Им это удалось.
В десяти канах над землёй и не долетев до скерцев повисло огромное зелёное облако. Адепты внешних техник обоих сторону вскинули руки, складывая печати, принцесса, чьё зрение было лишь самую малость хуже зрения Великих паладинов, охнула:
— Это штандарты адептов, а не Паладинов! Их у них сотни!
Кто-то рядом с ней выругался. И было от чего. Облако яда медленно, но уверенно поползло к армии королевства Скеро, опускаясь всё ниже и грозя накрыть его от первых до последних рядов.
Король покосился на замерших в растерянности командиров своего войска, помедлил миг, другой, а затем рявкнул:
— Всем адептам внешних техник, приказ создавать ветер! Всем! Немедленно передать по строю!
Гонцы рванули в стороны, изо всех сил вопя услышанный приказ, писцы, один из телохранителей короля, даже принцесса бросились вперёд, к рядам солдат, на ходу складывая печати, выкрикивая ключи и создавая техники.
Торопясь, ощущая на себе полный гнева взгляд короля, старик с белой бляхой на поясе, куккун армии Скеро, выкрикнул уже свой приказ:
— Идары ниже Великих Паладинов — вперёд! Сметите этих адептов!
Барабаны Скеро сменили ритм, донося приказ куккуна до всех идаров.
Строй солдат дрогнул, раздался в стороны, создавая тут и там коридоры для идаров. Они, в шелках, с мечами в руках рванули вперёд, стремительно проскочили сквозь облако безвредного для них яда.
А через мгновение на них обрушились новые глиняные шары, вспухающие при ударе огнём.
Старик куккун нахмурился, покосился на короля и задумчиво проговорил:
— Они сумели улучшить огненный состав? Всё равно бесполезная выдумка.
Идары, не сбавляя бега, проскакивали между огней, сбивали глиняные шары в воздухе, проскальзывали между пылающих капель, падающих с неба.
— И что дальше...
Куккун замолк. Подавился своими словами, потому что там, на поле боя огонь буквально взметнулся с земли, рванулся вслед за миновавшими его идарами, набросился на них, окутывая пылающим покрывалом.
Многие идары сбавили ход, некоторые и вовсе рухнули на землю, корчась и пытаясь сбить с себя пламя.
Какой-то молодой хоу в десяти шагах от короля вскинул руку, догадавшись первым:
— Адепты! Это адепты! Они теперь управляют не ветром, а огнём!
Несколько мгновений и строй реольцев дрогнул, расступаясь, навстречу идарам Скеро ринулись идары Реола.
Их было меньше, но они сражались против тех, кто уже боролся с огнём.
Тут и там идары Скеро начали падать, не в силах выстоять и против огня, и против ударов равных им противников.
Стоило пламени на одном из идаров погаснуть, как на него тут же обрушивались новые шары, разбивались вокруг него, выплёскивали своё содержимое, которое тут же вспыхивало, а через миг начинало ползти к жертве из Скеро. Над полем боя повисли полные боли и муки вопли сгорающих заживо идаров Скеро.
Старик-куккун обернулся к королю. Губы его дрожали, когда он срывающимся голосом спросил:
— Господин, господин, что нам делать?
Король скривил губы:
— Ничтожество, за что ты получил от моего отца своё звание? Отступать. Командуй отступление, старый дурак!
***
Солдаты, жмущиеся от дождя под деревья, меня не интересовали. Я половины из них и не знал. Здесь после только закончившегося боя перемешался и наш отряд Кузни, что последние дни не успевал даже отдыхать, и тот отряд южан, что ударил нам навстречу, буквально расплющив реольцев, которых мы застали у родника.
Сейчас кто-то негромко болтал, кто-то занимался ранами, своими или соседа, кто-то раскуривал трубку, пряча её от капель.
Я же выискивал шёлк идаров. А среди них нужное мне лицо, на плече которого пламя.
Вон он.
Проломился через куст, не обращая внимания на мокрые ветки. С меня и так лилось ручьём. Одеяние липло к телу, волосы облепили голову, вода с них стекала по шее за шиворот.
За пять шагов до идаров, что толпились под деревом, я выхватил из ножен меч. Короткий взмах и призрачное лезвие сносит ветки над головой идаров, обрушивая на них настоящий поток воды. Следом падают и обрубленные ветки.
Идары с руганью прыгают в стороны, и я нос к носу сталкиваюсь с Визиром. Тем самым, которого искал. С трудом заставляю себя разжать стиснутые зубы:
— Ваша милость, как вы можете мне объяснить, что вы ушли правее, оставив мой отряд без своей ауры? — не выдержав, я сорвался на крик. — В третий раз за эти дни!
Визир щурится:
— С каких пор я должен тебе что-то объяснять, птенец?
— С тех самых, как мы перестали быть птенцами вашей Кровавой тюрьмы, а вы перестали быть нашим наставником? С тех самых пор, как вы не получили на пояс даже бляхи хённама? Сейчас мы с вами равны, вот только у меня есть солдаты Дома, а у вас нет, ваша милость.
Визир хватается за меч:
— Ах ты щенок!
Мой меч давно сжат в руке, я лишь чуть меняю позу. Первый из Шагов. И с усмешкой цежу:
— Давайте, доставайте.
Визир замирает, успев вытащить меч лишь наполовину. Я морщусь от досады. Опять мой слишком быстрый язык. С презрением добавляю:
— Трус.
