Очень легко превратить страдания во врага. Когда мы испытываем эмоциональную или физическую боль, нам хочется быть где угодно, но только не там, где мы находимся, и это так по-человечески. Мы склонны бороться со страданием, когда оно настигает нас, и от этого становится еще больнее. Когда мы лишь наблюдаем страдание в жизнях других людей, мы делаем все возможное, чтобы избежать его. И хотя в нас заложено естественное стремление к сопереживанию и готовность помочь тем, кто в этом нуждается, сделать это порой сложнее, чем кажется. Мы не всегда знаем, как облегчить страдания других людей, а зачастую и не можем этого сделать. И нам остается только быть свидетелями страданий, а это бывает непросто. Не в силах выносить этого, мы можем отвернуться от тех, кто попал в беду, терзаясь при этом чувством вины или тоской.
Терпимость – это первые шажки к свободе от раздражения, вызванного болью.
Наблюдать за чужой болью будет трудно, пока вы не научитесь доверять себе перед лицом своих внутренних демонов. Вы так и будете отделываться от зрелища чужих страданий банальностями вроде: «Тебе скоро станет лучше», «Ты должен вынести из этого урок», «Это сделает тебя сильнее». Один друг рассказал мне как раз такую историю времен появления СПИДа. На встрече членов группы самопомощи один мужчина, покрытый высыпаниями саркомы Капоши, вышел из себя, когда улыбчивый волонтер изрек банальность в духе нью-эйджа: «Помните, что никто не может заставить вас страдать, если вы сами этого не хотите!» В ответ на эту болтовню умирающий поднялся на ноги и разразился яростной тирадой. До тех пор, пока окружающие его люди не научатся мириться с болью, а не пытаться подбодрить его из лучших побуждений, он будет продолжать чувствовать себя изолированным и одиноким. Ему не нужна была подслащенная пилюля лжи. Больше всего на свете этот несчастный человек хотел, чтобы перед лицом его личной катастрофы кто-то просто нашел в себе мужество быть рядом. Он хотел, чтобы на него смотрели с открытыми глазами.
С подобной ситуацией я столкнулась, когда ко мне обратилась за советом женщина, полгода назад пережившая трагическую утрату. По ее словам, друзья стали проявлять к ней нетерпение, намекая на то, что она должна была «уже пережить это». «У всех моих подруг идеальная жизнь, – сказала мне эта женщина. – У них всегда все идет, как надо. В их глазах я стала олицетворением чего-то ужасного, чего-то Вне их картины мира». На самом деле подруги отвергли ее для собственной самозащиты, используя страдания как стену между ними. Превратив ее в «другую» – из тех, с кем случаются несчастья, – они проложили мнимую подушку безопасности между собой и человеческой судьбой.
Конечно, очень сомнительно, что у ее друзей была такая уж идеальная жизнь. Опыт научил меня, что за закрытыми дверями происходит много такого, о чем люди предпочитают не говорить. Однако вместо того, чтобы сказать это, я услышала от себя то, чего сама не ожидала. «Я думаю, тебе нужны новые друзья, – сказала я ей. – А может быть, тебе нужно познакомиться с моими друзьями. Они все – сплошные развалины!»
Когда мы испытываем эмоциональную или физическую боль, нам хочется быть где угодно, но только не там, где мы находимся, и это так по-человечески.
Это не совсем так: мои друзья не несчастнее большинства людей. Мы с друзьями привыкли честно говорить о своих страданиях. Каждый человек регулярно сталкивается с проблемами: нерешенными вопросами, то и дело возникающими страхами, укоренившейся неуверенностью в себе, горем. Во всем этом нет ничего плохого. Проблема возникает тогда, когда мы решаем, что трудные времена означают, будто с нами что-то не так и что если бы мы были лучше, умнее, хитрее или удачливее, то никогда больше не страдали бы. Так эго превращает обычную боль в страдание.
В своей книге «Вера» я писала о страданиях своего детства: психическом заболевании отца, смерти матери, когда мне было девять лет, последующем чувстве одиночества и отчаяния. Прочитав книгу, Боб Турман сказал мне: «Ты никогда не должна стыдиться страданий, через которые тебе пришлось пройти». Его комментарий поразил меня. В тот момент я поняла, как много стыда я прятала в себе, сама того не осознавая. Далее Боб рассказал мне о том, как в 1961 году он потерял глаз в результате несчастного случая и как этот опыт помог ему переключиться на поиск более глубоких истин. Позднее его учитель, монгольский монах по имени Геше Вангьял, сказал ему: «Никогда не стыдись того, что с тобой произошло. Ты потерял один глаз, но приобрел тысячу глаз мудрости». Такой подход превращает несчастье в толчок к пробуждению.
