Терпением не заместишь нетерпения
Равно как и наоборот. Лишь абстрактная концепция
Личного опыта максимальной интенсивности
Становясь универсальной что мы и называем
"поэзией"
Может быть воплощена в стихе.
Перевод В. Топорова
ИНДУСАМ, ПАВШИМ В АФРИКЕ
Предназначение человека - в его собственной
деревне,
В его собственном очаге и в стряпне его жены;
В сиденье на приступке в час заката,
Во взгляде на внуков и на соседских внуков,
Играющих друг с дружкой во дворе.
Весь в шрамах но уже в безопасности, такой человек
Обладает воспоминаниями, воскресающими в час
беседы
(В прохладный час или в теплый - это зависит
от климата),
Воспоминаниями о чужаках, как они сражались
на чужбине,
Будучи чужаками и друг для дружки.
Предназначение человека это вовсе не
предопределение,
Каждая страна становится для одних отечеством
А для других чужбиной. Там где падешь смертью
храбрых
Слившись воедино с предопределением, там ты свой.
Тамошняя деревня - твоя деревня.
Не ваша была там земля - и не наша - но
и в нашем Мидлэнде
И у вас в Пятиречье кладбища точно такие же.
Пусть воротившиеся домой расскажут о вас одно
и то же:
О действиях во имя общей цели, о действиях
Ничуть не менее плодотворных из-за того что ни
вам ни нам
Не дано вплоть до Страшного суда познать
Что такое плодотворность действий.
Перевод В. Топорова
УОЛТЕРУ ДЕ ЛА МАРУ
(К 75-летнему юбилею)
Когда ребенок посреди ручья
Находит островок с песчаным гротом
(Сыграть бы в прятки, да, пожалуй, я
Столкнусь тут с крокодилом, с бегемотом,
Какая-нибудь дикая свинья
Подстережет меж пальм за поворотом,
Лемуры охраняют здешний клад.
А демоны отнюдь не обезьяны),
Он об открытье делает доклад
За ужином - и требует у няни
Каких-нибудь стихов. Но чьи - гласят
О том, что спать пора?..
А ну, в тумане
В саду очнется призраков толпа
Загадочных и страшных очертаний
И станет ночь стоглаза и слепа;
А ну, и в доме вдруг все станет ново -
И со стопою встретится стопа,
И звонкий стих ударит слово в слово;
А ну, коты запляшут под луной,
Собаки запоют, залают совы -
И ведьмы ввысь метлатою волной;
А ну, до нас сейчас не достучаться
И путник, одинокий и больной,
Напрасно ищет в доме домочадца;
Так кто же, кто же это написал?
Кто описал? Чьи вольные пассажи
Хранят в кромешном мраке свой накал?
Кто на чеку, кто с нами, кто на страже,
Кто прочих стихотворцев обскакал
На ослике, летящем без поклажи,
И паутину тихую соткал -
И зазвенели звуки чистой пряжи?
Перевод В. Топорова
ПОСВЯЩЕНИЕ ЖЕНЕ
Для той кому обязан крадущимся наслаждением
В миг пробужденья чувства обостряющим
И ритмом сна, отдохновение дарующим.
Дыханьем в унисон
Двух тел благоухающих друг другом
Двух дум в одной не требующей слов
Двух слов в одном не требующем смысла.
Никакой зиме не заморозить
Никакому зною не засушить
В нашем и только нашем розарии наших роз,
Но строки этого посвящения предназначены
для сторонних глаз:
Личные слова адресованы тебе публично.
Перевод В. Топорова
Камень (Песнопения) (1934)
I
Орел парит в зените небес,
Стрелец и Псы стремятся по кругу.
О вечное круговращенье созвездий,
О вечная смена времен года,
Весна и осень, рожденье и умиранье!
Бесконечный цикл от идеи к поступку,
Бесконечные поиски и открытья
Дают знанье движенья, но не покоя;
Знанье речи, но не безмолвья,
Знанье слов и незнанье Слова.
Знанье приводит нас ближе к незнанью,
Незнанье приводит нас ближе к смерти,
Ближе к смерти, не ближе к БОГУ.
Где Жизнь, которую мы потеряли в жизни?
Где мудрость, которую, мы потеряли в знанье?
Где знанье, которое мы потеряли в сведеньях?
Циклы небес за двадцать столетий
Удаляют от БОГА и приближают к Праху.
Я приехал в Лондон, в вечное Сити,
Где река проносит чуждые ей предметы,
Там мне сказали: Здесь слишком много церквей
И слишком мало пивных. Здесь мне сказали:
Попов на пенсию! Церковь нужна
Не там, где люди работают, а где они
в воскресенье.
В Сити колокола не нужны:
Пусть они пробуждают предместья.
Я приехал в предместья, и там мне сказали:
Шесть дней мы трудимся, дайте хоть на седьмой
Съездить в Хайндхед иль Мейденхед.
В плохую погоду мы дома читаем газеты.
В фабричных районах мне сказали
Об экономических закономерностях.
