Возможно, они думали, что все это — лишь игра.
Алекс закончил так:
— Я повзрослел за один день и хочу сказать: мы ваши дети, и иногда вам хочется нас побаловать, но будьте с нами беспощадны. Следите за каждым нашим шагом, проверяйте наши компьютеры и бумаги, наши звонки, наших друзей и наши тайники. Пусть сейчас мы будем обижаться и ругаться, но потом поймем, сколько любви и заботы вы вложили в сохранение наших жизней.
Миссис Митчелл прослезилась и вытерла глаза платочком, а на следующий день наставление Алекса появилось на страницах всех без исключения газет, выделенное жирным шрифтом.
После выступления Алексу стало плохо, и этот факт уничтожил лагерь сомневающихся в его искренности.
Выходя из здания, придерживаемый матерью, он услышал еще один вопрос, но не нашел журналиста, который бы его задал.
«Привет, парень. Меня зовут Бретт. Квартирка свободна?»
Мир накрыло сетью кровеносных сосудов, съежило в шар жуткого глазного яблока, и Алекс заскулил, вырываясь из рук миссис Митчелл. Покрытого испариной, в измятой рубашке, его сфотографировали в последний раз и запихнули в машину с помощью подоспевшей охраны.
На заднем сидении хорошо кондиционированного автомобиля, предоставленного ему вместе с водителем от щедрот мэра города, Алекс пришел в себя, вытер пот со лба и сказал:
— Дай фляжку.
— Алекс, — пробормотала миссис Митчелл, — мы же договаривались… пока у тебя стресс, я позволяю тебе глоточек, но после — ни капли алкоголя.
Водитель не шевельнулся. Ему было жалко парнишку, который попал в такую передрягу, и, по справедливости, глоток виски никому еще не мешал, так что мамаша явно дурит.
— Мой стресс закончился? — безжизненным голосом спросил Алекс. — Ты знаешь, что мне пришлось пережить? Ты понимаешь, что я видел?
— Конечно, понимаю, — растерялась миссис Митчелл. — Я пытаюсь тебе помочь…
— Ты ничего не понимаешь, тупая старая корова!!! Дай сюда виски! Дай сюда фляжку, я сказал, или отправляйся под ствол двух психопатов и не возвращайся, пока не поймешь меня по-настоящему!
Миссис Митчелл, беззвучно плача, расстегнула сумочку и вынула плоскую фляжку, обтянутую коричневой кожей.
— Извини, — через пару минут сказал Алекс совсем другим голосом. — Хочешь, выпей со мной. Тут еще осталось. Давай! Придумай тост, и я с тобой выпью. Нацежу тебе в крышечку. Ну!
— За тебя, — всхлипнула миссис Митчелл.
— За меня, да?.. Пей.
Водитель молчал, глядя на дорогу и только на дорогу. Его одобрение не высказалось ничем, и этому была причина — за три года служения мэру он научился скрывать все, о чем думал.
А думал он о том, что парень выжил не просто так — у него явно есть характер, и если так дальше пойдет, в городе появится еще один крутой несгибаемый мужик, типа Бобби Ангела и его ребятишек, владельцев половины жалких душ в этом городе и бессменных арендаторов второй половины… Малец еще не в курсе всех этих дел, он всего лишь школьник, но с таким характером ему прямая дорога в подручные Ангела, не иначе.
В тот день, когда открытки Томми добрались до адресата и повергли миссис Митфорд в многочасовую истерику, на пороге дома Митчеллов появился парень в серой парке с надвинутым на глаза капюшоном и позвонил два раза. Дверь открыли не сразу — мистер Митчелл был на работе, а миссис Митчелл пыталась сварить апельсиновый джем, но уже с полчаса неподвижно стояла над кастрюлькой с дымящимся варевом и не могла сообразить, что она делает и зачем. Звонок не сразу дошел до ее сознания, а когда все-таки пробился сквозь задумчивость, она выключила плиту, вытерла руки и пошла открывать.
— Здравствуйте, — сказал Кирк Макгейл, увидев ее испуганные глаза, — я хочу поговорить с Алексом. Можно?
— Он ни с кем не хочет говорить, — быстро сказала миссис Митчелл. — Он болеет.
Кирк покачал головой.
— Меня попросили узнать, что с ним и когда он появится. Вы же знаете, занятия начались, только проходят теперь в другой школе. Ему нельзя прогуливать, это выпускной класс, и нужно жить дальше.
Миссис Митчелл немного успокоилась и сбросила цепочку с двери.
— Я тоже говорю ему, что нужно жить дальше, — с жаром поддержала она. — Очень нужно! Но он же не слушается… Проходи, поговори с ним.
— Нет, — отказался Кирк, — я хочу вытащить его на улицу. Погуляем, съедим по гамбургеру.
— Нет, я его никуда не отпускаю.
— А как тогда он должен начать жить дальше? — удивился Кирк. — Вы боитесь, что что-то произойдет? Я буду следить за ним, миссис Митчелл. Обещаю.
Она несколько минут думала, опустив голову, потом сказала решительно:
— Подожди здесь, — и захлопнула дверь.
Кирк сначала потоптался на месте, потом присел на крыльцо и закурил, прикрывая дым ладонью. Он выкурил одну сигарету, другую, посмотрел на часы и собирался было позвонить еще раз, как показался Алекс — исхудавший до костей, измятый, с кислым неприятным запахом, исходившим от его рубашки.
— Макгейл.
— Ага. Прогуляемся?
— Только без гамбургеров, — быстро сказал Алекс, — никаких зданий. Никаких домов. Никаких стен.
— Заметано.
