В дверях показалась миссис Хогарт.
— Кит, — укоризненно сказала она. — На полочке в ванной беспорядок. Я расставляла бутылочки и флаконы по цветам, а теперь они перемешаны.
— Я сейчас разберусь, — утешил ее мистер Хогарт, и Оливия снова исчезла.
Мистер Хогарт долго и молча переставлял чашечки, освобождая место на столе. Кит смотрел на его руки и машинально подсчитывал количество почти сквозных вмятин на поверхности, до этого прикрытой кружевной скатертью-салфеткой.
— Ты привел сюда мужчину, — сказал мистер Хогарт. — Миссис Хайтауэр заглянула в окно и увидела, что он ходил здесь голым. В душе переставлены флаконы. Я говорил, что театры не доведут тебя до добра.
Он дернул руку Кита и прижал его пальцы к столу. Размахнувшись, всадил нож в стол. Лезвие слегка царапнуло предплечье.
— Я воспитываю тебя настоящим мужчиной, Кит, — задыхаясь, выговорил мистер Хогарт, — я всю жизнь на это положил. А ты притаскиваешь в мой дом голых мужиков.
Нож снова ударился в столешницу, чашечки зазвенели.
Кит прикрыл глаза. Он не хотел видеть лезвие, не хотел думать о нем — привычка. Это раньше было страшно, а теперь он знал — просто не нужно думать о том, что какой-то лысый мужик колотит охотничьим ножом возле твоей руки.
— Смотри на меня! — заорал мистер Хогарт, срываясь на визг. — Я тебя сейчас ничему не учу! Я спрашиваю — как ты до этого докатился? Что ты с ним тут делал?
Удар. Еще удар. Снова слегка обожгло кожу.
— Я твой отец и требую ответа! Не заставляй меня снимать с тебя штаны и проверять твою задницу! Думаешь, я не сделаю этого? Думаешь, ты взрослый? Ты такое же малолетнее дерьмо, каким был в детстве, когда боялся спать один! Ты думаешь, ты что-то из себя представляешь? Это мне решать, а не тебе! И я решаю — ты по-прежнему сопливая баба, ты по-прежнему слабак! И если я решу, ты снимешь штаны! Вставай и снимай штаны, Кит! Это я тебе сказал, твой отец!
Кит молча поднялся.
— Дорогой! — донесся голос миссис Хогарт. — У него смята постель! Я утром…
Голос миссис Хогарт не пробился сквозь звон и грохот. Маленький кофейный столик не выдержал веса мистера Хогарта и распластался на полу, сломав все свои ножки. Пузатые фарфоровые чашечки покатились и рассыпались на крошечные кусочки. Вазочка выплюнула порцию джема, и мистер Хогарт вляпался в джем рукой.
— Ах ты!.. — с удивлением забормотал мистер Хогарт, пытаясь подняться. — Ах ты, сучонок!.. Это ты на отца? Это ты со мной, отцом?..
Кит отодвинулся. Ему стало до омерзения противно: маленький человечек, копошащийся на полу, красная лысина с вздыбленными над ней волосками, пальцы, испачканные в варенье… Отлетевший в сторону потертый тапочек.
Жалкое зрелище. А ведь Кит ничего ему не сделал. Просто подтолкнул плечом, как на поле подталкивал раннинга чужой команды, сбивая его с толку и вовлекая в кружение полузащитников.
— Я ему сейчас покажу, — хрипел мистер Хогарт, ища очки. — Я ему сейчас покажу, кто здесь настоящий мужчина… Оливия, неси револьвер! Он у меня сейчас обделается…
Миссис Хогарт вбежала в гостиную, как белка выбегает на тропинку в парке — бестолково и испуганно.
— Кит, зачем ты ударил папу? Дорогой, поднимайся, кругом стекло…
— Я его ударил? — удивился Кит. — Да он просто на ногах стоять не умеет.
— Он твой отец…
— Я твой отец!
— Ох, бля… — сказал Кит и рассмеялся. — А ты не могла выбрать мне в отцы что-нибудь такое, что хотя бы похоже на мужика?
— Сучонок! — заорал мистер Хогарт. Он уже нацепил очки и теперь нервно пытался попасть ногой в тапочек. — Это все твой папаша, Оливия! Он всегда оскорблял меня при сыне! Он ни во что меня не ставил! Это он научил моего сына таким вещам!
— При чем здесь папа, дорогой… — растерянно лепетала миссис Хогарт, собирая стеклышки в ладонь.
— Он! Он! — визжал мистер Хогарт. — Он сказал, что отдает тебя мне только потому, что ты дурра! Тупая дурра! Тупая дуу-у-у-р-ра!
Миссис Хогарт бросила осколки на ковер, привалилась к дивану и тихо заплакала.
— Я вызову полицию! — заорал мистер Хогарт, выставляя вперед руку с небольшим синяком у локтя. — Я вызову полицию, и они уделают тебя, выродок!
Миссис Хогарт заревела сиреной.
Кит развернулся и вышел. В кухонном окне он увидел прямоугольничек окна миссис Хайтауэр. Сама миссис Хайтауэр тут же опустила штору и ушла вглубь комнаты.
Кит заперся у себя, сбросил на кровать пропыленную куртку, хранившую еще запах пороха и пыли.
Внизу выли и орали.
Кит раскрыл ноутбук, терпеливо выждал загрузку и сразу же выбрал в меню закладок блог Томми.
С того момента, как Томми ушел домой, прошло не больше полутора часов. Может быть, его буря уже тоже миновала, и он успел оставить какую-то запись?
