Добиться успеха, подняться на вершину – обычное дело для мужчины. Но если ты женщина, это вызывает подозрение.
Если я присутствую на деловом обеде, это не случайно. Я босс и нахожусь среди боссов. И все же сколько недоразумений! Стоит мне выйти из круга жен и подруг – ведь я женщина и должна оставаться с ними, – я то и дело попадаю в истории, которые выводят меня из себя. Как-то раз один очень влиятельный мужчина, привлеченный моей женственностью, молодостью и одиночеством, подошел ко мне и галантно начал разговор: «Я директор такой-то компании», – что мне, конечно, было известно, – и продолжил: «А вы, чья вы жена?»
Габриэль
Думаю, теперь она застрянет на карьерной лестнице. Не сможет подняться выше. И может быть, наконец остановится? Но я знаю свою Лили: она начинает скучать, если приходится долго оставаться на одном месте.
В конце концов, ее работа стала довольно приятной: она посещает множество деловых обедов. Встречается там со знаменитостями, что ее никогда не пугало. Если бы она увидела Барака Обаму, аббата Пьера[38] или далай-ламу, у нее обязательно нашлась бы шутка для них. На этих обедах присутствует бомонд. И моя дочь!
Лили
Присутствовать на светских обедах, выпивать и искренне смеяться – вот чего требовала моя роль. Но я редко делала это. Всякие лоббисты говорили, что у меня скверный характер. Характер у меня есть, да. И моральные принципы. Меня нельзя купить. Так меня воспитали. Я не хочу, чтобы мне было стыдно смотреть на себя в зеркало. Или читать о своих решениях и поступках на первых страницах газет. Не хочу быть обязанной – никому и ничем.
Никаких долгов, никогда.
Глава 6
Габриэль
Я подсчитала: она пропустила два моих дня рождения и три Дня матери. Не приезжала повидаться. Да, конечно, День матери в Англии празднуют в другое время, и да, она звонит мне, да, она присылает славные подарки, но это не то же самое.
Казалось бы, что такого, если она звонит поздравить меня с Днем матери в марте? Но я не хочу, чтобы она поздравляла меня в марте! Во Франции День матери в мае. Так всегда было. Я не хочу получать от нее поздравления по телефону. Не хочу получать подарки по почте. Я хочу, чтобы она была здесь. Со мной. Чтобы мы были вдвоем, как раньше.
День матери – все, что у меня осталось, чтобы чувствовать себя матерью. И Рождество, раз в два года, остальное время она проводит с семьей мужа. Когда у тебя никого, кроме дочери, за год ты получаешь не так много знаков любви. Да, она много работает, много выходит в свет, она успешна. Но если бы она осталась необразованной, я бы все равно ее любила.
Лили
Маме кажется, что работа приносит мне страдания, и это доставляет ей боль. Для нее в жизни важнее всего быть счастливой. Но я счастлива: у меня есть работа, которой я увлечена. Мне нравится адреналин, нравится, когда мозг кипит, нравится, когда меня одобрительно хлопают по спине, узнав, что я угнала какой-нибудь проект из-под носа у конкурентов! Да, конечно, на это уходит много времени, но мне нужно работать. Моя возможность реализоваться – в работе. А не в том, чтобы, как она, заботиться о других. И не в том, чтобы быть феей домашнего очага или хорошей женой.
Габриэль
Я смотрю на телефон, который все не звонит. На заставке – моя дочь. Такая красивая, такая взрослая. А время летит. И все более жестоко разделяет нас.
Глава 7
Лили
Мама звонит мне. Очень часто. Слишком часто. И я слышу упрек в ее голосе, во вздохах и в молчании.
Мама выросла с утверждением, навязанным ей родителями, которое якобы должно успокаивать: «Достаточно работать, чтобы были деньги на жизнь, а в остальное время надо заниматься любимым делом. Работа – отдельно, жизнь – отдельно!» Но я даже не знаю, чем мама любила заниматься, кроме заботы обо мне и работы. Ходить в кино не чаще раза в месяц?
Я отвергла этот принцип раз и навсегда. Нет, работа – это часть жизни. Я глубоко верю и хочу верить, что если любишь свое дело, то даже не осознаешь, что это работа.
В телефонных разговорах она твердит одно и то же, по кругу. Упреки, советы, упреки, советы. Я закатываю глаза и стараюсь не отвечать, но на этот раз она выводит меня из себя.
– Мама, ты ничего не знаешь о моей жизни!
– Знаю! Я знаю, что тебе нужна помощь.
– Правда? И кто же мне поможет?
– Ну я.
– Но мам! Ты даже не говоришь по-английски, ты не сможешь мне здесь ничем помочь. Не предлагай того, чего не можешь!
– Нет, я могу.
– Хорошо, что значит What time is it?
– Не знаю… «Как тебя зовут»? Чего ты добиваешься? Ты хочешь меня…
Пауза. Подбирает слова.
– Слово, которое ты ищешь, – «унизить». Даже по-французски ты этого не можешь сказать. Так что позволь мне справляться самой. Я уже давно привыкла все делать сама.
