– В блузочке сейчас холодно, очаровывать в ней я смогу только замкового кота, а сладости смогу растягивать долго, до конца зимы. В настоящее время шоколад способен поднять мне настроение лучше платьев и шляпок, – весело отмахнулась я.
Ализарда покачала головой, выйдя на улицу, осмотрелась, поправила на голове капюшон.
– Домой? – предложила я.
Взгляд топтавшегося рядом лакея молил о том же. Коробок в его руках было действительно мало.
– Пойдём, – вздохнула Лиз. – Уэлт, будь так любезен, держись от нас позади, дай дамам спокойно посплетничать.
К моему удивлению, тот поспешно поклонился и послушно отстал на добрый десяток шагов. Тётя же ловким движением фокусника извлекла из складок светлой накидки перевязанную лентой бумажную упаковку, небольшую и плоскую.
– Это тебе, солнышко, подарок. Вергену скажешь, что купила сама, а то знаю его, потребует неистраченные деньги назад. Дома, дома посмотришь!
***
Там оказались те самые перчатки, приглянувшиеся мне в первом магазине. Удобные, тёплые и красивые. Верген равнодушно глянул на мои покупки, на свёртки и коробки тётушки вообще головы не повернул, сообщил, что ужин пришлось перенести на более позднее время из-за двух загулявших дамочек, и удалился переодеваться. Мы с Лиз хихикнули как девчонки и тоже разбежались по своим комнатам.
***
Семейный ужин прошёл натянуто. Весенней птичкой щебетала Ализарда, я поддерживала беседу, расспрашивая о столице. Верген участия во всём этом не принимал, только хмыкал неопределённо на то или иное упоминание о Гельдерте, ел много и прикладывался к алкоголю. Ализарда бросала на очередную рюмку недовольный и тревожный взгляд, но муж никак на это не реагировал.
– Завтра в девять, Гертана. Будь готова хотя бы за четверть часа до этого времени, выезжаем без задержек. Многоуважаемый Конрин человек крайне занятой, задерживаться ради тебя не будет.
С этими словами муж подцепил пальцами наполовину наполненную рюмку и вышел из-за стола.
Ализарда послала ему в спину кривую усмешку.
– Надеюсь, он не будет пить всю ночь? – обеспокоенно повернулась она ко мне.
– Откуда я знаю, мы, можно сказать, вместе давно не живём.
Несмотря на указание Вергена, мы допоздна засиделись с тётей, темы для разговоров не иссякали. Наконец, позёвывая, я проводила её отдыхать и пришла к себе. В этот раз мою спальню натопили как следует, я готовилась ко сну, перебирая в памяти события прошедшего дня, с удивлением отмечала, что ничего обнадёживающего от предстоящей консультации у именитого целителя не жду. Почти слышала его голос, сообщающий, что он не может помочь. Вздрогнула от тихого стука в дверь. Поправила ворот халата, выглянула из спальни.
– Дэйна, – тихо прошелестела конопатая служанка, отводя глаза в сторону. – Хозяин просит вас зайти к нему.
– Сейчас?.. – нахмурилась я. – Ночь уже, и я не одета…
– Он просил передать, что одеваться необязательно, – ещё тише сказала девчонка.
У меня упало сердце.
– Я тебя поняла, иди.
Воздух в спальне, ещё мгновение назад тёплый, словно заледенел. Я стояла в дверях, кажется, вечность, ноги приросли к полу. Сказаться больной? Просто запереться и не отвечать на его последующие действия?.. Я знала, как это бывает, знала, что он не принимал отказов.
Его дверь была через две от моей, я преодолевала это короткое расстояние словно под сильным порывом ветра, бьющим в лицо. За секунду до того, как я взялась за ручку, дверь его спальни приглашающе распахнулась.
– Входи, входи, не стесняйся,– разрешил Верген.
Повернулся и небрежно опустил на столик пустой бокал, рядом с початой бутылкой коньяка. На нём был халат, не скрывавший, что под тонкой тканью больше ничего нет. В его спальне было слишком тепло, душно, или это мне так резко поплохело?..
Я шагнула через порог, в смесь запахов алкоголя и табачного дыма.
– Поздно уже, а подъём ранний, – напомнила я лишённым эмоций голосом. – Я спать ложилась.
– Ты можешь лечь тут, имеешь полное право, – муж ткнул пальцем в сторону своей постели.
С приглашающе откинутым одеялом.
– И ты пьян.
– Не настолько, птичка моя, – засмеялся Верген.
Я смотрела, как его пальцы путаются в узле пояса, развязывают его. Лёгким облачком узорная ткань скатилась с плеч и упала к ногам. С улыбкой, слегка искривившей уголки губ, муж сделал последние разделяющие нас несколько шагов.
***
Глава 10.3
Я лежала на боку, подтянув коленки к груди. Волосы неудобно закрыли лицо, неприятно щекотали кожу, но не хотелось шевелиться, чтобы убрать их. На соседней подушке курил Верген, не забывая аккуратно стряхивать пепел в стоявшую на невысоком круглом столике пепельницу. Муж должен был выглядеть довольным, но не выглядел, слабое освещение комнаты ничуть этого не скрывало. Память, когда очень сильно надо, исчезать и проваливаться не торопилась, реальность держала цепко, неприятная тишина липкой паутиной трогала плечи.
