хую односложность. Когда Рэй, уставший, но довольный какой-то удачно оформленной сделкой, вернулся домой, его встретила мирная беседа, состоящая из воспоминаний и смеха. Рэй сдержал слово и как-то организовал дипломатическую почту: письмо в Альнард Рене написал лично и наотрез отказался раскрывать его содержание. Теперь мы ждали приезда (или правильнее будет – прилёта?) его семьи. Ответ уже был получен: отец Рене выразил огромную радость получить весточку от сына и спешил в Роумстон. Сам вельвинд на это только неопределённо вздохнул.
– Что тебя тревожит? – спросила я.
– Всё нормально, – с явным акцентом отозвался Рене. – Я давно не тот вредный подросток и способен отвечать за свои поступки. Уши мне в любом случае если и надерут, то приватно.
Я припомнила все прегрешения птица, о которых он упоминал, и недоумённо пожала плечами:
– Я помню только твою детскую ревность к младшему брату. Разве за это наказывают?
– А, – махнул рукой Рене. – Нервы я в своё время с душой потрепал всем.
– От души, – поправила я.
– И от души тоже. Не задерживай на этом внимание, ласточка. Я испортил отношения с семьёй, но я очень постараюсь их вернуть. Они всё-таки близкие люди, я их люблю.
Райдер не выпытывал у меня содержание таких бесед – ему хватало того, что я не юлила и не врала, ведь ложь он чувствовал очень остро.
Я встретилась с управляющим делам эйр-Тальвенов, точнее, дэйны Уинблейр, получила подробный отчёт о состоянии дел. Немолодой степенный мужчина не смог скрыть удивления при повторном знакомстве: долгие годы Верген сам вёл с ним дела, заверив, что я тяжело больна и неспособна вникать во всякие мелочи и дела посерьёзнее. Судя по отчётам, я всё ещё владела огромным состоянием, не была разорена, несмотря на пристрастия Лиз к дорогим сумочкам и фешенебельным морским курортам.
Что касается Лиз… Я не хотела её видеть, но один раз съездить на встречу с ней пришлось. Ализарду быстро взяли под стражу и держали взаперти, но с относительным комфортом. Тётя плакала, заламывала руки и уверяла, что многого о планах Вергена не знала. И ещё о том, что искренне любила племянницу, желала ей добра и благополучия, делала всё возможное, чтобы муж обращался со мной мягче, не одобряла его одержимости завести ребёнка, мучительных экспериментов пробудить дар.
– Всё могло быть вообще по-другому, если бы Эртон упомянул меня в завещании!
– Это точно, – ответила я и поднялась, обозначив завершение встречи.
Сказать тёте мне оказалось нечего. Днём позже Райдер известил, что с ней обошлись мягко, в соответствии с тем, что она натворила: запечатали дар и сослали в дальний северный монастырь, разговаривать с Велейной и просить богиню о снисхождении.
Обвинений в убийстве Гарео Фитри никому из нас не выдвинули, равно как и в гибели Вергена: по официальной и окончательной версии, он случайно свалился с замковой стены. Уэлту, рьяно рвавшемуся официально зарегистрировать дар и служить на благо империи, в просьбе отказали. Скрупулёзно записали все его показания и признания – и отправили на запечатывание магии. Кроме того, ни в одну уважаемую и состоятельную семью на службу ему впредь не попасть.
О Вергене раскопали несколько незначительных подробностей, их Рэй поведал одним поздним вечером в спальне, куда утащил меня сразу после ужина.
– Ни отца, ни матери Уинблейра уже нет в живых, но удалось пообщаться с одним из братьев, – поделился мой маг, удобно устроив нас обоих на пышно взбитых подушках. – Все дети в семье родились с магией в крови, и только твой почивший супруг – без. Среди потомственных магов это редкость редчайшая, но бывает. Отец открыто называл его убогим.
– Тогда мне отчасти понятно его стремление родить наследника-носителя магии, – задумчиво отозвалась я.
– Видимо, так, – согласился Рэй. – Брат отзывался о Вергене как о человеке, постоянно влипающим в передряги, ввязывавшимся в сомнительные дела и аферы. В конце-концов глава семейства отказал ему от дома. Верген уехал практически на другой край империи, обосновался в герцогстве Леверрей. Лет пятнадцать назад оказался замешан в очередном мошенничестве, сбежал и несколько месяцев прятался в лечебнице при женском монастыре. Часть этой истории тебе уже поведал Сэл, так? Несчастную женщину Уинблейр, скорее всего, столкнул в реку, когда узнал о беременности. Ребёнок-не маг его не интересовал. А потом…
Рэй неопределённо хмыкнул и покачал головой.
– Что потом? – поторопила я.
Погладила золотистые линии на тёплой коже. Мой маг довольно замурлыкал, чисто кот!
– Есть свидетельства, что Верген подхватил одну крайне пакостную заразу, уже не мнимую. Было ему тогда лет тридцать. Тяжело переболел, но оправился. И знаешь, что? В трёх случаях из десяти эта болезнь приводит к бесплодию.
– М-м-м… Да? – только и смогла выдавить я. – Но он буквально бил себя пяткой в грудь, что…
– Ну да, – хохотнул Райдер. – Как минимум одна беременность по его вине имела место быть, а отнести себя к тем несчастливым трём случаям никак не получалось!
И тут же стиснул меня в медвежьих объятиях.
– Прости. Не представляю, каково тебе пришлось.
