Четвертый рыцарь
Предшествующие ораторы, не говоря уже о нашем предводителе Реджинальде Фицесе, сказали немало, верного. Мне нечего добавить к их последовательным рассуждениям. То, что я собираюсь сказать, можно выразить в форме вопроса: кто же убил архиепископа? Будучи свидетелями этого прискорбного происшествия, вы, вероятно, усомнитесь в правомерности такой постановки вопроса. Но вдумайтесь в ход событий. Я вынужден, весьма ненадолго, пойти по стопам предыдущего оратора. Когда покойный архиепископ был канцлером, он с непревзойденным умением управлял страной, вносил в нее единство, стабильность, порядок, уравновешенность и справедливость, в которых она так сильно нуждалась. Но как только он стал архиепископом, его поступки приняли прямо противоположный характер: он проявил полнейшее безразличие к судьбам страны и, честно говоря, чудовищный эгоизм. Этот эгоизм все усиливался и стал, вне всякого сомнения, буквально маниакальным. У меня есть неоспоримые свидетельства тому, что, еще не покинув Францию, он заявил во всеуслышание, дескать, жить ему осталось недолго и в Англии его убьют. Он пускался на всяческие провокации; из всего его поведения, шаг за шагом, можно сделать только один вывод: он стремился к мученической смерти. Даже в самом конце он не внял голосу разума - вспомните только, как он уклонялся от ответов на наши вопросы. И уже выведя нас из всяческого человеческого терпения, он все еще мог легко ускользнуть: спрятаться и переждать, пока наш правый гнев не повыветрится. Но не на такой поворот событий он рассчитывал: он настоял, чтобы перед нами, еще охваченными неистовством, раскрыли ворота собора. Надо ли продолжать? С такими уликами на руках вы, я думаю, вынесете единственно возможный вердикт: самоубийство в состоянии помешательства. В таком приговоре будет только милосердие по отношению к человеку, так или иначе истинно великому.
Первый рыцарь
Спасибо, Брито. Полагаю, что сказанного достаточно. Вам теперь надлежит тихо разойтись по домам. Пожалуйста, не скапливайтесь группами на перекрестках и не совершайте ничего, что могло бы привести к общественным беспорядкам.
Рыцари уходят.
Первый священник
Отец, отец, от нас ушедший, нас покинувший,
Как мы тебя обрящем? с высоты какой
Взор долу обратишь? На небесах еси,
А кто направит нас, поправит нас, кто будет
править нами?
Какой тропой - и сквозь какую пагубу -
К тебе придем? Когда осуществится
Могущество твое? Ведь Церковь наша
Осквернена, поругана, заброшена,
Язычники к развалинам грядут
Построить мир без Бога. Вижу! Вижу!
Третий священник
Нет. Ибо Церковь крепче в испытаниях,
Могущественней в горе. Все гонения -
Как укрепления: покуда есть бойцы,
Готовые погибнуть. Уходите,
Заблудшие и слабые, бездомные
На небе и земле. На западный край Англии,
А то и к Геркулесовым столпам,
На скорбный берег кораблекрушенья,
Где мавры попирают христиан,
Идите - или к северному морю,
Где стужа сводит руки и низводит в тупость ум;
Прибежища в оазисах ищите,
Союза - с сарацинами, деля
Их грязные обычаи, взыскуя
Забвения в сералях южных нег,
Отдохновения в тени фонтана;
А то - кусайте локти в Аквитании.
В кольце свинцовом боли голова,
Баюкая одну и ту же муку,
Заищет оправдания поступкам
И пряжу иллюзорности спрядет -
И та распустится в геенне мнимой веры,
Какая и неверия страшней.
То жребий ваш - и прочь отсюда.
Первый священник
Отче,
Чей новый славный сан еще неведом нам,
Молись за нас.
Второй священник
В Господнем соприсутствии,
В кругу святых и мучеников, вознесенных ранее,
Не забывай нас.
Третий священник
Возблагодарим
Спасителя за нового святого.
Хор
(пока на заднем плане другой хор поет по-латыни
"Те Деум")
Слава Тебе, Господи, славу Свою всему земному
ниспосылающий -
Снегу, дождю, буре, вихрю, всем тварям земным,
и ловцам, и ловимым.
Ибо все сущее есть лишь во взоре Твоем, только
в знанье Твоем, только в свете Твоем
Сущее есть; даже тем, кто отверг Тебя, явлена
Слава Твоя, тьма являет собой Славу Свету.
Те, кто Тебя отвергает. Тебя отвергать не смогли
бы, когда б Тебя не было, и отрицание
несовершенно, поскольку,
Будь совершенным оно, их бы не было вовсе самих.
Не отвергают, а славят Тебя они, ибо живут;
все живое Тебя утверждает и славит; и птицы
небесные, ястреб и зяблик, и твари земные,
ягненок и волк, червь, ползущий в земле,
червь, грызущий во чреве.
И посему тот, кому Ты явился открыто, - открыто
и славит Тебя: в своих мыслях, словах и поступках.