– Надо было тебе всё-таки выпить, – сказал муж, когда ком тишины пора было разбивать тяжеленным молотком. – Несколько глотков помогают расслабиться, а то слишком уж ты… Ни мне, ни тебе удовольствия никакого.
Я промолчала, только уткнула нос в подушку, чтобы приглушить запах табака. Ждала, когда он докурит – после этой рроховой сигары я смогу наконец уйти к себе. Ни разу не удавалось избежать этого ритуала, с первой ночи, когда Верген продемонстрировал, чего стоило на самом деле его уважение. Свободной рукой он потянулся ко мне, небрежно хлопнул по бедру.
– Что, опять сбежишь? Спала бы здесь, моя кровать ничуть не хуже. Слугам меньше повода для сплетен.
Я вывернулась из под оставленной на теле руки, села, подтянула одеяло повыше.
– Зачем я тебе? – я уже спрашивала, а он уже отвечал, но этот вопрос по-прежнему не давал покоя. – Зачем, Верген? Твоя забота насквозь разит фальшью, я тебе давно не нужна, и никогда не была нужна. Чем тратиться на артефакты, запирающие замковые стены, на всё остальное, просто отпустил бы меня.
– И как бы ты стала жить? – медленно поинтересовался муж.
– Не думаю, что хуже, чем сейчас.
Верген отправил окурок в пепельницу.
– Про фальшивую заботу было немного обидно, – сухо заметил он. – Я, если ты забыла, давал брачные клятвы в храме, и они, как ни удивительно, для меня не пустой звук. Ты моя жена, Гертана, и бросить тебя на произвол судьбы я не могу. А то, что одна ты не протянешь и двух декад, яснее ясного.
– Гердерия, – очень тихо и упрямо поправила я.
Могла бы добавить, что весьма своеобразное у него выполнение брачных клятв, но не стала.
– Гердерии больше нет, – жёстко возразил Верген. – А надежда на твоё исцеление меня не оставляет. Если удастся выявить, что это за недуг, и избавиться от него, ты могла бы вернуться к прежней жизни. Не опасаясь провалов в памяти в самый неподходящий момент, не мучаясь приступами.
Но не слышала я в этих словах ни надежды, ни искренности. Да, до встречи с Конрином оставалось всего несколько часов, но никакого трепета и воодушевления в себе я не находила.
– А ещё я обещал Эртону не оставлять его дочь.
Я не сдержала кривой усмешки: за обещаниями очень быстро встал личный, неправильный интерес.
– Ты не хуже меня понимаешь, насколько странно и неправильно выполняешь это обещание.
Надо было остановиться, ведь любое слово могло обернуться против меня. Заставить его сомневаться, что я успокоилась и более не помышляю о побеге. На память о прошлой попытке на руке Вергена, у основания большого пальца, остались следы моих зубов. «Собака бешеная», – неоднократно потом повторял муж, глядя на отметину, которая так и не сошла полностью.
– Как умею, дорогая, – цинично улыбнулся муж в полумрак. – Как умею, так и опекаю. И, знаешь, имеется и ещё один приятный плюс вот в этом, – он постучал пальцами по своему запястью, которое обвивал брачный браслет. – Больше сочувствия алхимику и зельевару, чья прекрасная молодая супруга неизлечимо больна. Некоторые щедрее платят.
Меня затошнило. Понимала, очень хорошо понимала, что Верген пытался уязвить, уколоть побольнее за недавнюю холодность и отвращение, но вязкий ком сам собой встал в горле.
– Я могу идти? – я очень старалась, чтобы голос не подвёл.
– Не надо было отказываться от коньяка, – поморщился муж. – Иди, раз уж так невмоготу. Не проспи только. Я пришлю служанку разбудить тебя.
Я чувствовала на себе его тянущий взгляд, пока поспешно одевалась и затягивала пояс халата. Вышла с прямой спиной, не оглянувшись.
Моя комната была второй от лестницы; в тускло освещённом коридоре я едва не налетела на Ализарду.
– Ой.
– Дэри? Ты что тут… Откуда ты идёшь?
– А ты?
На Лиз был длинный плотный халат, роскошные светлые локоны заплетены в свободную косу.
– Спускалась в библиотеку за книгой, не спится, хотела почитать перед…Ласточка, что с тобой? На тебе лица нет! Ты где была?
– Лиз, не шуми, пожалуйста.
Ализарда подхватила меня под локоть, довела до моей двери, но и там не оставила, прошла следом в спальню. Бросила книжку на консоль возле двери.
– Дэри, не молчи! Всё в порядке?
Совсем нет. Я бездумно скользила взглядом по мебели, не зная, куда упасть, в кресло или на постель. Больше всего хотелось в ванную, но сначала надо выпроводить тётю. Тётя же никак не унималась, смотрела огромными тревожными глазами, очень быстро сообразила, с какой стороны я шла к себе, и глаза полыхнули яростью.
– Это называется, вы не живёте вместе?!
Я с отвращением запустила пальцы в спутанные пряди, подёргала, схватила со столика расчёску.
– Я завтра же с ним поговорю! – возмутилась Ализарда.
– О правах одного супруга на другого? – едко осведомилась я.
Тётя зашипела сквозь стиснутые зубы, сжала маленькие изящные кулачки, но уже в следующее мгновение обняла меня и успокаивающе погладила по спине.
– Спасибо тебе. За неравнодушие, участие. Но пока я не могу ничего изменить.