нутреннего огня, такой силы, такой решимости у них нет.
Я приспособлюсь. Я и так всю жизнь приспосабливаюсь. Я хамелеон. Амбидекстр. Пользоваться левой рукой или правой – мне все равно. Никаких предпочтений. Хотя что-то делать мне, конечно, удобнее левой рукой и правой ногой. Я лучше ко всему приспосабливаюсь, чем другие. Я маленькая, подвижная. Почти не занимаю места… А где оно, кстати, мое место?
Мама всегда учила меня, что любая работа заслуживает вознаграждения. Что нельзя позволять отбирать свое. Так что весь мой школьный труд принесет плоды, и я никому не позволю собрать их вместо меня.
Габриэль
Я звоню Лили с работы. Я приготовила для нее небольшой сюрприз на эти выходные. Но ее реакция меня разочаровывает.
– Почему ты все принимаешь в штыки, дорогая? Я пытаюсь сделать что-нибудь приятное – и что получаю в ответ? Ничего. Мне тоже иногда хочется развеяться… Не понимаю, почему я должна выслушивать все это. Ладно, я поняла. Не бросайся на меня, Лили. Я просто предложила… Вижу, сейчас не самое подходящее время. Поступим просто, я все отменяю!
С Лили сейчас сложно. Ей ничего нельзя сказать. Она на все остро реагирует. Настоящая граната с выдернутой чекой.
Лили
На занятиях все было новым и интересным. Мы обсуждали литературу, живопись, искусство, кино и философию. Все, о чем дома мы никогда не говорили. Мне хотелось все прочитать, все увидеть. Я слушала, исписывала заметками целые страницы, училась так, как никогда раньше.
Я хотела учиться до конца своих дней.
Глава 17
Габриэль
Мы больше не видимся. Только пересекаемся иногда. Хотя и живем под одной крышей.
У нее всегда горит свет. Утром, вечером, ночью. Она только и делает, что работает. Зачем она так изматывает себя? Кто ее об этом просил?
Уж точно не я.
Лили
Первое время я брела, спотыкаясь. Потом полетела вниз. Это было настоящее падение с отвесной скалы. Между лицеем и подготовительными курсами разница огромная, и все очень непросто. Никто тебе не поможет. Ты впервые начинаешь понимать, что на самом деле значит «сам по себе». У тебя должно быть полно всяких преимуществ, конкуренция очень жесткая. И вообще, почему они все говорят о конкуренции, а не о здоровом соперничестве? Как будто мы все тут боремся за одно и то же место. Но я не знаю, чего хотят другие. И не знаю, чего хочу сама.
Я получаю первые оценки. Это катастрофа. «Вам тут делать нечего», – добавляет преподавательница. Я знаю, она и другим это говорит, и не принимаю близко к сердцу. Стиснув зубы, продолжаю работать. Не закрываю глаза, не опускаю руки. Рано или поздно мои усилия окупятся.
Когда я пришла на подготовительные курсы, я хотела учиться, учиться, учиться. Была ненасытна. Я хотела, чтобы меня учили, чувствовала, что мне еще столько всего нужно узнать. А теперь мне кажется, что я вообще ничего не знаю.
Мне дали понять, что нужно выйти из зоны комфорта. Но мне казалось, что я и так уже из нее вышла.
Мне дали понять, что прежде всего я должна научиться быть как все. Приобщиться к их культуре.
Я и не знала, что мы, живущие в пригороде, были изгоями. И я думала, что хожу на курсы просто учиться.
Глава 18
Габриэль
Я слышу, как она расчесывает волосы у себя в комнате, готовясь к занятиям. Я вижу, как она меняется. Даже радио она теперь слушает другое.
И дверь у нее всегда закрыта.
Это мир, куда у меня больше нет доступа – дверь захлопывается перед моим носом. «Ты не сможешь понять, объяснять слишком долго, рассказывать слишком долго, тебе это будет неинтересно». Я бросила учиться, не окончив даже колледж, но это не значит, что я глупая. Я все понимаю, просто нужно хотя бы попытаться объяснить мне.
Сначала я задавала вопросы, показывая, что мне интересно, но потом, столкнувшись с полным нежеланием Лили впустить меня в ее новый мир, я замолчала и больше не пыталась войти к ней в комнату.
Так и стояла на пороге – со своими вопросами. С нашим молчанием.
Лили
Я была в полной растерянности, и ничто не могло мне помочь. Не к кому было обратиться, чтобы нагнать упущенное, понять непонятное. Что вообще можно сделать, если ты отстаешь на двадцать лет. Я не собиралась говорить об этом маме. «Кстати, мама, мне сейчас очень тяжело, я ничего не понимаю, вся моя культура для них не в счет. Знаешь, как они ее называют? Субкультурой!»
Я даже не подозревала, что одни фильмы ценятся больше других, что одни режиссеры считаются лучше других. Для меня «Трюффо»[27] было тем местом, где мы купили Жан-Клода, нашу первую черепаху.
