Философ Мартин Бубер определил два типа человеческих отношений, которые он назвал «Я-Ты» и «Я-Оно». В концепции «Я-Ты» мы вступаем в отношения без предварительных условий, тянемся друг к другу как личности и формируем связь. В отношениях «Я-Оно», напротив, мы относимся друг к другу как к объектам, как к функциям, как к средству достижения собственных целей. Когда вы разговариваете с продавцом, стоя в очереди на кассу в супермаркете, вы обращаетесь к человеку или к кассовому аппарату? Запомните ли вы хотя бы имя на ее бейджике, не говоря уже о том, что она сказала вам? Когда мы заняты собой, мы обесчеловечиваем людей, с которыми сталкиваемся, что иногда приводит к болезненным последствиям. Если научиться обращать внимание на окружающих, то это может привести к обратному эффекту. Как сказал психолог Дэниел Гоулман, популяризатор концепции эмоционального интеллекта: «Эмпатия – это главный ингибитор человеческой жестокости»[13].
Недавно мы с подругой пошли поужинать и увидели яркий пример этому. Моя подруга раньше страдала от алкогольной зависимости и дорожит своей трезвостью. Когда мы шли по улице, к нам подошел бездомный и попросил денег. Если бы я была одна, то, признаюсь, могла бы протянуть ему мелочь и поспешить дальше, даже не взглянув ему в глаза. Но моя подруга, которая с большим сочувствием относится ко всем зависимым, отреагировала по-другому. Не желая потенциально потакать вредной привычке просящего, она сказала ему: «Вместо денег я бы хотела пригласить вас в магазин, где вы сможете купить ту еду, какую захотите». Мужчина по-настоящему обрадовался. Имея так мало выбора в своей жизни, он наслаждался новизной того, что к нему относятся с уважением, как к личности со своими потребностями и желаниями. Наблюдая за этим разговором, я многому научилась.
Как показали действия моей подруги, сочувствие и сострадание не обязательно означают, что мы автоматически даем людям все, что они хотят, так же, как и любящая доброта не означает, что нужно быть кротким и всегда говорить «да» (иногда любящий ответ – это «нет»). Это просто означает, что мы относимся к другому как к человеку, а не как к символу, концепции, ярлыку или противнику. Такое отношение позволяет нам реагировать на происходящее с мудростью. Нить взаимосвязи всегда рядом, если мы не забываем ее замечать.
Нас постоянно преследует злобный демон привычки к себе, и это не прекращается лишь потому, что мы осознаем проблему. Поэтому мы должны призвать сострадательную силу нашего собственного освобожденного разума, чтобы обратить эго-зависимость против нее самой.
Мы нуждаемся в силе мудрости, чтобы освободиться от нашего тайного врага, поскольку наша зацикленность на себе – это наш тюремщик. Запертые в своей привычной идентичности и защищающие ее от мира, мы не способны ощутить новое и свежее. Но тюремщик так же, как и заключенный, прикован к своему посту за пределами камеры, чтобы следить за тем, чтобы заключенный оставался внутри. Таким образом, привычка к себе – это сплошная пытка в обоих направлениях. Это как собака, которая рычит, царапается и сопротивляется до тех пор, пока из ее пасти не вытащат иглу дикобраза, и тогда она вскочит на лапы, радостная, и будет всячески выражать свою признательность от того, что избавилась от боли.
Когда мы призываем мудрость, чтобы освободиться от врага – избавиться от тюремщика и выйти из тюрьмы, – мы также освобождаем и надзирателя. Освобождение эго от навязанной ему жестокой роли позволяет ему стать по-настоящему родным и по-настоящему любящим. Мудрость не разрушает нашего «я», потому что не существует независимого «я», которое можно было бы разрушить. Мудрость разрушает лишь иллюзию неизменного, негибкого «я».
Будда не учил бескорыстию в догматической манере. Иногда он говорил о тех, кто «держит себя под контролем» или «освобождает себя от заблуждений». Время от времени он говорил: «Нет никакого “я”», просто чтобы шокировать людей, поскольку знал, что когда мы слышим слово «я», то в первую очередь думаем об иллюзорном «я», Но на протяжении тысячелетий, когда учение Будды пересказывалось вне контекста, такие фразы, как «Нет никакого “я”» и «Я не существую», ошибочно воспринимались как свидетельство буддийского нигилизма. Будда прекрасно понимал, что он сидит и говорит, и что люди видят и слышат его речь, и что было бы безумием с его стороны сказать: «Я не существую». Он имел в виду: «Я не существую так, как я думал, что существую». Точно так же, когда он сказал: «Стола нет», он имел в виду, что стол не существует как нечто, имеющее свою собственную фиксированную сущность. Но очевидно, что стол – это то, по чему я могу ударить рукой. Так что не будем представлять себе, что избавление от тайного врага – зацикленности на себе – означает, что мы должны уничтожить самих себя.