Миссис Митчелл с тревогой наблюдала в окно: смотрела, куда отправились мальчики и не шатает ли Алекса, и не пытается ли парень в серой парке вытащить из кармана оружие…
Ничего такого не происходило. Кирк бодро шагал в сторону Речной улицы, Алекс медленно, но уверенно тащился рядом.
Вот так и начинается новая жизнь, подумала миссис Митчелл. С новых друзей, готовых протянуть руку помощи тогда, когда родители бессильны…
Обойдя Речную улицу, припыленную серым скучным дождем, Кирк и Алекс вышли к маленькому пруду, где сиротливо плавали утки, не получавшие теперь своеобычной порции хлебных крошек — девочка по имени Бекки, кормившая их целое лето, больше не приходила к разрушенным деревянным мосткам.
Дождь сыпанул снова, и Кирк натянул капюшон на коротко стриженую голову. Его большие глаза резко выделялись на угловатом, но правильном лице.
— Я предупреждаю, — начал он, глядя, как утка ныряет вниз головой в мутную воду пруда, — всю ту ересь, что ты нес для газет и телевидения, можешь оставить при себе. Тебе мог поверить только последний мудак или выпускница католической школы. Всю эту херню про дьявольское зло в сердцах и чистоту помыслов в футбольной команде — забудь… Понял меня?
Алекс неопределенно хмыкнул.
— Чем вы его доконали? — прямо спросил Кирк, вытаскивая из кармана табачные крошки и бросая их уткам.
— А без разницы, — сказал Алекс неприятным, шипящим голосом. — Даже если бы мы сунули ему в задницу оголенный провод, он не имел права устраивать это дерьмо. Ты сам об этом знаешь.
— Да я согласен, — нехотя согласился Кирк. — Но что за чертову хреновину вы сотворили? Я хочу знать.
— Ничего особенного не было. Его никто не трогал. Все лето его обходили стороной и никто даже пальцем не прикоснулся. Все это выглядело, как долбанный шутер. Я всегда считал Томми слабаком, он даже в играх корчил из себя благородного, и никак… никак не мог этого сделать! Стена, сплошная стена, не достучаться. Карла пыталась, а он ее застрелил…
— Это потому, что с ним был Хогарт, — возразил Кирк.
Утки медленно расплывались прочь, отказавшись от его угощения.
— Это из-за Кита, — повторил он. — Моран уважал Хогарта и мог что-нибудь ляпнуть, но не полез бы в драку. Давай правду, Митчелл. Я хочу знать правду.
Алекс рассмеялся, запрокинул голову и попытался поймать каплю дождя на распухший, покрытый налетом язык.
— А если ты и есть тот, кто все знал? — спросил он, остановившись. — Ты ушел из школы целым и невредимым. Не ты ли третий в их компании?
— Ну конечно, — скривился Кирк. — Не пори ерунды… Я ушел оттуда, но будто бы там и остался. Не знаю, как объяснить. Я все время думаю об этом, я все время перечисляю их имена, вспоминаю и пытаюсь понять, почему так случилось. Если я пойму, в чем дело, это оставит меня. Я смогу жить дальше… пока что я не могу жить дальше, я все еще возле чертовой школы, и Митфорд говорит мне: «Иди домой!», а я не могу уйти и стою, как дурак… что с ними произошло, а?
Алекс вздохнул и впервые посмотрел на Кирка без злого огонька в глазах.
— Я предположу, — примирительно сказал он. — Ему всерьез доставалось от ваших шуток. Я даже могу его понять… заметь — понять, а не оправдать! А вот что случилось с Китом, никто не узнает. Парень с железными нервами и холодной головой. Просто сошел с ума? Проснулся и решил всех убить? В чем была его проблема? Я не знаю, так что вряд ли смогу тебе помочь.
Одна из уток вернулась и окунулась в шуршащие на осеннем ветру камыши.
— Был сильный ветер, — сказал Кирк, — сильный ветер, прямо как сейчас… и на футбольное поле грохнулась какая-то птаха. Что-то вроде маленького соколка. Загнутые когти, клюв. Хищная птичка, но со сломанным крылом. Хогарт остановил тренировку и потащил ее в зоомагазин. Зоомагазин, который за пекарней, знаешь? Там работал Кормилец. Придурок, натаскавший себе в дом сотню всяких зверюг. У него еще сбежал барсук и перерыл какие-то ценные гладиолусы, и миссис Белл…
— Я понял.
— Так вот. Кит притащил Кормильцу птичку и спросил, как ее выходить, а Кормилец возьми да вякни: у вас, молодой человек, в руках потенциальный труп, и ничем здесь не помочь…
Кирк остановился, вынул из кармана сигарету, закурил и закончил:
— Кит ему тогда сказал: ты тоже потенциальный труп, гондон, и ничем тебе не помочь. Он никогда раньше не злился, а в этот раз стал как бешеный, но быстро успокоился, извинился и вышел. Мы подумали — сорвался, с кем не бывает… иногда полезно. Это я все к тому веду, что Митфорд для него был чем-то вроде этой птички. У нас мало бывает настоящего в жизни, Митчелл, а он нашел что-то живое и настоящее себе по вкусу, вот и не выдержал, когда птахе начали ломать крылья.
— В школу уже все ходят? — спросил Алекс минуту спустя.
— Все, кроме тебя. Ты оказался слабее любой бабы.
— Я не слабее любой бабы, придурок, — торопливо ответил Алекс. — Если бы я просто обоссался перед Томми, как эта идиотка Буш, я бы тоже прибежал в школу как ни в чем ни бывало. На следующий же день.