Так что, мам, я исключаю тебя из своей жизни, потому что не могу защитить тебя от того, что переживаю сейчас сама, – от этой пощечины. Но прежде всего потому, что, честно говоря, я немного злюсь на тебя, но ты этого не заслужила, и я не хочу, чтобы ты это почувствовала. Но мама… ты не подготовила меня к той жизни, которая меня ждет.
Глава 19
Габриэль
Однажды я увидела на кровати Лили (она по-прежнему не пользовалась письменным столом) листок с выполненной работой и была потрясена оценкой: у дочери всегда было не меньше 16 баллов из возможных 20, а тут я увидела 8/20!
Я спросила, что случилось. Она ушла к себе и захлопнула дверь.
Лили
8 из 20 – это была моя лучшая оценка за тот год.
Глава 20
Лили
Французский, философия… Мне пришлось догонять их по всем предметам, чтобы хотя бы говорить с ними на одном языке. Что ж, ладно. Но математика? Я всегда получала 20/20, у нас была одна и та же программа, одни и те же экзамены. Но почему они уже знали так много – гораздо больше, чем я?
Однажды я услышала обрывок разговора двух учащихся и наконец поняла то, чего не понимала до сих пор: прежде чем поступить в подготовительный класс, мои одноклассники занимались с репетиторами! Им помогали освоить программу, их подтягивали до нужного уровня. Вот почему они не отставали. Они брали частные уроки даже по английскому! Это был мой любимый предмет, и хотя я очень хорошо пишу, но когда дело доходит до устной речи, мне с одноклассниками не сравниться – столько всего они узнали и услышали во время своих языковых стажировок. У некоторых даже было идеальное британское произношение. Я так завидую! Как бы я хотела говорить по-английски лучше, чем любой француз, вообще без акцента, чтобы никто не мог догадаться, откуда я. Француженка? Из пригорода? У меня было очень хорошее произношение, но не идеальное. Есть вещи, которым можно научиться только там.
Не знаю, будут ли у меня дети, но если будут, то они вырастут в двуязычном мире, будут говорить по-английски и станут культурнее культурных. Да, я высоко поднимаю планку. Не знаю зачем, но я так хочу.
Таковы правила. Я узнаю о них в самый разгар игры, и они работают против меня. Можно выкладываться по полной, но этого уже недостаточно. И впервые мои оценки зависят от экономических и социальных факторов.
«Где хотение, там и…» Ну нет. Это работает не всегда. И теперь я знаю почему.
Габриэль
Иногда моя дочь взрывается.
– Эти мерзкие снобы все одинаковые!
– Лили, пожалуйста, не обобщай. Я тебя не так воспитывала.
– Нами управляет мафия, которая защищает свои интересы. И это меня убивает! Взять хотя бы немецкий и латынь: никто не выбирает эти языки в колледже просто потому, что ему захотелось! Это совершенно точно, теперь я лучше понимаю, как работает социальное воспроизводство.
Иногда мне кажется, что она преувеличивает. А иногда – что она права.
Мы никогда не попадем в их мир.
Лили
Я словно пробудилась от долгого сна и обнаружила, что злюсь. Злюсь на все. На жизнь и ее несправедливость. Как будто я надела новые очки и увидела то, чего не видела раньше, о чем даже не подозревала. Сквозь новую ясную призму я увидела, что все это время ошибалась. Теперь я лучше понимаю выражение «счастливый идиот». Иногда знание приносит с собой грусть и горечь. Но мне не грустно и не горько. Я в ярости.
Этот гнев быстро превратился в силу. В отчаянное желание показать им, на что я способна. Два года я работала на износ. Не позволяя себе отвлечься. Моей единственной целью был успех, я должна была стать лучше.
Лучше, чем раньше. Лучше, чем они.
Учителя, один за другим, говорили мне: «Вам тут нечего делать». Моя мама твердила: «Бросай, если это так трудно».
Это что, шутка?! Ну уж нет, я им такого удовольствия не доставлю. Я не позволю им остаться в их тесном кружке, ведь там есть место и для меня. И я его не украла. Оно не просто мое, я его заслужила. Так что да, мне придется вставать раньше, да, мне придется догонять их с их летними курсами и языковыми стажировками, но… смелость города берет.
Это как в «Вопросах для чемпиона». Я остаюсь!
Глава 21
Габриэль
Пасха. Недельные каникулы, и повсюду книги. Она не хочет останавливаться. Не тогда, когда другие отправились на стажировки, чтобы восполнить свои пробелы или продвинуться вперед.
За обедом Лили неразговорчива. Она отпивает из стакана, барабанит пальцами по столу, делает еще глоток, по-прежнему не поднимая глаз. Подперев щеку кулаком, устремив взгляд вдаль, она глубоко вздыхает.
Когда она наконец решается заговорить, в ее голосе слышны слезы:
– Моя проблема в том, что ничто никогда не подтверждало мой интеллект.
– Но у тебя есть аттестат об окончании школы. Да еще и с отличием!
– Мам, у всех он есть…
– Лучше не продолжай, кажется, это будет что-то нелестное для твоей бедной матери.
– Прости. Я хотела сказать, что у меня нет доказательств моих достижений, которые остались бы со мной навсегда, и я могла бы опираться на них, строить на них свое будущее…