То «я», которое существует и не может быть уничтожено, – это относительное «я». Привычно находясь под жестоким господством ложного представления об абсолютном «я», относительное «я» страдает, так и не сумев сравняться с нашим представлением об абсолютном «я». Относительное «я» – не жесткое и не неизменное, оно гибкое, уязвимое, постоянно меняющееся. Это относительное «я» – не вещь, не отдельная сущность, а процесс, включающий в себя тело, воплощенный ум, который иногда называют «грубым умом», и душу[14], или «тонкий ум», Относительное «я» – это живое «я», условное «я», которое готовит детям завтрак, ходит на работу и целует на ночь своих любимых. Когда мы избавляемся от иллюзорных наложений на относительное «я», то оно, наконец, становится буддийским «я», совершенным даже в своих несовершенствах.
Освобождение эго от навязанной ему жестокой роли позволяет ему стать по-настоящему родным и по-настоящему любящим.
Поэтому отказ от эгоизма не означает уничтожения относительного «я». Мы даже не попираем эго и не отбрасываем его. Эго – это всего лишь местоимение «я». Мы укрепляем его, чтобы оно стало устойчивым инструментом для связи с повседневным миром. Освобождение от попыток быть незыблемым, абсолютным «я» позволяет обрести относительное «я».
Ясное осознание относительного «я», условного «я», является одним из ключей к достижению свободы. Собственная личность является таковой только в силу того, что она вербально, а также ментально обозначена как «я». Местоимения «я» и «ты» создают эти «я» и «ты».
Например, когда вы перестаете зацикливаться на себе и позволяете себе погрузиться в работу – ух ты, вы забываете о «я»! (Психологи используют термин «поток» для обозначения этого состояния полного погружения в деятельность без осознания себя, впервые замеченного исследователем Михаем Чиксентмихайи.) Таким образом, рискнуть собой, забыть о себе, освободиться от забот о себе – не такая уж далекая концепция. Обычная жизнь требует от нас этого, чтобы добиться результата. Спортсмен, находящийся «в потоке», на данный момент избавился от тайного врага – зацикленности на себе. Для нас же практика заключается в том, чтобы научиться жить в потоке даже за пределами спортивной арены.
Тирания разобщения
Мы можем заблудиться в мышлении «мы против них», которое лежит в основе создания врагов, когда впадаем в нарциссическое представление о том, что мы являемся центром вселенной. Это довольно заметная тирания озабоченности собой и чувства собственного превосходства.
Когда в 2011 году ураган «Айрин» пронесся по Восточному побережью США, смывая целые населенные пункты и оставляя десятки тысяч людей без электричества и тепла, из-за того, что Нью-Йорк практически не пострадал, многие жители города сочли серьезность последствий урагана «шумихой в СМИ». Но если вы жили на севере штата Нью-Йорк или в Вермонте, погруженном в воду почти на два метра, то разрушительное воздействие урагана на вашу жизнь не казались вам «хайпом». Если у нас есть хоть какая-то надежда на сочувствие к другим людям, мы должны уметь расширять свою перспективу при взгляде на мир.
Собственная личность является таковой только в силу того, что она вербально, а также ментально обозначена как «я».
Аналогичным образом движение восстановительного правосудия утверждает, что когда правонарушители сталкиваются с более широкими последствиями своих действий, то вместо того, чтобы прикрываться вероятными оправданиями – «Никто не пострадает», «Они могут позволить себе потери», – они меняют свое защитное мышление. Например, вору могут сказать, что из-за его кражи на определенной заправочной станции владелец сократил штат, чтобы возместить убытки и покрыть возросшие страховые взносы. Владельцу пришлось уволить одного из своих работников, который с трудом содержал свою сестру. Без его помощи она не смогла покрыть все свои расходы, а в прошлом месяце из-за того, что она не смогла заплатить за квартиру, ее выгнали из дома, и она оказалась на улице. Услышанное может повлиять на представление молодого преступника о том, каковы на самом деле последствия его действий. В этом и заключается суть восстановительного правосудия на практике.
