Орак буркнул:
— Куда уж ясней, — поднял на меня взгляд. — Господин, никогда, даже в самые тяжёлые года нашего Дома ни один из воинов не предавал Дома Денудо. Не случится такого и впредь.
По губам Наглого скользнула кривая улыбка. Я вздохнул, ещё раз глянул на флягу в руке. Сначала я выбирал, Креоду или Гамиону отдать оставшуюся кровь. Но здесь нужно поступить по-другому.
Я рванул с запястья полотно, снова тревожа рану. Больно. Намного больней, чем когда я вскрыл себя мечом. Или тогда мне было не до боли?
Наполняя флягу, я скосил глаза на Креода. Он уже поднялся с колен, стоял, оглядывая свои руки и шевеля ими, словно не веря, что они у него есть. Заметив мой взгляд, резко опустил их, расправил плечи и смущённо признался:
— Я странно ощущаю себя, господин. Быстрей и сильней, чем был.
В доказательство Креод махнул перед собой рукой. Так, словно выполнял второе из движений меча. Ладонь его со свистом рассекла воздух, размазавшись полосой. Боюсь, даже старшие воины с трудом успели увидеть это движение.
Я медленно кивнул, укладывая это в голове. Если он всё же стал Кровавым, то это и неудивительно. А что насчёт остального?
Кодик бесцеремонно вмешался в мои мысли:
— Господин, хватит! Вам ещё сражаться.
Я, ощущая, как тонко звенит в голове, согласился и приказал Гамиону:
— Заматывай.
Но первым на этот раз успел Илиот. Он в один шаг оказался рядом, ухватил меня за запястье, смыкая ладони с печатями поверх раны. Вспышка света, волна прохлады по жилам. Когда он убрал руки, кровь уже не текла, хотя сама рана и зияла развёрнутым мясом.
Но Гамион уже мотал сверху новую повязку.
Я осторожно качнул почти полную флягу и ещё раз оглядел своих солдат. А затем растянул непослушные губы в улыбке и мрачно им сообщил:
— А сейчас каждый из вас сделает по глотку моей крови.
Орак шагнул ко мне раньше, чем я договорил:
— Я готов, господин.
Через минуту, с отвращением утирая губы, и глядя, как Гамион идёт с флягой вдоль строя, Кодик спросил:
— Господин, это всё хорошо, но что мы будем делать с Креодом? Вот его месяц не было, а вот он появился? Здесь?
Я пожал плечами и честно сказал:
— Ничего не будем делать. Не нашли мы Креода.
Кодик покосился на молча стоящего в шаге от него Креода и переспросил:
— Это как? Вряд ли он сумеет выбраться отсюда сам.
— И не нужно. Ты думаешь, тот же Глебол помнит, сколько у меня солдат?
Кодик не согласился:
— Как раз-таки Глебол и помнит, господин. Как и этот ваш приятель Адалио.
Несколько ударов сердца я размышлял, а затем упрямо мотнул головой:
— Неважно. Мы только что потеряли двоих. В броню его, чтобы скрыть лохмотья и худобу, морду перемотать тряпкой, будто его ранило.
Кодик пожевал губами, добавил:
— Глаз перетянуть тоже. Не хватало ещё, чтобы он снова красным стал у всех на глазах.
Я кивнул и напомнил:
— И давайте побыстрей. Мы, вообще-то, здесь не одни. И нам нужно соединиться с остальными, — скосив глаза в сторону своих теней, которые клубились вокруг, внимательно следя за передачей моей крови, я вздохнул. — Кто знает, как далеко они ушли?
Сразу половина теней порскнула в стороны, скрываясь в камне. Десять ударов сердца и одна из них вернулась:
— Далеко.
Я, довольный, отвернулся и повысил голос:
— Значит так, внимательно слушаем. Мы наткнулись на Кровавого. Доспех из серых чешуек, в руке обычный меч, но из льдистой стали. Средний рост, голос напоминает... Поняв, что не справляется, опалённый огнём адепта Илиота, он отступил. Мы перевязали раны пострадавших воинов и только потом двинулись вперёд. Запомнили?
— Да, господин.
Многовато я вру сегодня, но этого должно хватить, если у кого появится пара вопросов. За время, пока я придумывал несуществующего Кровавого, Креоду успели собрать доспех. С кого-то шлем, с кого-то наплечники, с кого-то грудную часть. С сапогами пришлось хуже всего и теперь у меня сразу два воина «ранены» в разные ноги и перемотали ступни тряпьём. Но со стороны, для беглого взгляда, выглядит всё вполне правдоподобно.
Я махнул рукой:
— Вперёд, вперёд, вперёд!
И снова меня вели тени, позволяя не плутать по этим странным лабиринтам и по-прежнему проверять тоннели, не заходя в них.
Мне даже удалось, прислушиваясь к их шёпоту, догнать остальные отряды и затем двигаться так, чтобы снаружи, на той стороне Ожерелья оказаться не первым.
Дважды моргнул, позволяя глазам привыкнуть к яркому свету давящего сверху солнца. Слева отряд Адалио, справа... Справа Глебол. Но он лишь скользнул по мне и моим людям взглядом не задержавшись. Гораздо сильней его, да и остальных, беспокоили звуки сражения, что доносились снизу. И вряд ли это был кто-то из нашего отряда.
Если только...
Да нет, быть не может, что тот же Эстро или Адан, не дожидаясь Глебола, без приказа двинулись вниз.