Даже с рукой на метле, со спиною, согнувшейся
при разведенье огня, и с ногами, истертыми при
разгребанье золы, мы, прачки, уборщицы,
посудомойки,
Мы, со спиною, под ношей согнувшейся,
и с ногами, истертыми грехом, с рукою, закрыв-
шею очи от страха, с главою, поникшею в горе,
Славим Тебя, даже в харканье зим, и в напевах
весны, и в жужжании лета, и в разноголосице
птиц и животных.
Славим Тебя за Твое милосердье кровавое,
за искупление кровью. Ибо пролившейся кровью
святых
Почва напитана - так возникают святыни.
Ибо где б ни был святой, где бы мученик кровь
свою крови Христовой ни пролил в ответ, -
Почва святою становится - и не исчезнет
святилище, -
Пусть его топчут чужие солдаты, пусть, вчуже
любуясь, сверяются с картой туристы;
Всюду на свете, оттуда, где западный вал гложет
бреги Ионы,
Вплоть до тех мест, где ждет гибель в пустыне,
молитва в забытых углах развалившихся за ночь
империй,
Почва такая родит во спасенье земному родник -
и ему не иссякнуть вовеки,
Хоть он отвергнут навеки. Мы благодарим Тебя,
Боже,
Ибо отныне Ты Кентербери освятил.
Прости нас, Господи, ибо мы люди простые.
Мы запираем дверь и садимся у очага.
Мы страшимся благословения Божьего, одиночества
Божьей ночи, поражения неизбежного и лишений
сопутствующих;
Мы страшимся несправедливости человеческой
менее, чем справедливости Божьей,
Мы страшимся руки у окна, и огня в яслях,
и драчуна в трактире, и толчка в яму
Менее, чем страшимся Любви Господней.
Ведомы нам прегрешения наши, и слабость наша,
и вина наша, о, нам ведом
Грех мира на главах наших, кровь всех мучеников
и святых
На главах наших.
Господи, помилуй нас.
Иисусе, помилуй нас.
Господи, помилуй нас.
Святой Томас, помолись за нас.
(1935)
Примечания
УБИЙСТВО В СОБОРЕ. Одна из стихотворных драм Элиота и единственная среди них трагедия, написанная в 1935 г. В основе трагедии - подлинные исторические события: борьба и смерть Архиепископа Кентерберийского Св. Томаса Бекета (1118-1170), стремившегося поднять духовный авторитет Церкви и ограничить своеволие короля Генриха II (по приказу которого он и был убит), и произвол баронов. "То правит король, то бароны" - ситуация иронически предвосхищает нынешнюю российскую, когда центральная власть не знает, как управиться с избранными губернаторами. В текст трагедии включена подлинная проповедь Св. Томаса. Диалектика "четырех искусителей" проходит лейтмотивом сквозь все творчество Элиота - от ранних антиклерикальных сатир до поздних поэтических и эссеистических сомнений католических поэтических и эссеистических сомнений католического стихотворца, каким он стал или, по меньшей мере, стремился стать.
Стихи на случай
НА ОБОРОНУ ОСТРОВОВ
Пусть эти памятники немолчной музыки
строительного камня, многих веков
терпеливого возделывания английской
земли и английской поэзии
сомкнутся с воспоминаниями о нынешней
обороне островов,
с воспоминаниями об отправленных
на серые корабли - линейные, торговые,
рыболовные - о тех, кто легли костьми
в английскую мостовую на дне морском,
о тех, кто по новым правилам бился со смертью,
боролся с властью мрака в огне и воздухе,
о тех, кто дорогами предков пришел на поля
Фландрии, Франции, тех, неразгромленных
в день разгрома, сдержанных в день торжества,
изменивших обычаям предков лишь в вооружении,
и снова о тех, для кого дорогами славы
служат тропинки и улицы Англии:
чтобы сказать былым и грядущим поколениям
нашей крови и нашего языка, что
сейчас мы заняли наши места, повинуясь приказу.
1940
Перевод А. Сергеева
О ПОЭЗИИ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ
(Стихотворение написано по просьбе мисс Шторм
Джеймсон для книги "Взывает Лондон"; Нью-Йорк, 1942)
Это вовсе не выражение коллективного чувства
Несовершенно отраженное в ежедневных газетах.
Где точка в которой чисто индивидуальный взрыв
Врывается
На тропу трудов более характерных
При сотворении вселенной, при выведении символов
Превыше нашего понимания? Столкновение при
котором
Мы присутствуем
Есть схватка сил не подконтрольных опыту -
Природы и Духа. Индивидуальный опыт как правило
Слишком велик или слишком мал. Наши чувства
Случайные явления
В усилиях связать воедино день и ночь.
Весьма вероятно стихотворение может выйти
И у юноши: но стихотворение еще не поэзия -
Такова жизнь.
Война не есть жизнь: этой ситуацией
Нельзя пренебречь, хоть ее и невозможно принять.
Такие проблемы решаются засадами и атаками.
Обороной и марш-бросками.