Наблюдая за другими людьми, мы видим, как одни проявляют мужество и героизм под давлением или невзирая на боль, а другие сдаются даже в менее стрессовых обстоятельствах. Мы восхищаемся смелыми и презираем робких, поэтому это может вдохновить нас на принятие твердого решения воспитывать в себе мужество. Это похоже на начальную военную подготовку. Новобранцы проходят через огромные испытания, чтобы подготовиться к бою, потому что это дает им наибольший шанс выжить в по-настоящему опасных условиях, в которых им предстоит оказаться.
Вы находитесь в состоянии войны со своими психологическими зависимостями, особенно с пристрастием к гневу. Нельзя рассчитывать на победу в серьезном конфликте, не приняв на себя несколько серьезных ударов. Гнев использует вас как свой инструмент для нанесения тяжелых ударов не только вам, но и всем окружающим. Когда вы боретесь с гневом, вы должны ожидать, что он обратится против вас. Поэтому нужно укрепить свою решимость и закалять выдержку. Когда гнев обращается против вас, он, как и любой враг, хочет заставить вас страдать. Но если вы научились терпеть страдания без обид и не принимая их близко к сердцу, то вы защищены от того, что может сделать с вами гнев. Он не может победить вас, не может заставить вас взорваться. Благодаря выносливости и отличной внутренней терпимости вы нашли путь к свободе.
Парадокс заключается в том, что чем больше мы стремимся помочь другим преодолеть страдания, тем меньше мы концентрируемся на своих собственных страданиях и тем счастливее становимся автоматически.
Героизм в бою – это метафора героизма в борьбе с врагом – гневом. Ярость, страх и другие психологические зависимости – достойные враги, победа над которыми приносит поистине достойную награду – свободу. Победить эти зависимости можно, только поднявшись над болью, которую вы испытываете в борьбе с ними. Истинный героизм поднимается над заботами обычной, эгоцентричной жизни и даже над страхом смерти. Воины, питаемые злостью, – это приспешники гнева, и тот гнев, который гонит их на поле боя, уже отнял у них свободу.
Мы можем использовать наше понимание и опыт преодоления гнева, чтобы изменить свое отношение к страданиям в целом. Страдания закаляют характер, помогают преодолеть гордыню и высокомерие. Они позволяют нам отождествлять себя с другими страдающими людьми и испытывать истинное сочувствие к их положению, без чего мы никогда не сможем развить в себе сострадание – важнейший ключ к счастью. Парадокс заключается в том, что чем больше мы стремимся помочь другим преодолеть страдания, тем меньше мы концентрируемся на своих собственных страданиях и тем счастливее становимся автоматически.
В конце концов нам ведь действительно не нравится страдать, и поэтому мы стремимся разобраться в причинах страданий, обнаруживая при этом, что зачастую в их основе лежат наши собственные негативные действия и установки, но хотя бы они нам подвластны. Коли не хочешь страдать, нужно избегать негативных установок и действий и по возможности концентрироваться на позитивных. Если вы поняли это, то можно считать, что вы утвердились на первом уровне терпения – терпимости к страданиям, развиваемой с помощью практики осознанного страдания. В своей кампании по развитию терпения, в своей борьбе за победу над гневом вы также открыли, как использовать страдания для борьбы с гордыней и высокомерием, что позволяет вам отождествлять себя с другими страдающими, сопереживать им и желать им счастья и освобождения от страданий.
Широта сознания
В своих учениях о сострадании Будда призывал нас развивать «разум, наполненный любовью настолько, что он подобен космосу». Можете ли вы представить свой разум таким же безграничным, свободным и открытым, как космос? Широта ума и сердца – это фундаментальный элемент стойкости духа. Он дает нам благополучие, которое не зависит от повседневных успехов или неудач. Безусловное благополучие не исключает боли, а окружает ее мудростью и любовью. Этот радикальный вид счастья является противоядием от страданий. И он доступен нам в любое время и даже в самых маловероятных обстоятельствах.
Нам не обязательно жить в постоянном беспокойстве, тревоге и сожалениях.
Нам не обязательно жить в постоянном беспокойстве, тревоге и сожалениях. Может, мы и заключены в тюрьму, созданную нами самими, но мы можем открыть замок и жить в мире, спокойствии и радости.
