Воздух свистнул, расступаясь у меня с пути. Потом спохватился, сжался в тугую стену, которую мне приходилось проламывать.
Мир замедлился.
Сверху, со стены метнулся ко мне тяжёлый дротик. Толчок левой ногой, и я заставляю его промазать, безвредно скользнуть у левого плеча. Этим меня не убить и даже не ранить, но можно сбить с ног.
А я сейчас хочу только одного. Добраться до стены.
Быстрее, быстрее.
Три удара сердца и я уже у стены.
Толчок и я бегу по ней вверх, тратя набранную скорость.
На меня опрокидывается Стена клинков.
Рассечь.
За ней поток кипящей воды.
Толкнуться левей, меняя направление движения и уворачиваясь от опасности.
Мгновение и я уже наверху.
Поток клинков снёс пятёрку Кровавых, которая не успела скинуть на меня бревно, и разбился о меч идара-реольца.
— Ты...
Я не собирался слушать, что он пытался мне сказать.
Шаг влево, огонь души переплавляется в огромную светящуюся дугу, которой я перечёркиваю идара. Он затыкается, вскидывает меч, сумев выдержать мой удар. Первый удар.
Я уже рядом, бью слева, справа, чередую простую сталь и первые два умения меча.
Реолец пятится, машет мечом, отбиваясь и забыв, что мы здесь не одни.
А затем вздрагивает и хрипит, с ужасом глядя на высунувшееся из груди стальное жало. Хватает за него рукой, пытаясь то ли вырвать, то ли сломать, то ли пропихнуть обратно. Но я сношу ему голову.
Реолец падает, Адалио позволяет обезглавленному телу сорваться с меча. Мгновение мы глядим друг другу в глаза, затем молча отворачиваемся друг от друга, оглядывая каждый свою сторону стены.
И я сразу нахожу себе нового противника.
И теперь уже я бью в спину. Нет, Фату, здесь тоже не место для красивых схваток один на один. То, что создал Скеро, должно принадлежать Скеро. А реольцы должны умереть.
Этот тоже сумел выдержать мой первый удар. Мой Дождь клинков лишь распорол его одеяния и заставил обернуться.
Десять ударов бешено колотящегося сердца и я вбиваю ему клинок в сердце.
Слабак, который даже плохо знает, как держать меч.
Вокруг ещё кипит схватка, но я спрыгиваю во двор. Туда, откуда всё это время продолжают бить стрелы и лететь тяжёлые дротики. А ещё внешние техники. Реольцы, а не безумные Кровавые жнецы.
Убить левого солдата, ударить направо, рассекая сразу двоих. Реолец в многослойном одеянии адепта внешних техник пятится от меня, окатывает меня огнём.
Я успеваю толкнуть навстречу огню два полотнища тьмы, и пламя обтекает меня на расстоянии локтя. Но всё равно волосы трещат, а меня опаляет жаром.
Огонь спадает. Реольца уже передо мной нет. Он успел ускользнуть в башню. Но не успел закрыть за собой толстую дверь.
Тридцать шагов северной тропы позволили нагнать его у лестницы через два удара сердца. И снова он ударил пламенем. И снова беззвучно. Лишь вскинул пальцы в печати Агдже.
Умелец.
На этот раз я снёс шар пламени взмахом меча, заставив его расплескаться о стену, стечь на пол. Перешагнул огонь, вцепившийся в доски, ухмылкой поинтересовался:
— Это всё, что ты можешь?
Реолец, парень постарше меня, резко сменил печати. Я успел только понять, что это что-то связанное с воздухом, а по мне уже стеганула голубая плеть. И даже меч не остановил её.
Плеть обмоталась вокруг клинка, хлестнула по плечу, вспарывая одеяние и кожу. А затем этот наглый реолец рванул плеть к себе, пытаясь вырвать у меня меч.
В ярости я закружил жар души по жилам, заставляя его сделать несколько оборотов, а затем выпустил на волю через сталь меча. Огромный призрачный клинок распорол воздушную плеть, ударил по стене, высекая из камня сотни обломков в сторону реольца.
Он шагнул назад, застонал, вскинул руки, но я уже освободил меч, сплёл первые три движения, и десятки острых льдинок Дождя ледяных осколков осыпали его, разрывая одеяние, впиваясь в его тело.
Но он и это выдержал.
Упав на колени, захрипел:
— Пощади! Пощади!
Невольно следующий мой взмах меча сорвался. Удар, который должен был снести голову реольцу, даже не задел его, скользнул выше, вспорол камень стены, заставив его снова брызнуть во все стороны осколками.
— Пощади! Я буду всю жизнь служить твоему Дому!
Я оскалился, но словно мне этого было мало, из стены скользнула тень, нависла над реольцем, опустив ему на голову свою руку-лапу.
— Господин, если он принесёт вам клятву, то я прослежу, как он будет её выполнять.
Я замер. Вспомнил всё, что они говорили мне буквально десять дней назад.
Вы можете вселить нас в пленника, господин, создать с нашей помощью драугра.
Ни за что!
Меч сверкнул, развалив реольца надвое. А вот тень даже не заметила моего удара.
Я с ненавистью прошипел, позабыв об осторожности:
— Ни за что. Ни за что я не создам из него драугра, понял?
Тень бесстрастно спросила:
— А вы уже умеете это делать, господин?
