В бой с Чичаговым вступили местные национальные формирования, но довольно неудачно. Слишком неравными были силы – под командованием Чичагова было около 50 тысяч человек, отделившийся от него корпус Сакена в 27 тысяч человек действовал самостоятельно против Шварценберга и Ренье.
Губернатор Минска – Брониковский – выслал против Чичагова 5‑тысячный отряд генерала Косецкого, состоявший из местных жителей и маршевых французских батальонов. Брониковский был убежден, что в появившиеся в окрестностях Слонима русские не что иное, как партизаны.
Против Косецкого Чичагов отправил графа Ламберта с конницей и двумя егерскими полками. Ламберт, пользуясь ночной теменью, скрытно подошел к Новосвержену, который занимал Косецкий, и без выстрелов, действуя одними штыками, атаковал заставу неприятеля. Батальоны Косецкого успели дать только один залп, а затем, смятые и опрокинутые сильнейшим напором русских, разбежались в разные стороны.
Множество подчиненных Косецкого переловили в самом городе, когда они пытались спрятаться в домах. На Несвижской дороге егерский полк, подкрепленный конницей, настиг один польский батальон. Поляки были разбиты наголову. От пленных Ламберт узнал, что Косецкий отправил отряд в Мир, и устремился туда, но опоздал. Мир был уже занят другим отрядом Чичагова. Бежавших поляков окружил в поле отряд кавалерии, и 400 человек были вынуждены сдаться в плен.
Одновременно с этими действиями казачий полк переправились через Неман, занял Столбцы, и принудил к сдаче бывший там польский отряд. Всего за один только день в плен к Ламберту попало около 800 человек, в том числе 13 офицеров.
Столицу мятежных князей Радзивиллов – Несвиж – поляки покинули без боя. Согласно донесения Чичагова императору Александру, в городе найдено более нежели на миллион драгоценностей, бриллиантов и жемчуга, награбленных в Москве и для сохранения присланных в Несвиж. Кому на самом деле принадлежали сокровища, выяснять не будем, но заметим, что род князей Радзивиллов был богатейшим в Европе.
Несвиж грабили все, кто в нем оказался по случайности военного времени; богатства Радзивиллов могли соблазнить на неблаговидный поступок даже почти святого. Оказался замешанным в нехорошем деле представитель фамилии, более всех принесшей на алтарь победы в войне 1812 г.; семьи, которая выставила 4‑х братьев‑генералов, из которых двое погибли. Речь идет о Сергее Алексеевиче Тучкове, получившим в дополнение к генеральской фамилии числительное 2‑й. В Национальном историческом архиве Беларуси сохранился документ с красноречивым названием:
«1813 г. апреля 3. – Предписание минского военного губернатора советнику Минского главного суда С. Ф. Герасимову о проведении следствия по жалобе разных лиц на генерал‑майора С. А. Тучкова и полковника И. И. Исаева за разграбление Несвижского замка, разбои и грабежи во время пребывания в Минской губернии».
Тучков 2‑й состоял под следствием с конца 1812 г. В ходе расследования было установлено, что ущерб владениям Радзивиллов был нанесен путем изъятия «фуража, съестных и питейных припасов, лошадей, скота, птицы, крестьянского имущества, винокуренной меди, за разорение зверинца, оранжерей и забор иных вещей» на сумму 6 291 763 злотых. «Забранные в Несвижском замке из погреба сокровища» оценивались в 6 млн. рублей. Кроме статьи о грабеже, присутствовало обвинение и в вандализме. Так, «за побитые в оном замке армиею Чичагова и корпусом Тучкова каменные стены, окна, печи и потолки чрез непрерывное квартирование госпиталя» была выставлена претензия на 160 000 рублей.
Претензии, изложенные в жалобах, были признаны обоснованными и справедливыми, а потому в 1814 г. «мнением главнокомандующего 1‑й армией» генерал Тучков С. А., полковник Войска Донского Исаев И. И. и др. подлежали военному суду. Однако вынести приговор человеку из самой прославленной семьи в Отечественной войне 1812 г. не решались долгие годы. Наконец, в 1826 г. Аудиторский департамент Военного министерства вынес решение, что «назначение воен. суда ввиду отдаленности времени становится невозможным, и что, принимая во внимание обстоятельства тогдашнего времени, надо это все скорее считать неотъемлемым случаем войны и пр.». По поводу пропавших из Несвижского замка сокровищ Радзивиллов Аудиторский департамент постановил: поскольку их судьбу определили Чичагов П. В. и император Александр I, то эти обстоятельства «дальнейшему суждению… не подлежат». К этому времени император Александр I находился в ином мире, а адмирал Чичагов благоразумно эмигрировал из России в самом начале следствия по делу об ограблении Несвижа. 2 июля 1826 г. император Николай I утвердил решение Аудиторского департамента: «генерал‑майор Тучков ни в каких злоупотреблениях или покорыстиях не доказан, но виновен единственно в слабом командовании вверенным ему корпусом».
Просим прощения у читателя за небольшое отступление и вернемся к боевым действиям на белорусской земле.