Практика сострадания напоминает нам, что мы больше, чем наш гнев, наше несчастье и даже наша боль. Поскольку мы познали страдание, мы хотим сделать этот мир лучше, действуя без лишней робости или сомнений. Наше видение жизни может стать более масштабным, подпитываясь непреодолимой нравственной силой.
Осознанное терпение
Как только вы воспитаете в себе толерантное терпение, вам необходимо работать над действенной выдержкой, основанной на реалистичном понимании критической мудрости. Гнев всегда разгорается в конкретных концептуальных рамках, которые возникают из привычного, даже инстинктивного ограничения себя и отталкивания других. Когда мы злимся на кого-то, отношения приобретают характер противостояния «мы против них». Мы отказываемся видеть в противнике такую же личность, как и мы сами, с такими же чувствами и потребностями, как у нас, а рассматриваем его исключительно с точки зрения его влияния на нас. Мы всецело поглощены его предполагаемыми намерениями, проецируя на него свои собственные безжалостные и злобные вредоносные замыслы. И тогда, охваченные паранойей при мысли о том, что он может сделать, мы даем волю гневу, пытаясь предотвратить первый ход соперника и устранить угрозу.
Итак, гнев, хотя и кажется неуправляемой, диктуемой нашей природой силой, на самом деле возникает в определенных привычных рамках. Мы решаем, что кто-то нам враг, потому что нам кажется, что он осознанно решил причинить нам вред. Но если проанализировать его и свое поведение, можно увидеть, что оно в обоих случаях обусловлено его и нашими собственными бессознательными порывами и предубеждениями. Мы оба являемся жертвами своих внутренних побуждений.
Подобно тому, как бактерии, вирусы и химикаты неосознанно вызывают болезни в организме, так и несознательного человека толкают к эмоциональному гневу его ментальные пристрастия: заблуждения, похоть, ненависть, зависть и т. д. Гневливые люди не специально вводят себя в состояние ярости: они просто выходят из себя и срываются. И пока вы еще способны рассуждать, вы тоже можете решить: «Надо бы разозлиться на него, но я не буду этого делать», так что всегда есть шанс притормозить, прежде чем вы взорветесь. Но стоит вам поддаться гневу, как он овладевает вами и лишает вас свободы воли и разумного выбора. Подобно огню, легко пожирающему древесину, ваш собственный гнев и гнев вашего врага воспламеняются помимо вашей воли. Поэтому некого винить, кроме самого процесса гнева.
То же самое относится и ко всем негативным ментальным зависимостям, таким как вожделение, зависть, высокомерие. Как только вы поймете механическую природу этих внутренних процессов, ваша внутренняя критическая осознанность приведет вас к прозрению. Вы сможете увидеть отсутствие сознательного выбора в разрушительных эмоциях и неумелых действиях других людей. Это осознание позволяет избавиться от зависимости от гнева и ненависти и подняться до видения мира как переплетения безличных причин и условий.
В этом переплетении отсутствует какая-либо личность, какой-либо идентифицируемый свободный агент, который желал бы вам зла, поэтому в ней нет реальной цели для вашего гнева, на которую вы могли бы указать как на источник ваших страданий. Вы начинаете понимать, что гнев на своих так называемых врагов бессмыслен. Уничтожив врага, вы ничего не добьетесь. Расширяя свое видение причинно-следственной сети условий, вы начинаете находить дорогу к свободе от нее, шаг за шагом.
Но здесь есть и нечто другое. Как быть с моим «я» и «я» моего врага, того, кто причиняет мне зло? Вроде бы у нас есть четко идентифицируемое «я», поэтому мы естественно предполагаем наличие независимого «я» и у врага. Но даже поверхностный поиск внутри себя разочаровывает. Мы не можем найти свое «я», когда ищем его. Находится ли оно в мозге? В каком-то конкретном нейроне? В сердце? Если в сердце, то в какой его части? В мышце? В одной из камер? Чем дольше мы ищем, тем более неуловимым кажется «я». И когда мы понимаем это, наша уверенность ослабевает. Мы становимся менее уверенными в злом умысле наших врагов и видим в них жертв обстоятельств.
