокруг Скары. – Похоже, готово. Я ее распущу и подправлю как следует.
Скара выпрямилась, когда Рэйт подошел с вином, и положила одну руку на кинжал, висевший на поясе. Кольчуга блестела в свете лампы.
— Ну? Сойду я за воина?