Все смотрели, разинув рты, на уродливую громаду Башни Гудрун и на осыпающуюся часть стены, построенную людьми, рядом с ней. Желая, чтобы она выстояла. Молясь, чтобы смогла. Хотел бы Рэйт знать богов, которых можно было молить об этом, но ему оставалось лишь сжимать больной кулак и надеяться. Несколько птиц вспорхнуло с обрушенной крыши, но этим все и ограничилось. Опустилась самая напряженная тишина из тех, что доводилось слышать Рэйту.
— Она выдержала! – крикнул кто-то.
— Тихо! – взревел Горм, держа тот меч, что когда-то носил ему Рэйт.
И словно его слова стали сигналом, раздался оглушительный грохот, все съежились, и от задней части Башни Гудрун полетела пыль и обломки камня. Булыжник размером с голову человека отскочил через двор и ударил в деревянную стену неподалеку от Рэйта.
Раздался ужасный стон, и плющ, покрывавший башню, казалось, изогнулся, по её камням пошли трещины, крыша наклонилась вбок, птицы прыснули в небеса.
— Боги, – прошептал Рэйт с отвисшей челюстью. И чудовищно медленно вся башня начала складываться.
— Вниз! – взревел Синий Дженнер, утаскивая Рэйта на дорожку рядом с собой.
Звук был такой, словно весь мир разваливался на части. Рэйт зажмурил глаза, камни градом полетели ему на спину. Он был готов умереть. Только хотел умереть вместе со Скарой.
Когда он открыл глаза, всюду был только мрак. Словно корабль в тумане.
Что-то его подергало, и он неуклюже отмахнулся.
Увидел морщинистое лицо Синего Дженнера, все бледное, призрачное, он что-то кричал, но Рэйт его не слышал. В ушах звенело.
Он, кашляя, с трудом поднялся на парапет и уставился на рукотворный туман. Виднелись расплывчатые контуры эльфийской башни слева, эльфийской стены справа, но посередине, там, где стояла Башня Гудрун, теперь зиял огромный проем. Куча разбитых булыжников и изломанных балок, и весь двор между ней и деревянной стеной был усыпан обломками.
— По крайней мере, она упала наружу, – пробормотал он, но даже сам себя не расслышал.
Он понял, что забыл перед дверью Скары прекрасный шлем, который забрал у того капитана корабля, но за ним уже было не вернуться. Оставалось только вежливо попросить, чтобы никто не бил его по голове. Такая глупая мысль, что он едва не рассмеялся.
А потом он увидел фигуры во мраке. Тени людей. Воины Верховного Короля карабкались по развалинам в проем. Дюжины воинов. Раскрашенные щиты посерели от пыли, мечи и топоры потускнели во мраке, рты разевались в безмолвных боевых кличах. Сотни воинов.
В надвигающуюся толпу полетели стрелы. От полумесяца защитников и с эльфийских стен сверху. Стрелы летели отовсюду. На этих обломках булыжников им не удалось бы выставить нормальную стену щитов, даже если б они захотели. Люди падали во дворе, падали среди обломков, ползли, катились и садились, уставившись перед собой. Рэйт увидел огромного старого воина, который продолжал волочить ноги, несмотря на пять стрел, торчавших из его кольчуги. Увидел рыжеволосого мужика, чей сапог застрял между камнями – мужик сорвал свой шлем и от расстройства отбросил его прочь. Увидел воина с золотыми браслетами на руках, который хромал, используя меч в качестве трости.
Они продолжали наступать, боевые кличи теперь звучали как тихое бормотание сквозь звон в ушах Рэйта, воины накатывались на основание деревянной стены. Они продолжали наступать, а защитники кололи их сверху копьями, кидали вниз камни, высовывались, чтобы рубануть топорами. Они продолжали наступать: некоторые встали на колени, подняв щиты над головами, а другие карабкались по ним и по доскам самодельной стены. Можно было бы восхититься их храбростью, если бы она не была направлена на то, чтобы убить Рэйта.
Он закрыл глаза, зажал в зубах старый искусанный клин, но теперь никакой боевой радости не нахлынуло. Раньше Рэйта мучила жажда насилия, и казалось, что ее никогда не унять. А теперь казалось, что он напился досыта, но Мать Война продолжала наливать. Он подумал, что Скара смотрит на него сверху. Подумал об ее смехе. Стоило сражаться, чтобы услышать этот смех еще раз. Он заставил себя открыть глаза.
Воины Верховного Короля кишели под стеной, и уже половину дорожки заполонили сражающиеся люди. Один поднимал меч, чтобы рубануть по Дженнеру, и Рэйт ударил его топором по голове. На шлеме осталась большая вмятина, и он свалился. Чья-то рука вцепилась в парапет, и Рэйт разрубил ее пополам, врезал мужику по морде кромкой щита и, отбросив его прочь, увидел, как из его пальцев выпал кинжал, когда тот свалился со стены.
Рэйт заметил, что глаза Дженнера расширились, обернулся и увидел несущегося на него здорового нижеземца. В руках у него был огромный топор, и на ремешке на шее подпрыгивало семилучевое солнце Единого Бога. Иногда лучшее, что можно поделать с опасностью – это броситься прямо на нее. Рэйт рванулся вперед, древко топора попало воину по плечу, лезвие коснулось спины, и топор выскользнул из рук нижеземца и застучал внизу по двору.