Время шло, отрядов Кузни выходило всё больше. Мы расположились в стороне, в тени левого склона. Да и, если откровенно, ноги плоховато меня держали. Щедро я наполнил флягу, щедро. Но, честно говоря, поступил бы так же снова. И дело не в том, что я хотел связать общей с Креодом странностью весь отряд. Если кто захочет шепнуть что-то гонгану, то даже это его не удержит.
Я хотел воспользоваться шансом сделать своих людей сильней. В другое время и в другом месте попробуй их ещё уговорить глотать мою кровь. Вряд ли, конечно, в словах Ития из Дома Матон есть правда, он ведь уже это проверял. Но даже если я этим позволю им сохранить разум после ритуала создания Кровавых жнецов, то я уже в выигрыше, скорее всего, война с Реолом не окончится сегодня. А ещё лучше, если им и не понадобится проверять, защитит ли кровь с ихором Безымянного от этого ритуала.
Хотя по мне, этот ихор как раз вполне логично объясняет, что произошло. Вполне в духе той войны и противостояния драугров и Кровавых воинов.
Раздался знакомый голос, которого я правда не ожидал здесь услышать:
— Хёнбен, это все ваши люди?
— Все.
Я чуть наклонился набок, из-за спины одного из своих воинов разглядывая телохранителя гонгана. Того самого, в вечном капюшоне, нашего Кровавого воина. Диар, если я ничего не путаю. Он чего здесь забыл и почему оставил гонгана Крау?
Больше того, он появился здесь не один, привёл с собой ещё шесть идаров с их отрядами. Разве они не должны были идти другой дорогой? Встретившись взглядом с Итием из Дома Матон, о котором только что вспоминал, я обозначил вежливый жест приветствия. Он ответил тем же.
Диар тем временем обвёл нас всех взглядом, словно пересчитывая. Кивнул. И поднял перед собой алую бляху хоу, показывая, что он на ранг старше Глебола.
— Приказ гонгана, хёнбен. Двигаться дальше.
Глебол покосился направо, туда, откуда до сих пор доносились звуки сражения, спросил:
— Насколько дальше?
— Пока я не скажу, что хватит.
Глебол шевельнул плечами. Точь-в-точь как это делал Адалио перед схваткой. Но лишь кивнул и рыкнул:
— Хватит валяться! Поднимайте своих людей, идары!
Дорога вниз по ущелью была узкой и заброшенной. Если здесь и ездили, то не чаще трёх-четырёх раз в год. Ни следа от колеса на траве. Правда, сейчас эту траву прибили ноги десятков тех, кто прошёл здесь перед нами.
Реольцы.
Но хотя мы не стояли на месте, звуки схватки стихли. Либо она откатилась дальше от нас. Либо закончилась. Всё просто.
Или же нет.
С изгиба склона открылся вид на то, что лежало ниже, до этого невидимое.
Ниже по склону лежал огромный чёрный шар.
И если мы, идары, лишь чуть замедлили шаг, вглядываясь в него, то многие солдаты буквально замерли, застыв на месте. Понадобился окрик, чтобы они двинулись вперёд.
Но не все.
Тень прошелестела в ухо:
— Господин, мы ещё недостаточно сильны, чтобы приближаться. Простите.
Я выругался под нос. Как же меня бесит невозможность говорить с тенями при всех. Недостаточно сильны для чего? Приближаться к чему? К этому шару тьмы? Но разве это не то же умение, которое они, по сути, высосали из Кровавого в той крохотной пещере?
Оглядываясь на отставших теней, я невольно столкнулся взглядами с Глеболом, шагавшим в трёх канах от меня. Он же, видимо, решил, что я искал этого взгляда, спросил:
— Что? Это и есть та самая тьма, которую использовал против вас Кровавый?
Я пожал плечами и признался:
— Я был внутри неё. Но выглядит похоже, только намного больше. Тогда мои люди были гораздо ближе ко мне, чем сейчас, но оставались вне этой тьмы, а здесь шар от одного края ущелья до другого.
— Да, — Глебол кивнул. — Силы этому Кровавому не занимать, — переведя взгляд на телохранителя гонгана, Глебол спросил. — А что насчёт тебя, Диар? Ты можешь создать такой шар тьмы?
Ни Глебол, ни я не ожидали ответа, зная молчаливость телохранителя, но он неожиданно ответил:
— Нет. Не могу. Это умение пока мне недоступно.
Все до одного идары обменялись взглядами. Вот оно как. Запомним. Интересно, что Диар, по сути, признался — он Кровавый.
Я только собрался задать ещё один вопрос, как шар тьмы исчез. Мгновенно. Сразу. Только что он закрывал от нас огромное пространство, а вот его уже нет.
Не знаю, что там видели остальные, я ведь так и оставался формально самым слабых из идаров, шедших рядом, но остроты моего зрения хватало, чтобы подметить все детали.
Сражение? Скорее бойня.
Несколько сотен Кровавых воинов и жнецов прошли на эту сторону Ожерелья и спустились туда, вниз. Там они и остались. Валяются изломанными чучелами под ногами победителей.
Закованный в сталь Кровавый стоит между шестью фигурами в шелках. Стоит всего вдох, а затем падает ничком на груду тел.
Шесть фигур в разноцветных шелках. Идары. Ни одного герба на плече. Все с белыми волосами, как чистокровные скерцы. Крепкие мужчины в самом расцвете, те, чьи волосы уже тронула седина и глубокие старики с бор