Визир хмыкает, с щелчком вбивает меч обратно:
— Как ты осмелел. Думаешь, те, кто сейчас смотрят на нас, свидетельствовали бы на твоей стороне?
Я обвожу взглядом мокрый лес, выискивая шёлк идаров. И спотыкаясь на полном презрения взгляде Бихо из Дома Мэре. Он, оказывается, стоит в трёх шагах от меня. Он был среди тех, кто стоял здесь под деревом с Визиром.
И это его люди два дня назад запоздали с ударом по реольцам, что стоило мне двух раненых.
Равнодушно отворачиваюсь, скользя взглядом дальше в поисках знакомых лиц. Хасок. Сын владетеля Первого дома севера. Один из нашего союза Севера.
Снова гляжу в глаза Визира и пожимаю плечами:
— Да, на моей.
Он хохочет:
— Наглости тебе не занимать. На что ты рассчитывал, пытаясь вынудить меня вынуть меч из ножен? Ты всего лишь Возвышенный, а я Великий. Моей силы хватило бы, чтобы заставить тебя умолять о пощаде.
— Попробуйте.
Визир качает головой:
— Наглость, граничащая с безумием. Неуважение к старшему, неуважение к командиру. Тебя нужно наказать.
Теперь хохочу я. Кажется, мой смех заставляет сорваться с веток капли, удваивая дождь:
— Ха-ха-ха! Командиру? И как же вы накажете меня, ваша милость? Запрёте где-нибудь, чтобы я пропустил пару следующих сражений и отдохнул?
Визир рявкает:
— Схватить его!
Бихо в числе первых, кто прыгает ко мне.
Миг я боролся с собой и чужими руками, а потом позволил им забрать у меня меч и отвести к Глеболу.
Он выслушал Визира и покачал головой:
— И что вам неймётся в дождь? Вроде он наоборот должен охлаждать горячие головы?
Визир хмурится:
— Глебол, я тебя не понимаю.
Тот лишь пожимает плечами:
— Мне совершенно не хочется раздувать эту историю и тащить её к хоу. Полагаю, мы можем представить это как усталость от последних тяжёлых дней, а Лиал уймёт свой язык, подумает головой и принесёт тебе извинения.
Визир теперь не хмурится, а с гневом раздувает ноздри, цедя сквозь зубы:
— Глебол!
Глебол успевает лишь тяжело вздохнуть, как в их разговор вмешивается новый голос:
— А мне интересней, что вы не хотите тащить ко мне, гаэкуджа Глебол.
Я, да и не только я, разворачиваюсь, обнаруживая за нашими спинами хоу Учлуна. Сухого, несмотря на дождь. И над ним, и над стариком чуть позади его два солдата держат зонтики, на бумаге которых изображён персиковый сад.
Глебол делает шаг вперёд, складывает перед собой руки:
— Господин хоу, между моими людьми произошло недоразумение.
Хоу Учлун, морщась, оглядывает его, Визира, меня, всех остальных парней из Кузни, что и привели меня сюда, а затем спрашивает:
— Как вы вообще, гаэкуджа, разбираетесь, кто есть ваш среди этой разносортицы?
Глебол пожимает плечами:
— Они все из моего отряда, господин.
— Почему же они не одеты в едином стиле и цвете?
— Стиле, господин?
Хоу кривит губы:
— Похоже звание гаэкуджи вам выдали незаслужено. Почему у них личные гербы на одеяниях? Они что, призваны как свободные отряды своих Домов? Вы ведь командуете единым отрядом какой-то Кузни, верно, гаэкуджа?
— Верно, господин.
— Значит, я делаю вам выговор, гаэкуджа. Первый из трёх возможных под моим командованием. И чтобы уже завтра они снова носили общие для всего вашего отряда одежды. Как я буду различать их на поле битвы, если они будут одеваться кто во что горазд?
Я-то ладно, я лишь выслушал всё это вскинув брови, а вот Хасок и Адалио отчётливо скрипнули зубами. Ну да, выслушивать, что одеяния их Великих домов это «кто во что горазд», неприятно.
— А теперь вернёмся к происшествию. Что случилось?
Глебол повёл плечами и коротко сказал:
— Мой помощник не имеет на поясе бляхи и его слова поставили под сомнение.
Визир молчать не стал:
— Не слова, а действия во время сражения. И не просто поставили, а меня пытались заставить вытащить меч и сойтись в схватке, подстрекали нарушить королевский эдикт во время службы.
Хоу Учлун поворачивается к нему так резко, что солдат не успел даже сдвинуть в сторону зонтик, прикрывая хоу от капель:
— Кажется, кто-то забыл, что такое уважение младшего к старшему. Кто-то забыл, что он теперь в армии, которая воюет. Кто это сделал?
Я отвечаю раньше, чем Визир тыкает в мою сторону пальцем:
— Этот человек я, господин хоу.
— Как тебя зовут?
— Лиал из Малого...
Хоу Учлун вскидывает руку, обрывая меня:
— Мне не важно, из какого ты Дома. Твой гаэкуджа определил человека, который может говорить и действовать от его имени, а ты забыл, что ты в армии, идар? Не слышу ответа, идар Лиал!
Я лишь молча пожимаю плечами. Сам не знаю, что на меня нашло. Ну, ранили Наглого и Тощего пару дней назад. Не убили же. Сегодня и вовсе обошлось. И чего холодный дождь не привёл меня в себя, не заставил остыть от гнева?