Излишняя уверенность в своей правоте возводит стену, которую легко разрушить точностью и ясным видением.
Восстановительное правосудие невозможно без трудного пути поиска альтернатив гневу, гордыне, ощущению собственной правоты и жесткой потребности быть правым. Этот выбор также требует готовности быть открытым и принимать свою уязвимость. Тибетская народная мудрость гласит, что гнев – это то, к чему мы прибегаем, когда чувствуем себя слабыми, потому что думаем, что это поможет нам почувствовать себя сильными. Чтобы надеть на себя мантию кажущейся силы, мы используем враждебность, отчуждение и демонизацию.
Как и прощение и примирение, восстановительное правосудие требует смирения и готовности жертвы и преступника разрушить разделяющую их стену противостояния «мы против них». Иллюзия разобщенности может сохраняться только благодаря отрицанию: как только мы смиряемся и признаемся себе, что каждый из нас несет в себе «семена всех возможных преступлений», как сказал один писатель-квакер[15], у нас пропадают основания чувствовать превосходство над другими и с презрением относиться к их жизни. Излишняя уверенность в своей правоте возводит стену, которую легко разрушить точностью и ясным видением.
Часто мы не обращаем внимания на то, как наши действия отражаются на окружающем мире, но когда нам напоминают о том, как наше поведение непосредственно влияет на других людей – как знакомых, так и незнакомых – это может изменить наш образ мышления. Мысль типа «На самом деле неважно, что с ними будет» сменяется мыслью «На самом деле это важно, потому что у них те же потребности и желания, что и у меня. Мне бы понравилось, если бы кто-то лишил меня средств к существованию или причинил вред людям, которых я люблю?» Если отнестись к этой мысли внимательно, становится понятно, сколько у нас общего.
Продолжение погони за тайным врагом
Победив тайного врага – зацикленность на себе – и взяв на себя всю ответственность за происходящее с нами, надо не останавливаться на достигнутом. Самозависимость и самозацикленность настолько прочно укоренились, что необходимо постоянно напоминать себе об опасности, которую они представляют, и предпринимать шаги по их преодолению. Для этого можно повторять молитву в духе «Колеса острых кинжалов», которая используется для обращения к собственной яростной мудрости:
Растопчи же, растопчи зацикленность на себе!
Люби, всегда люби заботу о других!
Мы утверждаем это понятие и повторяем молитву снова и снова, применяя ее ко всем ситуациям, одну за другой.
Во-первых, мы напоминаем себе, сколько жизней мы прожили под властью тайного врага в лице привычки к себе и зацикленности на себе. В буддийской космологии три самых ужасных состояния ума – это мир адских существ, мир голодных духов и мир животных. Нам легче всего представить себе животное перерождение. Представьте себя газелью, за которой гонятся львы и пожирают ее заживо, откусывая огромные куски от бока или бедра, или, схватив за горло, трясут ее взад-вперед, как тряпку. Очень скоро романтическая мечта о том, чтобы быть газелью, похожей на Бэмби, исчезнет.
Когда я впервые размышлял над страданиями внушающих ужас состояний, мне пришел в голову образ из фильма Уолта Диснея «Живая пустыня», который представляет собой одно длинное нападение. Осу съедает тарантул, которого съедает змея, которую съедает ястреб – кто-то все время подкрадывается из-за горизонта и пожирает кого-то еще. Тибетцы описывают животное состояние как «один ест другого». Высшие животные, приближенные к человеку, имеют немного больше вариантов досуга, но все равно они должны быть постоянно начеку, поэтому жизнь их несчастна.
Ужас может быть стимулирующей силой, побуждающей нас к позитивным действиям, направленным на преодоление разрушительных привычек.
Под миром животных находится мир голодных духов, где обитают существа с огромными желудками и узкими, как иглы, глотками. За один раз они могут проглотить только одну каплю жидкости или один кусочек лакомства, поэтому их желудки постоянно болят от голода, а глотки пересохли от жажды. Это состояние крайней тяги, неутолимого голода и жажды.