Глава 8
Габриэль
Я занимаюсь уборкой, когда Лили звонит мне на мобильный. Она говорит: «Я здесь, внизу». Я открываю дверь и вижу ее, всю в слезах. Она приехала из Лондона. Молча помогает мне закончить уборку. Мы часто так делали, обсуждали ее дела, вместе вытирая пыль. Я была счастлива, что не одна, что она помогает мне, а ей это помогало не терять связи с реальностью.
– Приношу тебе свои извинения, – внезапно говорит она. – Я не имела права так с тобой говорить. Ты пыталась мне помочь.
– Ты что, не можешь сказать «прости», как все?! Даже когда ты хочешь извиниться, ты…
Я опускаю глаза, а потом…
– …ты беременна?
Она кивает. Это почти незаметно, но я заметила. Мать не может не увидеть. Только не такая мать, как я.
Мы садимся на диван, она сбрасывает туфли, кладет голову мне на колени, я распускаю ее собранные в пучок волосы и глажу по ним. Как в детстве, когда ей было грустно. Она ждет ребенка, но для меня она сама все еще ребенок.
Лили
Когда я вышла из душа, запах уже распространился по всей квартире. Если бы у детского счастья был запах, это, несомненно, был бы запах крок-месье, который мама жарит на сливочном масле.
– Ну, теперь тебе придется работать поменьше, – говорит она.
– Да, мама, ты всегда права, мама. И ты удивляешься, почему я до сих пор не сказала тебе?
– Хорошо, больше я ничего не скажу. Хочешь второй крок-месье?
– Знаешь, я ведь не обязана есть в два раза больше.
Мама смеется, потом снова становится серьезной.
– Я тебе не говорила, Лили, но я пока не могу выйти на пенсию. Я начала работать в шестнадцать лет, у меня сорок два года пенсионных отчислений, но мой начальник шесть лет платил за меня в пенсионный фонд меньше, чем нужно. Поэтому мне придется отработать еще два года. Вот так, на ровном месте. Как раз тогда, когда я думала, что уже могу уйти. Уйти сейчас. И это было бы идеально…
– Мам, я в бешенстве. Все это время ты рвала жилы: ни одного дня на больничном за сорок два года, а они от тебя требуют работать дальше! Чего они добиваются? Они хотят, чтобы ты умерла, чтобы перетрудилась, чтобы выдохлась, и тогда пенсию тебе придется платить не так уж долго! И вот увидишь, когда наконец у тебя появится возможность отдохнуть, тогда ты свалишься и заболеешь…
– Хватит, не говори так… Если мне придется еще поработать, мои старички будут счастливы.
И все.
– Не позволяй им! Тебя эксплуатируют, мама. Это такая политика! Видишь, неплохо было бы иногда ходить на выборы! Я найду тебе адвоката. Они пытаются провернуть это со всеми, но если жаловаться, если спорить, увидишь, в конце концов они признают, что «произошла небольшая ошибка», они признают, что были неправы.
– Почему ты всегда так сердишься, Лили? Не обязательно всегда идти напролом, понимаешь?
– Нет! И вот тебе доказательство – ты позволяешь людям вить из тебя веревки, поэтому они тебя не уважают.
– А ты? Ты уверена, что тебя всегда уважают на работе?
Пауза.
– Такое впечатление, что ты хочешь за что-то отплатить, отомстить.
– Может быть, за тебя? Разве ты не видишь, сколько вокруг несправедливости?
– Но я ведь ни о чем тебя не прошу, Лили. Я счастлива. Будь счастлива и ты.
Глава 9
Габриэль
Моя дочь беременна. Я скрываю свою радость, чтобы не слишком давить на нее. Но я так счастлива, так рада за нее. И за себя тоже. Наконец-то она сможет сбавить обороты и, возможно, я снова буду нужна ей. Пусть и ненадолго.
Лили
1:27, и мне больше не заснуть. Я страдаю бессонницей с тех пор, как внутри меня стало расти живое существо. Именно так я и узнала, что беременна. Мой организм готовится к тому, что придется меньше спать, когда появится ребенок. Пытаюсь задремать, но сон не приходит, он бежит от меня. Поэтому я размышляю. Больше, чем обычно. Слишком о многом. Гожусь ли я для того, чтобы иметь детей? Буду ли хорошей матерью? Одно могу сказать точно: я никогда не стану столь же идеальной матерью, как моя.
Даже не буду пытаться стать такой, как она. Я никогда не смогу соответствовать ее стандартам. Я не буду печь домашний торт на каждый день рождения. Не приглашу на вечеринку десять друзей. Не буду ждать у школы после уроков. Не буду каждый день водить ребенка в парк.
Может, я и не буду хорошей матерью, но я буду хорошим родителем.
Я буду заботиться о своем ребенке, он будет накормлен, согрет и любим. И мы будем играть. Будем играть вместе во все то, что я люблю, во все, что любила, когда была маленькой, во все, что делало меня счастливой. Я буду делить с ним эти моменты. Только мы вдвоем. Мы будем как два ребенка, два друга. Сидя на полу, я буду рисовать, он – раскрашивать. Я буду сортировать кусочки пазла, а он – собирать его. Иногда я буду устраивать ему сюрприз и забирать из школы на обед. Мы будем кататься на самокате, на велосипеде, я буду водить его в кино и театр. Буду слушать, когда он станет рассказывать мне свои истории, делиться радостями и горестями. И еще я буду верить ему. Всегда.