На следующий день Ламберт продолжил преследование батальонов Косецкого, которые отступали к Минску. «В арьергарде их, кроме конницы, было самое надежное войско их, два французских батальона, – рассказывает о дальнейших событиях Михайловский‑Данилевский. – Замечая, что его преследует только одна кавалерия, Косецкий велел арьергарду остановиться при селении Муровщизне, желая тем дать отряду время уйти вперед. Житомирский драгунский полк атаковал конницу, стоявшую близ села, разбил ее и овладел пушкой; посланные в погоню казаки забрали остальных всадников. После блистательной атаки Житомирские драгуны обратились в тыл французской пехоте, стоявшей в Муровщизне, но не могли в нее врубиться. Вскоре подоспели 4 конные орудия и били картечью по французам. Увидя путь к отступлению отрезанным, неприятель положил оружие. Пока управлялись с французами при Муровщизне, граф Ламберт послал Стародубовский драгунский, Татарский уланский и несколько казачьих полков догонять главный отряд Косецкого, находившийся недалеко оттуда. Конница бросилась в атаку, и поляки сдались. С другой стороны дороги шел Александрийский гусарский полк, против одной колонны, спасавшейся по полям. Настигнутая гусарами, она положила оружие. Так уничтожен был почти весь отряд Косецкого. В оба дня взято в плен более 4000 человек, в том числе 63 офицера, отбито 2 пушки и 2 знамени, много обозов и полный хор музыкантов, отданных в 14‑й егерский полк. Долго тешили они егерей, которые заставляли их разыгрывать песни, сочиненные врагами на торжество погибели России».
Главным результатом победы на Косецким было то, что освободился путь на Минск. С занятием этого города Чичагова постоянно торопил Кутузов. Минск являлся главнейшим складом наполеоновской армии, в его армейских магазинах находилось невероятнейшее количество жизненно необходимых припасов. Кроме Минска ближайшие крупные склады были только в Вильно. Два миллиона продовольственный пайков, хранившихся в Минске, несомненно, спасли бы наполеоновскую армию от шедшего за ней по пятам от самой Москвы голода.
Настолько важным городом был Минск, что Наполеон приказал дивизии Домбровского оставить стратегически важную переправу через Березину и спешить на помощь Брониковскому. Домбровский вел дивизию форсированным маршем, и наконец, опередил ее и бросился к Минску один. И все же, он опоздал. В город уже вошли разъезды Ламберта, навстречу Домбровскому бежали в очередной раз побитые солдаты Косецкого – поодиночке и часто без оружия. Домбровскому ничего не оставалось, как спешно покинуть обреченный город. Он застал свою дивизию на подходе к Минску, развернул ее и повел обратно к Борисову.
Поляки и французы не успели даже истребить фураж, продовольствие, порох и свинец – все, что свозилось в Минск в течение трех месяцев. Потеря стала для наполеоновской армии невосполнимой и роковой, отнявшей у Наполеона даже призрачную надежду на реванш и даже на спасение армии. «Император, – пишет де Коленкур, – потеряв вместе с Минском все свои склады, все средства, с помощью которых он после Смоленска рассчитывал вновь собрать и реорганизовать армию, на один момент был ошеломлен этим известием».
Важность взятия Минска оценил и Кутузов, который в очередном послании продолжал торопить Чичагова:
«Могу уверить вас, что ужасы, кои видимы были в прошедшем году в армии верховного визиря, происходившие от голода, не могут сравниться с ужасами, приключающимися теперь с французской армией. Поспешайте к общему содействию, и тогда гибель Наполеона неизбежна».
Кроме потери минских складов другие обстоятельства довершали печальную картину положения французов. Молдавская армия Чичагова перерезала Наполеону путь к отступлению. Севернее армия Витгенштейна взяла Полоцк и спешила на соединение с Молдавской армией. Сзади вслед за отступающими французами двигалась главная армия Кутузова.
Кольцо вокруг истощенной французской армии упорно смыкалось в районе переправы через Березину. Чичагов делал все, чтобы отрезать французам путь к отступлению. Бежавший из Минска Брониковский по дороге усилил свой отряд различными командами до 4000 человек и прибыл в Борисов. Сюда же устремился Домбровский с 3000 солдат после неудачной попытки спасти Минск. Однако командующий авангардом Чичагова граф Ламберт вскоре разобьет оба формирования и овладеет Борисовом. Стратегически важная переправа через Березину – главный путь спасения Наполеона – перейдет в руки Чичагова. И уже планы пленения самого Наполеона не кажутся такими невероятными. Чичагов распространил в своей армии предписание следующего содержания:
«Наполеонова армия в бегстве; виновник бедствий Европы с нею. Мы находимся на путях его. Легко быть может, что Всевышнему угодно будет прекратить гнев свой, предав его нам. Почему желаю я, чтобы приметы сего человека были всем известны. Он роста малого, плотен, бледен, шея короткая и толстая, голова большая, волосы черные. Для вящей надежности ловить и привозить ко мне всех малорослых. Я не говорю о награде за сего пленника; известные щедроты Монарха нашего за сие ответствуют».