Мир адских существ еще страшнее. Там есть ледяные ады, кипящие ады, сокрушительные ады, режущие ады, и все попавшие туда обречены вечно испытывать самые страшные мучения. Однако даже при ярком воображении мы не испытываем достаточного страха перед этими состояниями. Уверенные в том, что никогда не подвергнемся мучениям, подобным мукам проклятых, мы продолжаем поступать так, чтобы попасть в свой собственный ад. А ведь созерцание ада Данте было бы для нас очень полезным. Ужас может быть стимулирующей силой, побуждающей нас к позитивным действиям, направленным на преодоление разрушительных привычек. Для буддийского святого Миларепы ужас, который он испытывал при мысли о своих злодеяниях, стал толчком к просветлению. Подобно выбросу адреналина, который заставляет вас выпрыгнуть из-под колес мчащегося поезда, ужас может быть мощным и полезным стимулом к действию.
По мере того как мы осознаем свою зависимость от себя, мы, естественно, становимся более свободными и сильными. Уверенность и довольство, которые мы излучаем, начинают вызывать зависть и восхищение окружающих. Чтобы не поддаться высокомерию и претенциозности духовных адептов, необходимо постоянно орудовать клинком мудрости против привычки к самолюбованию. Когда у вас возникает соблазн подумать: «Я просветленный, я особенный, потому что я обратился к критической мудрости и обрел понимание бесконечной жизни», – вы должны перестроить свой разум и вызвать энергию любви к другим, корень благости. Это и есть ваша защита от тайного врага – привычки к себе – и ее приятельницы – самозацикленности. Слово «я» в фразе «я особенный» показывает, насколько глубоко укоренилась эта привычка. Но мудрость бескорыстия, интуиция открытости полной свободе как реальности всего сущего возвращает нас к жизни в мире с абсолютной заботой о высшем благе.
Поэтому, когда мы начинаем почивать на лаврах нашей осознанности, имея максимум амбиций, но прилагая минимум стараний, мы должны собрать волю в кулак и обратиться к интуитивной мудрости. Моя зацикленность на себе, моя привычка к себе – самозацикленность делает нас все слабее и слабее. Мы должны осознать, насколько иррациональны, когда находимся в ее плену. Мы принимаем друзей как должное. Наша жадность к обладанию вещами безгранична. В нашей неистовой коммерческой культуре нас подстегивает желание: «Я не могу жить без этого, я должен обладать этим». Вскоре мы замышляем купить весь мир. А воровство? О воровстве люди думают постоянно, и не только в больших масштабах. Кто не привирал при уплате подоходного налога? Когда мы находимся под чарами дьявола зацикленности на себе, мы фантазируем о выигрыше в лотерею, вместо того чтобы думать о том, как заработать на жизнь так, чтобы послужить миру.
Но сколько бы мы ни получали, этого никогда не бывает достаточно, или же мы получаем слишком много не того, что нужно.
Мы, люди, – искусные обманщики, умеющие добиваться своего. Мы учимся этому в детстве: когда нам надо добиться чего-то от своих родителей, мы сразу становимся такими паиньками. С самого раннего возраста мы умеем намекать на подарки, льстить, добиваясь благосклонности, нажимать на кого-то, добиваясь признания. Но сколько бы мы ни получали, этого никогда не бывает достаточно, или же мы получаем слишком много не того, что нужно. Мы вечно неудовлетворены. Мы не можем наслаждаться тем, что у нас есть, и тем, с кем мы рядом. Даже влюбленные оглядываются через плечо, думая, не ошиблись ли они с выбором. Мы делаем для других как можно меньше, а потом сидим и жалуемся на то, какие они неблагодарные и как мало делают для нас в ответ. Так уж устроен наш разум. Даже в раю мы умудряемся быть несчастными.
Для борьбы с этими привычками мы используем колесо острых кинжалов преобразования разума. «Я», призывающее мудрость, воплощенную в виде Ямантаки, побеждающего смерть, – это здоровый, «настоящий» человек, который противостоит дурному поведению «я», занятого лишь собой, врага, привычно угнетающего живое «я», жаждущее освобождения. Это нереальное «я», это никогда не удовлетворенное, обманчивое, ложное «я» – тот тайный враг, которого мы должны постоянно преследовать с помощью лезвия бескорыстной мудрости.
