Я лежала на диване с двумя подушками под головой.
Холли и Томас склонились надо мной и смотрели так, как, наверное, смотрят на оживший труп.
– Томас, когда ты пришел? – спросила я и попробовала сесть, но тело не слушалось.
– Пару минут назад. Я собирался проводить Холли на работу, – ответил Томас, опустившись передо мной на колени. – Хорошо, что я пришел пораньше и что привык носить тебя. Иначе ты очнулась бы сейчас на полу в ванной. – Улыбка заиграла на губах у Томаса, но глаза были серьезны.
– Ты в курсе? – шепотом спросила я. Само слово не шло на язык. Я запрещала себе думать о нем, но чувствовала, как оно врастает мне в сознание.
– Да, Люси, – ответил Томас, сжав мне ладонь, – я в курсе. Холли мне ничего не сказала, но я не мог не заметить тест на беременность. Он лежал на раковине.
Я закусила губу, чтобы сдержать слезы. Но проверенный метод не сработал.
Холли опустилась на колени рядом с Томасом. Глаза у нее были красными, как, наверное, и у меня. Она показала мне свой сотовый – на дисплее были номер Джуда и его фото.
– Ты должна позвонить ему. Он должен знать, что случилось, и быть здесь, рядом с тобой.
– Нет. – Я покачала головой. – Не сейчас.
– Именно сейчас, – настаивала Холли. – Слушай, Люси, я понимаю, что ты сбита с толку и перепугана. Джуд тебе поможет. Он нужен тебе, чтобы справиться. По личному опыту знаю: на Джуда в такой ситуации можно положиться.
– В какой еще ситуации? – спросила я, повернувшись на бок, чтобы посмотреть Холли в глаза. – В ситуации с незапланированной беременностью? В ситуации «Мне только двадцать один»? В ситуации «Я не замужем»? Или в ситуации «Планам на будущее конец»?
До своего обморока я не могла сказать ни слова, а сейчас язык просто развязался.
– Мама! – ЭмДжей выглянул из спальни. – Можно мне выйти?
– Нет! – хором ответили Томас и Холли.
– Я займу ЭмДжея, – пообещал Томас, сжав мне руку, и легонько поцеловал Холли в губы. – Вам, девушки, мои советы все равно не нужны.
– Тетя Люси, ты как? – Милое личико ЭмДжея сморщилось от тревоги.
Правды он все равно не поймет, поэтому я соврала:
– У меня все в порядке, ЭмДжей.
Томас вдруг замер и щелкнул пальцами.
– Знаешь, Люси, я думаю, из тебя получится классная мать. – На губах у Томаса снова заиграла улыбка, но на этот раз смеялись и глаза. Не дав мне ответить, он юркнул в спальню к ЭмДжею, чтобы мы с Холли могли все обсудить.
Вот только мне не хотелось ничего обсуждать. Хотелось сначала подумать, проанализировать, а обсуждать уж потом.
– Люси Ларсон, что у тебя тут происходит? – спросила Холли, легонько постучав мне по голове.
– Много всего, но ничего конкретного, – ответила я. Интересно, если заснуть, то, когда проснешься, может, все это окажется кошмарным сном?
Холли вздохнула и плюхнулась на пол у дивана.
– Что собираешься делать?
Сейчас я не могла об этом думать. Мне вообще не хотелось думать. Но я понимала, что вопрос придется не только обдумать, но и ответить на него.
– Не знаю.
– А когда скажешь Джуду? – Холли гладила меня по голове, совсем как гладила мама, когда я была маленькой и боялась чудовищ, которые, как мне казалось, прячутся у меня под кроватью.
– Не знаю.
Холли снова вздохнула.
– А как себя чувствуешь?
– Не знаю. – Я действительно не знала и была лишь перепугана и сбита с толку.
– Понимаю, события развиваются слишком быстро, вижу, как страшно тебе сейчас, но ты сильная. Ты сильнее меня. Наверное, это тебя не успокоит и я очень зря об этом говорю, но если уж я могу растить ребенка, то и ты сможешь. У тебя есть Джуд, родители, друзья и…
– …никакого будущего, – перебила я, чувствуя, что целые главы жизни, которые я не успела прочесть, летят в тартарары. Как я буду танцевать с пузом? Как буду гастролировать с ребенком на руках? Какого черта я надрывалась в студии, если за год до окончания престижной хореографической школы умудрилась залететь?
– Как ты можешь говорить, что у тебя нет будущего?! – оскорбилась Холли. – Многие только и мечтают о таком будущем, как у тебя.
– О таком будущем многие раньше мечтали.
– Погоди! Ты хочешь сказать, что с беременностью твоя жизнь кончена?
Кажется, я хотела сказать именно это, но слишком запуталась, чтобы быть уверенной.
– Да, с рождением ребенка жизнь изменится, – сказала Холли, – но точно не кончится.
Почему-то я ей не верила.
– Холли, я рада, что ты здесь и подбадриваешь меня. Я очень рада. Но мне нужно побыть одной, чтобы разгрести свое дерьмо, – проговорила я. – Хорошо?
Холли хотела возразить, но сдержалась.
– Сегодня я попрошу Томаса посидеть с Эм-Джеем, чтобы у тебя был тихий, спокойный вечер, – сказала она. – А завтра мы с тобой найдем доктора и запишемся на прием. Ведь мы не знаем, какой у тебя срок – четыре недели или четыре месяца.