– Ну, – нерешительно возразила я. – Знаешь, узнать то, что невозможность родить ребёнка была вовсе не по моей вине… Ой. – Я подняла голову и в замешательстве уставилась в яркие зелёные глаза. – Мы не всегда были достаточно осторожны. Мы с тобой то есть. Вдруг… Если…
– Если вдруг, – я буду счастлив, – очень серьёзно заявил Рэй. – Мне тридцать два года – я вполне готов к подобным переменам в своей жизни.
– Но у меня траур! А у тебя вообще непонятно что! – простонала я.
– Вот как ты отзываешься о нелёгкой и почётной службе! Дэри, радость моя… Мы всё уладим. Главное, чтобы ты была рядом.
Опасения, правда, оказались беспочвенными, но это я выяснила немного позднее.
Тайная служба, к слову, очень заинтересовалась необычной магией перемещения, о которой тоже пришлось поведать. Рене мрачно кивал, подтверждая. Однако предъявить доказательства мы не смогли: после того, как мой сыч избавился от заклятья, дар свободно прыгать в любое желаемое место у меня пропал. После ряда неудачных попыток и веского слова лэйр-Альвентея, что я не мошенничаю и не лгу, от нас с Рене отстали. Однако ушедшей магии было жаль.
Все мои вопросы потихоньку решились, я полноценно вступила в свои права, ужасаясь тому, сколько всего свалилось и хватит ли сил везти всё это самой. Впрочем, почему самой? Я смотрела на Райдера, уверенно объявившего себя будущим мужем, и понимала, что вместе мы действительно способны справиться с любой задачей.
А потом в столичный дом Рэя, где мы дожидались гостей, эти самые гости наконец прибыли. Мы застали их на летней веранде, где устроили поздний завтрак. Беленькая, увитая цветущими лианами веранда выходила на улицу, с неё хорошо просматривались ворота. Рэю в это утро не нужно было убегать по делам, Рене вполне мирно делился с ним воспоминаниями о жизни в Альнарде, когда последний вдруг замолчал на полуслове и привстал. Не сводя пристального взгляда с ворот, Рене скороговоркой пробормотал извинения и, спустившись, нетвёрдой походкой пошёл по дорожке прочь.
– Рене? – позвала я.
Перевела взгляд на улицу и тоже увидела: у ворот топтались две фигуры.
– А вот и семья пожаловала, – улыбнулся Райдер и тоже поднялся. – Ну что, пойдём возвращать твою птичку?
А это солнечное, благоухающее цветами, неповторимо-безмятежное утро прорезал пронзительный, полный ликования вопль:
– Ренерайль!!!
Рене споткнулся. Райдер слегка приподнял бровь. А я просто смотрела, как в воздухе захлопали крылья и некто, быстрый и ловкий, перемахнул через ворота и приземлился с этой стороны, в паре десятков шагов от нашей живописной процессии.
Глава 42.2
Вихрем налетел на притормозившего Рене, затормошил его, затараторил. Выходило громко и непонятно, потому что на чужом языке. Этот крылатый вихрь так вертелся и вился вокруг вельвинда, что я не сразу сумела разобрать, кто это. Судя по повадкам – парнишка лет пятнадцати. Темноволосый, с огромными светлыми крыльями, которые он то ли забыл, то ли не захотел сложить до конца. Рядом негромко рассмеялся Райдер.
– Разве тебя не должны были предупредить о визите? – вяло удивилась я.
Брызжущая фонтаном радость крылатого родича выглядела столь искренней и настоящей, что я просто стояла и любовалась, как мой птиц неуклюже уворачивается от объятий и похлопываний по спине, что-то произносит в ответ на том же языке. Его голос звучал неуверенной радостью и смущением.
– Мы договаривались на послезавтра, – спокойно кивнул Рэй. – Предварительно. Но планы очевидно изменились. Это не страшно.
А слуга уже открыл ворота, и нам навстречу полной достоинства походкой двинулся рослый мужчина. То есть вельвинд. За его спиной виднелись такие же светлые крылья, оперённые кончики спускались чуть ниже колен. Я сложила губы в самую доброжелательную улыбку.
– Как не страшно? – тихо ответила я Рэю, не переставая улыбаться. – А достойный обед? Мы не успеем согласовать меню, и…
– Тише, моё суетливое сокровище, – мягко остановили меня. – У меня опытный и проворный повар. Всё накроем и подадим вовремя. Давай сначала узнаем планы гостей.
Подошедший к Рене и крылатому вихрю вельвинд что-то строго проговорил младшему, а старшего просто схватил за плечи и судорожно притянул к себе. Я услышала отрывистую фразу. Ох, скорее всего, Рене, оглушённому бурной, но никак не неприязненной встречей, придётся выступать переводчиком.
Ошиблась. Когда Райдер сделал шаг к троице и набрал в грудь воздуха для приветственной речи, взрослый вельвинд, неохотно отстранившись от старшего сына и приструнив младшего, поклонился нам, слегка заведя сложенные крылья вперёд. И на чистом логносе выдал:
– Высокий дэйн, дэйна, примите мою благодарность, бескрайнюю, как небо. Мы почти потеряли надежду увидеть сына живым. Меня зовут Фэйнар Тингвард, можно просто Фэйн. Этот невоспитанный молодой человек – мой младший сын, Реневальд. И приношу свои глубочайшие извинения за его слишком непосредственную реакцию. Но, видят высокие боги, я сам с трудом сохраняю самообладание.