Дхармаракшита обладал высоким уровнем просветления, что позволяло ему остро осознавать сохраняющиеся модели негативных привычек, к которым он должен был быть внимателен в своей роли учителя и человека, Хотя другие с пользой воспринимали его как гуру, он все же хотел показать пример того, как нужно стоять на страже инстинктивной склонности ума к эгоизму, вожделению и ненависти, Он нелицеприятно отзывается о себе:
Мы говорим о высоких помыслах и продвинутых учениях,
А поведение – хуже собаки.
Мы очень образованны,
Но пустили на ветер главное —
Нравственную основу мудрости.
Растопчи же, растопчи
Голову воззрения о самосущем «я»,
Делающего нас слабыми и деградировавшими.
Пронзи, пронзи сердце врага, нашего палача —
Эгоцентризм, убивающий все лучшее!
Я должен быть святым и чистым,
Я не должен любить или ненавидеть.
Поэтому я прячу свои любовь и ненависть глубоко внутри.
Я вижу в других только жадность или ненависть;
И тогда я несправедливо ругаю их и проецирую на них свои недостатки!
Я не избавился от своей собственной зависимости,
Так как же я могу жаловаться на их недостатки?
Растопчи же, растопчи
Голову воззрения о самосущем «я»,
Делающего нас слабыми и деградировавшими.
Пронзи, пронзи сердце врага, нашего палача —
Эгоцентризм, убивающий все лучшее![16]
Осознанность приносит нам постоянное понимание опасности зацикленности на себе и фокусирует внимание на необходимости трансцендентной мудрости, Когда мы сталкиваемся с эволюционными последствиями, вызванными демоном самозависимости, мы принимаем все невзгоды как искупление за проступки, совершенные ранее под его влиянием, Тогда мы обретаем мотивацию к культивированию мудрости, которую наиболее мощно представляет Ямантака, «Одолевший Смерть». Мы призываем его с полной решимостью немедленно прийти к нам и освободить нас от демона себялюбия. Мы умоляем его уничтожить нашего настоящего внутреннего врага, который побеждает нас, маскируясь под наше «я», а затем постоянно разрушает нашу естественную жизнь, полную свободы и счастья.
С великим состраданием, спаси меня от нисходящей эволюции,
От глупых поступков, приводящих в движение колесо желаний.
Я молю тебя о победе над моим ложным «я»!
Победи это негативное «я», заблуждающееся «я»,
Самовлюбленность, манию величия!
Я умоляю тебя одержать над ним победу!
Я взываю к тебе, славный Ямантака!
Возьми все возможные жизненные невзгоды,
Не только мои, но и всех людей,
Свали их на мое самолюбие.
Пусть моя зацикленность на себе станет жертвой.
Чтобы освободить настоящего меня!
Моя самозацикленность, самоидентификация разрушает меня.
Пожалуйста, нагрузи ее страданиями всех существ:
Все плохие мысли, все зависимости, пять ядов —
Заблуждение, вожделение, ненависть, гордыня и зависть.
Молю, обрушь их на моего самозваного демона!
Именно здесь учение становится тем, что мы называем гомеопатией: огонь используется для борьбы с огнем, яд – для борьбы с ядом. Теперь я вижу, как все зло проистекает из зацикленности на себе. Поскольку я все еще слушаю свои собственные слова в своем собственном уме, я прошу Ямантаку войти в мое бессознательное, в ДНК моего духовного склада, со всеми его хирургическими инструментами, и уничтожить этот привычный инстинкт, этот голос заботы о себе, себялюбия и саморекламы, который я идентифицирую как свой собственный.
Теперь, когда я размышляю о доброте всех других существ, я вижу, что все другие существа стараются быть добрыми ко мне, что у них нет никаких вредных намерений по отношению ко мне, что весь вред, который я испытываю, стимулируется моей привычкой к себе. Я принимаю на себя все то, что нежелательно другим. Я посвящаю все свои добродетели всем другим существам, И теперь, благодаря моему обету вывернуть статичное «я» наизнанку, я могу использовать грехи, страдания, яды всех других существ и с помощью мудрости превратить их в лекарство просветления. Когда демон эгоизма и эгоцентризма повержен Ямантакой, мы, наконец, обретаем то счастье, к которому стремились все это время.
И все же, не скрывается ли под дьяволом себялюбия и самоозабоченности нечто такое, что омрачает наше совершенное наслаждение нирваной здесь и сейчас, посреди обычной жизни? В этот момент мы сталкиваемся с еще более глубоким, более тонким уровнем привычки к себе – сверхсекретным врагом.