Религиозные и философские аргументы в пользу существования «бессмертной души» или «сущностного я», как правило, представляют душу как абсолютную сущность, которая находится за пределами относительного мира. По определению такая душа не поддается упрощению, неизменна и безотносительна – сверхчеловечна, – и поэтому как восточные, так и западные критически настроенные аналитики (буддийские исследователи ума и современные нейробиологи) утверждают, что такая абсолютная сущность не может рационально рассматриваться как мыслящий или действующий агент, связанный с другими агентами и обстоятельствами. Из этого современные ученые делают вывод о том, что не существует ни души, ни прежних и будущих жизней отдельных существ, подтверждая тем самым свой философский материализм. Буддийские ученые, занимающиеся изучением сознания, варьируют свои теории: некоторые просто заменяют душу постоянно меняющимся континуумом (санскр. samtana), а наиболее продвинутые допускают, что постоянно меняющийся континуум, называемый «сверхтонкой нерушимой каплей» (санскр. sukshma-anaksharabindu), переносит черты эволюции от жизни к жизни.
Это обсуждение «я» и его уровней и слоев можно было бы продолжить, используя сложные исследования и критические метафизические рассуждения, разработанные в буддийских монастырских школах Индии и Тибета, но для наших целей достаточно сказать, что, согласно традиции индийской и тибетской науки о разуме, постоянной, абсолютной (безотносительной), неизменной сущности, называемой «душой», «я» или «идентичностью», не существует; наша вера в то, что мы имеем неизменную идентичность, является иллюзией, Очевидно, что иллюзия не может участвовать в социальных, обусловленных процессах действия – думать, говорить, физически двигаться, Шантидэва утверждает, что если бы «я» было постоянным (как утверждают некоторые школы индийской философии), то оно было бы неспособно ничего делать, ведь как оно могло бы действовать, не меняя себя? Абсурдным следствием этого, по его мнению, является то, что даже пустое пространство пришлось бы считать «я», поскольку пространство явно неизменно и неактивно.
Критическое понимание того, что враг не обладает абсолютным «я», способным к сознательной деятельности, придает силы терпению, поскольку освобождает нас от необходимости конкретизировать целую структуру, в рамках которой гнев может управлять нами, – структуру, построенную на «реальном я» врага, его сознательном вреде и нашей реальной потребности в мести. Но все это лишь идеи, привычные конструкции, возникающие в нашем эмпирическом сознании. Мы больше не должны терпеть всю эту драму взаимного причинения вреда и мести, разыгрываемую между нашим «я» и «я» нашего врага. Понимая лишь их предполагаемую объективность, мы можем освободиться от мнимой неизбежности того, что происходит и что мы должны с этим делать, И по мере того как ослабевает наша слепая убежденность в намерениях противника и наше состояние обиды, мы достигаем иного уровня устойчивости и гибкости в реагировании, Если раньше нам казалось, что нам остается только злиться на обиду, то теперь мы можем проявить терпение и выдержку, поскольку смогли взглянуть на внешние обстоятельства и наши собственные переживания под разными углами. Когда мы перестаем считать свое восприятие объективным, мы можем отнестись к происходящему критически и не огорчаться, если что-то идет не по плану, или же действовать адекватно.
Воспитав в себе осознанное терпение, мы не допустим, чтобы наше разочарование переросло в гнев.
Воспитав в себе осознанное терпение, мы не допустим, чтобы наше разочарование переросло в гнев. Мы научимся ждать, когда условия созреют и начнут приносить плоды. Мы больше не будем неизбежно видеть в людях и ситуациях врагов; мы сможем спокойно и хладнокровно взаимодействовать с ними так, чтобы и они пошли нам навстречу.
В конечном счете никто не хочет страдать: ни мы, ни наши друзья, ни наши враги. Если бы люди всегда поступали рационально, никто бы не страдал. Но пока мы находимся в плену своего гнева, мы так и будем порождать причины, которые ведут к нежелательным последствиям.
Поборов свою зависимость от гнева, вы начинаете видеть, насколько беспомощны все существа, даже ваши враги. Вы осознаете, что причины страданий лежат в заблуждениях и психических зависимостях, в лапы к которым попадают люди, лишаясь свободы выбора и воли. Нелегко начать испытывать сострадание к человеку, который пытается причинить вам вред. Вполне понятно, если вы окажетесь в плену реакции «бей или беги». Более того, вам, возможно, придется защищаться, и тогда у вас не останется времени на сочувствие к нападающему. Но зачем срываться на гнев? Поберегите свою энергию для того, чтобы придумать наиболее эффективный рациональный ответ, который позволит избежать вреда, или чтобы найти наиболее действенное средство остудить пыл противника.
Теперь, когда вы знаете, что ваш враг – всего лишь инструмент его собственного гнева, вы можете злиться только на ту психическую зависимость, которая им движет. Вы можете злиться на его гнев, на само чувство гнева. Ваш гнев на гнев фактически становится энергией терпимости.