При мысли, что я могу быть на четвертом месяце, у меня снова чуть не случился обморок. Нет, судьба не может быть так жестока… Чем больше времени у меня на то, чтобы свыкнуться с гранатой, которая только что взорвалась у меня в жизни, тем лучше. Пяти месяцев явно не хватит.
– Потом мы решим, как сообщить новость Джуду, а еще…
– Холли, не так быстро! – Я схватила ее за руку – Не забегай вперед. Дай мне отдышаться.
– Ты права! – Холли подняла руки в знак капитуляции. – Тогда я просто обниму тебя. – И она обняла меня крепко-крепко. – А теперь я заберу парней, и мы отсюда свалим.
– Спасибо, Холли! – поблагодарила я, сворачиваясь калачиком на диване. – Спасибо за все.
– Знаешь, Люси, а я согласна с Томасом, – проговорила Холли, направляясь в коридор. – Думаю, из тебя получится классная мать.
Я хотела улыбнуться в ответ, но не смогла.
Я думала только о своих разбитых мечтах. Перед мысленным взором было потрясенное лицо Джуда, когда я сообщу ему про беременность. Я беззвучно плакала в подушку, когда захлопнулась дверь за Холли, Томасом и ЭмДжеем.
Целую неделю я прожила на соленых крекерах и лимонно-лаймовой шипучке – желудок больше ничего не принимал. Именно это я первым делом попросила у стюардессы в воскресенье утром, когда села в самолет. Девушка понимающе улыбнулась, шепнула: «Со временем полегчает!» – и принесла крекеры.
За весь перелет меня только раз вырвало в туалете, а у водителя, который вез меня из аэропорта на стадион «Куалкомм», на заднем сиденье, к счастью, лежал бумажный пакет для экстренных случаев. И этот пакет мне пригодился.
Сегодня у Джуда первая игра сезона. Когда он покупал мне билет, то хотел, чтобы я осталась на весь уик-энд. Но субботним вечером я планировала танцевать главную партию в школьной постановке, а в понедельник утром сидеть на занятиях, поэтому из Нью-Йорка в Сан-Диего и обратно собиралась слетать за один день.
Вчера я не танцевала главную партию. Я даже не приехала поддержать свою дублершу. Я была, так сказать, не в форме.
Холли позаботилась, чтобы в четверг я сходила к акушеру-гинекологу Она записала меня на прием, привезла в клинику и практически затолкала в приемный покой. После недолгих манипуляций и УЗИ доктор определила мне срок – почти четыре месяца. Я думала, что выплакала уже все слезы, но в этот день выяснилось, что ошиблась.
Джуду я так ничего и не сказала. Всю неделю я старалась поменьше ему звонить, боясь, что за долгим разговором он догадается, что со мной. Поэтому мы активно обменивались сообщениями. Получилось очень удачно, ведь Джуд напряженно готовился к своей первой игре.
Только этим я и убедила Холли держать язык за зубами, когда мы в четверг уходили от доктора. Она настаивала на том, что Джуд должен узнать правду. Мол, ему не меньше моего нужно время привыкнуть к тому, что через пять месяцев он станет отцом. Разумеется, от этих слов я опять разрыдалась. В истерике я винила гормоны, но дело было не только в них.
Я сказала Холли, что не могу объявить Джуду о беременности за пару дней до его дебюта в НФЛ в качестве защитника. Мол, это сломает ему игру. Холли увидела в этом логику, но велела признаться неделей позже, иначе она сама ему все расскажет.
Я выиграла время, но совсем немного. Да, я не хотела будоражить Джуда перед первой игрой, но главная причина была в том, что я не знала, что ему сказать. Невозможно, узнав о беременности, через пару дней успокоиться. Я испытала полную гамму чувств – страх, злость, подавленность, неуверенность и так далее. Появлялись и проблески радостного волнения – я ношу ребенка Джуда! – но потом я опять спускалась с небес на землю. В течение недели настроение менялось так резко, что я выбилась из сил.
Я сильно устала и проспала всю вторую половину пути из аэропорта. Водителю пришлось будить меня и объяснять, где мы. Сомнений нет, я полная размазня.
Когда я прошла за ворота, прилетело эсэмэс от Джуда: «Ты уже на месте?» Билетер повел меня туда, где сидят жены и подруги игроков, и я набрала ответ: «Только что приехала. Волнуешься?»
Эсэмэс Джуда заставило меня улыбнуться: «Уже нет».
Вслед за билетером я вошла в лифт и написала: «Очень тобой гожусь. Порви там всех». Ответ прилетел моментально: «Порву. Потом сразу к тебе. Люблю тебя. Джуд». – «Люблю тебя. Люси».
Я не понимала, как он может слать эсэмэски за несколько минут до начала игры, зато понимала: Джуд занимается тем, чем хотел заниматься.
Как приятно улыбнуться! По-настоящему улыбнуться. Знаю, улыбка получилась не самая широкая и очаровательная, зато искренняя. Но эта улыбка исчезла, едва билетер провел меня в большую комнату с большими окнами. Футбольное поле казалось на целую милю ниже.
Неужели вместо стадиона я попала в ночной клуб? Девушки, с которыми я периодически общалась летом, плюс пара новеньких слонялись по комнате, потягивая шампанское и минералку. Все в вечерних платьях, в туфлях на каблуках, с дорогими украшениями и обильным макияжем.
Я оделась как на обычный матч – черные лосины, высокие сапоги, футболка с номером и именем Джуда на спине. На фоне этих амазонок с Родео-драйв