Никаких записей не было.
Тогда он набрал номер мобильного Томми, но телефон не отвечал. Кит с трудом вспомнил, что день для него начался с того, что пришлось вытаскивать Попугайчика из помойки, где и пропал мобильник.
Пришлось полистать телефонную книгу и найти стационарный номер Митфордов.
Кит не думал о том, что было договорено — не подставлять друг друга. После того, что случилось у него дома, он начал нервничать из-за Томми.
— Здравствуйте, — сказал он. — Миссис Митфорд? Могу я поговорить с Томми? Мы учимся вместе. Кит. Он знает.
Миссис Митфорд несколько секунд соображала, а потом все-таки позвала Томми.
— Подожди, поднимусь наверх, — сказал Томми. — Мне повезло и не повезло одновременно. Я пришел, а тут Алекс. Он торчал у меня с четырех часов, а мама не устраивает скандала при посторонних.
— Что он сказал?
Томми замялся.
— Всякое. Хрен с ним. Проблема в том, что Макгейл всем растрепал, как весело выбрасывать меня в помойку, и покатилось… Я еще ничего не решил, но…
— Успокойся, Томми, — прервал его Кит. — Все будет нормально. Я теперь все могу. Я не буду держаться в стороне.
Томми фыркнул.
— Я не прошу помощи.
— А я тебе помощь и не предлагаю. Но мы же друзья, верно?
Томми помолчал немного и переспросил:
— Мы друзья?
Киту показалось, что его вопрос прозвучал разочарованно.
— А тебе не надо, Митфорд? — резко спросил он. — Если тебе не надо, так и скажи, выкину тебя из головы и валяйся по своим помойкам, если тебе так лучше живется.
— Ки-и-ит!
— Что у тебя там? — насторожился Томми.
— Ничего.
В запертую дверь что-то ударилось.
— Тебя зовут?
— Митфорд, какого черта ты лезешь? Все, что я мог, я тебе сегодня рассказал, остальное не твое дело.
— А-га, — раздельно ответил Томми. — Ну тогда давай, кьюби, спокойной ночи. Нооомер семьдесят два-а-а! Выходит на по-о-оле один и гордый, как бара-а-ан!
Кит от злости прикусил собственный палец.
— На себя посмотри, птичка певчая, — бросил он. — Я хотя бы на поле выхожу.
— Блядь, — сказал Томми. — Хорошо, Хогарт. Я тебя понял.
Он положил трубку первым. Кит бросил телефон на кровать и повернулся к двери, содрогающейся от ударов.
— Я тебе покажу! Я тебе покажу, кто тут мужик! — орал мистер Хогарт, а миссис Хогарт, как заведенная, повторяла: «Не надо… не надо, дорогой… не на-а-адо-о-о-о!..»
Глава 6
Солнце играло на бутылочных осколках, устилающих асфальт. Рыжий кот Бакс, проживающий на задворках почты с самого своего рождения, жмурился и принюхивался к сигаретному дыму. Стефани иногда протягивала руку и чесала ему шею. Бакс задирал морду и превращал глаза в щелочки.
— Фу, — сказала Минди, — наверняка лишайный.
Стефани отвернулась и взялась за стаканчик с фруктовой настойкой, которую Макс Айви добыл в недрах родительского буфета.
Сам Макс сидел на корточках и держался за колено Минди. Та качала ногой, но руку его не сбрасывала.
Местечко, которое они выбрали, повидало не одно поколение старшеклассников. За почтой никогда никого не было — дворик, окруженный железным забором с покосившимися намертво закрытыми воротами, словно по чьему-то приказу исчез с карты города, по крайней мере, для взрослых. Даже почтальон, мистер Пибоди, никогда сюда не заглядывал — у него были дела поважнее: он сортировал письма и посылки, а в перерывах пил виски и рыдал над фотографией сбежавшей от него жены.
Почта в город поступала скудно: пара писем в местный дом престарелых, охапка открыток, да какая-нибудь заблудившаяся коробка с пачкой старых журналов внутри.
Интернет выживал почту и мистера Пибоди, который вечерами отправлялся в бар «Клён», и там ораторствовал, предрекая конец живым человеческим отношениям из-за поглощения мира электронной паутиной…
После каждого запоя мистер Пибоди ходил в церковь и исповедовался, за что и слыл добропорядочным горожанином.
То, что на заднем дворике добропорядочного горожанина подростки собираются выпить или наскоро курнуть косяк, никто не знал или не хотел знать.
Появился было в полиции какой-то сержант, считающий своим долгом ползать по всем закуткам и наводить там порядок, но попался на том, что гоняет по ночам на служебной машине с компанией местных шлюх, за что и был уволен.
Полиция предпочитала другие места — парки и дворы неблагополучных районов, окраину города и мост, но никогда не проверяла центр — а именно в центре и стояла почта мистера Пибоди.
Кварталом выше располагалось здание администрации, возле которого истекал трипперными каплями толстозадый амур, водруженный на чашу фонтана. Здание когда-то выкрасили в едкий желтый цвет, и сколько ни пытались перекрасить заново, надоедливая желтизна все равно проступала наружу.
От администрации вниз по улице тянулся кованый готический забор, на который опирались запыленные каштаны.
Забор внезапно обрывался, сломленный натиском банка — мучнисто-белого, с черными тонированными окнами и вращающейся дверью. Возле банка висела стеклянная коробка для пожертвований с фотографиями умершего в прошлом году Марка Рида — пятилетнего мальчишки с лейкемией. В коробке по-прежнему валялись монеты и пара смятых купюр.