В приятной сельской местности мне казалось,
Что сельская местность только для пикников.
Церковь, казалось мне, не нужна
Ни в сельской местности, ни в предместьях,
И в городе - разве для пышных свадеб.
РУКОВОДИТЕЛЬ ХОРА:
Соблюдайте почтительное молчанье!
Ибо к нам приближается Камень.
Не разрешит ли он наши сомненья?
Камень. Страж. Чужестранец.
Тот, кто видел, что произошло,
И видит, что произойдет.
Очевидец. Судья. Чужестранец.
Человек, сотрясенный БОГОМ,
Прирожденный носитель истины.
Входит КАМЕНЬ, ведомый мальчиком.
КАМЕНЬ:
Жребий людской - непрестанный труд
Иль непрестанная лень (что труднее),
Иль беспорядочный труд (что мучительно).
Долго топтал я точило и знаю:
Трудно нести добро, забывая
То, что считают счастьем, ступая
Прямой дорогой к забвенью, встречая
Спокойствием всех, сулящих бесчестье,
Неприязнь иль рукоплесканья.
Все желают вложить капиталы,
Но многие ждут дивидендов.
Сделайте волю свою совершенной.
Я говорю вам: старательно сейте,
Не помышляя о жатве.
Мир вращается, мир меняется,
Лишь одно не меняется.
Сколь живу, оно не меняется.
Как ни назвать его, не меняется
Противоборство Добра и Зла.
Святыни и церкви свои вы забыли,
Как люди нашего века глумитесь
Над плодами былого добра и тешите
Свой ум, здравомысленный и просвещенный.
Во-вторых, вы презрели и умалили пустыню.
Пустыня не в отдаленных тропиках,
Пустыня не за углом,
Пустыня притиснута к вам в вагоне метро,
Пустыня в сердце вашего брата.
Добрый человек - созидатель,
Если он созидает добро.
Я покажу вам, что строят ныне
И, чтоб вас ободрить, - что строили прежде.
Сделайте волю свою совершенной.
Я покажу вам работу смиренных. Внимайте.
(Свет постепенно меркнет, в полутьме слышно
пенье РАБОЧИХ):
В зиянье положим
Новый кирпич,
Из новой глины
На извести новой,
Где балки прогнили,
Положим новые,
Где слово не сказано,
Там мы положим
В основанье
Новое слово,
Совместный труд,
Церковь для всех
И работа для каждого.
Каждый к труду.
(Силуэты РАБОЧИХ проступают на фоне
тусклого неба.
На их пенье издали отзывается пенье
БЕЗРАБОТНЫХ):
Мы без работы.
Руки в карманах,
Тоска на лицах,
Стынем на улицах,
Дрогнем в домах.
В заброшенном поле
Ржавеет в почве
Забытый плуг.
В этой стране
Одна сигарета
На двух мужчин,
Полпинты пива
На двух женщин.
Наша жизнь
Никому не в радость,
Нашу смерть
Не отметит "Таймс".
(Снова пенье РАБОЧИХ):
Река течет, по кругу движется год.
Ласточка и воробей хлопочут,
И нам руки сложить -
Значит, не жить.
А на плуг подналечь
И хлебы испечь -
Значит, не умереть на короткой постели
На узкой улице. Эта улица
Не имеет начала, движенья, покоя, конца,
Только шум без слов и еда без вкуса.
Мы положим
В основанье
Созиданье
Начала и конца этой улицы:
Церковь для всех
И работа для каждого.
Каждый за труд.
II
Таковы были ваши отцы,
Сограждане святых, домочадцы БОГА, стоявшие на
твердыне Апостолов и пророков с краеугольным
камнем. Самим Иисусом Христом.
Но вы, хорошо ли вы строили, если сидите
беспомощно в полуразрушенном доме,
Где многие родились для жизни в лени
и нестроенье, для смерти в убожестве и презренье,
А рожденные строить и исправлять протянули
ладони в чужие страны, надеясь, что люди там
постоянно будут им подавать и сосуд
наполнять.
Дом ваш построен косо и криво, вам стыдно,
гадаете вы суетливо,
надо ли из себя нелживо дом построить для
БОГА-Духа.
Духа, который стоял на волнах, словно фонарь
на спине черепахи.
Вы скажете: "Ближнего как любить? Ибо любовь
познается в деянье, равно как с желанным роднит
желанье; а мы - что мы даем любви, кроме труда,
не нужного никому никогда.
Безработные, мы ничего не даем, кроме песен,
которые мы поем, и никто к ним не снизойдет,
И в конце нас отправят на свалку к тому, что
отверженней, чем помет".
Вы, хорошо ли вы строили, не забыли
о краеугольном камне?
Мыслили об отношеньях между людьми и забыли
об отношенье людей к БОГУ.
"Гражданство наше на Небе" - верно, но это
образ и образец гражданства вашего на земле.
Когда ваши отцы назначили место БОГУ,
И всех неудобных святых, апостолов, мучеников
Поместили в подобье Уипснейдского зверинца, -
Ваши отцы принялись расширять империю