Они схватились, пошатываясь, царапаясь и брызгая слюной друг на друга. Рэйт уронил топор, с трудом опустил обожженную руку и сжал рукоять кинжала. Нижеземец боднул его, попал по челюсти, освободив достаточно места, чтобы занести кулак для удара – но также достаточно, чтобы Рэйт выхватил нож.
Может, никакой радости в этом и не было, но он не собирался никому сдаваться. Он наклонил голову, так что кулак нижеземца попал в лоб вместо носа – это был трюк. Ему Рэйт научился в драках с парнями, которые были намного больше него. Клин вылетел у него изо рта, в ушах зазвенело еще сильнее, но он почувствовал, как захрустели кости руки мужика. Рэйт ткнул его ножом в бок, лезвие чиркнуло по кольчуге, не пробив ее, но все же удар был достаточно силен, чтобы нижеземец сложился пополам и захрипел. Он схватил сломанной рукой руку Рэйта, но тот вырвался и вколотил нож под край его шлема, чуть ниже уха.
Нижеземец весьма удивился, когда его кровь полилась на священный символ, который он носил. Наверняка он был уверен, что выбрал правого бога, правого короля, правое дело. В конце концов, каждый находит способ, чтобы считать свою сторону правой. А теперь, отшатнувшись назад и пытаясь сжать шею, он понял, что побеждает не праведный, а тот, кто бьет первым и сильнее всех.
Рэйт наклонился, схватил его за ноги и перебросил через парапет, сбив другого мужика, который взбирался среди трупов на дорожку. Несомненно, все они думали, что они тоже на правой стороне.
Рэйт стоял и смотрел, пытаясь восстановить дыхание. Он увидел, как Мать Оуд у стены утаскивает раненого. Увидел, как Синий Дженнер пытается выпутать свой меч из окровавленных волос мертвеца. Увидел, как Гром-гил-Горма сбил человека взмахом своего щита. Воинов Верховного Короля отбросили от деревянной стены, но еще больше их просачивалось через проем.
А потом Рэйт увидел, как что-то падает со стен, и вздрогнул, когда жидкий огонь окатил людей, набившихся в узком пространстве. Почувствовал жар на лице и вспомнил жар под землей. Даже сквозь звон в ушах он слышал крики.
Упал еще один глиняный кувшин, еще один взрыв пламени, и люди Верховного Короля дрогнули и побежали. Никто не может быть храбрым вечно, неважно, насколько праведным себя считаешь. Гетландцы радостно завопили, ванстеры засвистели, а тровены заулюлюкали, радостно выкрикивая имена короля Утила, короля Горма и даже королевы Скары. Рэйт хранил молчание. Он знал, что нападающие скоро вернутся.
— Ты как? – услышал он вопрос Синего Дженнера.
— Ничего, – пробормотал Рэйт, хотя на самом деле его тошнило. Тошнило от сражения, и он хотел вернуться в постель Скары.
Повсюду валялись трупы, воняло маслом и обожженной плотью, все раненые просили о помощи, которая не приходила. Там, где улеглась пыль, теперь клубился дым, и из мрака раздался громкий высокий крик:
— Вот это начало дня! От такого уж точно кровь забурлит!
Что-то медленно двигалось в проеме. Дверь с расщепленным углом, с которой все еще свисали петли. Раздались три удара, а потом сбоку появилось гладкое лицо Светлого Иллинга.
— Можно мне войти и поговорить, так, чтобы меня не утыкали стрелами с ног до головы? – Он вежливо улыбнулся. – А то получилась бы неважная песня.
— Думаю, Скара с радостью ее споет, – проворчал Рэйт, да и сам он напевал бы ее без сожалений.
Но Горма больше интересовала слава.
— Заходи, Светлый Иллинг! Мы выслушаем!
— Вы так любезны! – Поединщик Верховного Короля уронил дверь на груду дымящегося камня и ловко спрыгнул за ней в грязный, разрушенный, утыканный стрелами уголок двора.
— Что привело тебя сюда? – крикнул Утил. – Хочешь сдаться? – Некоторые на это рассмеялись, но лишь один Иллинг ухмыльнулся, глядя на полумесяц хмурых взглядов. Говорили, он поклоняется Смерти. Уж точно он не боялся встречи с ней.
— Я хочу того же, чего хотел во время нашего первого разговора. Сразиться. – Иллинг взял свой меч за крестовину и вытащил его из ножен, изящно мазнув навершием по верхней губе. – Готов ли кто-то из двух королей испытать на мне свое мастерство владения мечом?
Повисла пауза, затем нервное бормотание пошло по всей длине деревянной стены. Утил вскинул бровь, посмотрев на Горма. Ветер трепал его седые волосы, хлестал ими по покрытому шрамами лицу. Горм тоже поднял бровь в ответ, медленно вертя одно из наверший на своей цепи. Затем картинно зевнул и отмахнулся от Светлого Иллинга.
— Мне и без того есть чем заняться. Утренняя куча дерьма сама себя не навалит.
Иллинг лишь шире ухмыльнулся.
— Придется подождать, прежде чем удастся испытать твое знаменитое пророчество. По крайней мере, до тех пор, пока мои люди не свалят эту вашу стену из веточек. А что насчет тебя, Железный Король? Предпочитаешь дерьмо или мечи?
Один длинный напряженный миг Утил хмуро смотрел на Иллинга. Достаточно длинный, чтобы тихое бормотание превратилось в возбужденную болтовню. Поединок двух столь знаменитых воинов можно увидеть лишь раз в жизни. Но король Гетланда не собирался спешить. Он посмотрел на свой меч, лизнул мизинец и аккуратно стер какое-то пятнышко на клинке.