Я растеряно переспросил:
— Что?
Тень всё так же бесстрастно сообщила:
— Вы же ещё не отыскали наследства, господин.
Сглотнув, я переспросил:
— Но ты же сказала, что я могу вселять вас в пленника, разве не это ты сейчас предложила?
— Нет, господин. Я предложил незримо следить за ним и не более. Следить, слушать, что и кому он говорит, а в случае нужды предупредить вас о его предательстве или лжи.
Я с ненавистью сжал рукоять меча. Эта тень издевается надо мной. Почему Безымянному было не забрать их с собой, когда он сдох?
Опомнившись, я обернулся. Не хватало ещё, чтобы кто-то услышал всё то, что я наговорил здесь.
Тень отлично меня поняла и успокоила:
— Здесь никого нет, господин. Ближайший человек у вас под ногами, в подвале. Мы бдим, господин.
Ярость схватки уже ушла. Ненависть... Она тоже притихла. Если повторять проклятия раз за разом, то они словно теряют силу. С ними свыкаешься.
Поэтому я молча шагнул вперёд, во дворе справятся и без меня. Тень сдвинулась в сторону, позволяя мне пройти. Сейчас в них пугающе много разума. Вон, даже обманывают меня. Сначала говорят одно, а затем другое.
Но я пока не собирался задавать вопросов. Мне нужно немного собраться и прийти в себя.
Мёртвое тело в луже крови осталось позади. Я наконец нашёл спуск в подвал. Двинулся вниз, сжимая в руке меч. Кто здесь прячется?
Сообразил, что мог бы просто задать этот вопрос тени, уже когда сам нашёл этого человека.
За решёткой.
Темнота. Камень. Решётка. Смрад.
Невольно меня передёрнуло. Всё точь-в-точь как тогда, во время того, что в Кузне называли «уединённой тренировкой».
— Кто здесь?
Я не стал отвечать на испуганный вопрос. Стоя вплотную к решётке, внимательно оглядывал найденного. Грязный. Закутан в какие-то лохмотья. Но под ними проглядывает шёлк. Главное же, что на щеке ни следа от метки Предка Химедо.
— Кто здесь? Я же вижу твою тень. Ответь мне.
Невольно я хмыкнул. Как прозвучало: «Вижу твою тень». Если бы ты действительно видел хотя бы одну мою тень из того десятка, что кружит сейчас вокруг тебя, то ты бы уже орал от ужаса, поминал Безымянного и пытался меня убить.
На всякий случай спросил оборванца:
— Кто ты?
Он растерялся:
— В каком смысле кто? Вы уже забыли, кого сюда кинули, придурки?
Я повторил вопрос:
— Кто ты? Назови себя полностью.
Оборванец замучено выдохнул:
— Илиот из Великого дома Биос. Ты что, новенький? Думаешь, здесь есть ещё кто-то кроме меня?
Я кивнул. Как я и думал. Пленник. Мой по крови сородич. По крови королевства Скеро, конечно. И его Предка Амании.
В темноте вспышка умения меча ослепила. Я ударил лишь один раз, рассекая запор решётки.
— Выходи.
И только когда этот Илиот шагнул вперёд, сообразил, что не так с его фигурой. Это не он сам так гордо расправил плечи перед тенью незнакомца. Это скованные у него за спиной руки. Не только кандалы, но и что-то вроде стальных рукавиц, которые плотно охватывали руки.
Почему для идара так важен меч? Потому что он служит проводником внутренних техник идара. Лишить идара меча означает сделать его беспомощным. Что толку от даров Предка или умений меча, если без стали в руках ты не можешь сражаться и убивать?
Конечно, раньше это было не так. Сейчас предел пути меча — это титул Клинка. Идар, который познал суть всех пяти умений своей родовой техники меча. Он может сгустить эту суть в ауру меча и в крайнем случае сражаться даже палкой, превратив её своей волей в клинок. Достигший границ.
Такие идары получают титул Клинка. Мой отец, к примеру. Или тот идар-торговец из Осколков.
Но что значит Предел? Только то, что раньше, когда Предки были с нами, этого Предела не существовало. Идары могли использовать и внешние, и внутренние техники одновременно. На пути меча они могли показать не пять, а шесть умений меча. И для сражения им не нужны были ни мечи, ни палки. Они могли использовать палец или даже одну свою волю для удара.
И были непобедимы.
Почти так же обстоит дело и с теми идарами, кто не первенец в семье. Внешние техники тоже имеют свои пределы и ограничения. Можно использовать их и без слов. Это такой же признак умения, как и сгущение жара души в образы льда или листьев на пути меча. Но не без пальцевых печатей. У меня нужно отобрать меч, чтобы сделать беспомощным, а этому Илисту сковали пальцы, чтобы он не сумел сложить их в печати.
Только Ступившие за предел адепты внешних техник могут обходиться и без слов, и без жестов, обходясь лишь волей. Правда их тоже тысячу лет, как нет.
Передо мной же... Не став гадать, я прямо спросил у шагнувшего за пределы камеры Илиота:
— У тебя какой ранг?
— К-хм. Заклинатель.
Я кивнул. Это та же ступень, что и Паладин меча. Слабей, правда, всё же первая кровь сильней. Но по бумагам он, на пятом ранге, сильней меня на четвёртом. Или же равен по силе. Если не проверять на нём моего Круговорота жара души.