- Да? А почему ж тогда ты зовешь меня к себе жить, тайный фанат?
- Хочу показать тебе свою стену, завешанную твоими портретами, - язвительно отозвался Женя. – А ещё, - он наклонился ко мне поближе и зашептал на ухо, - хочу познакомить тебя с таким чудесным изобретением человечества, как замки на дверях! Представляешь, - он говорил таким нарочито сексуальным тоном, что я не знала даже, что мне делать: стукнуть его или просто рассмеяться, - крепкая, толстая дверь из прочного материала! На ней, - он добавил в тон хрипловатых ноток, - двойной замок! А внутри дома есть ещё защелка! Отличный механизм! Такой замок выдержит не каждая дверь! Крепкие ключи с насечками – между прочим, такие считаются одними из самых безопасных!
- Отстань от меня, - уже слабее запротестовала я.
- Представь себе! – заворковал Женя. – Ты просыпаешься утром в трехкомнатной квартире, где единственный паразит – это я, и нет ни одного таракана. Идешь в душ, в котором всегда есть горячая вода, потому что там стоит бойлер…
Кто научил этого мужчину соблазнять девушек словом "бойлер"?! Между прочим, у него хорошо получается. Даже слишком хорошо.
- Завтракаешь на просторной чистой кухне, а самое главное, что у тебя есть на это время, ведь выходить из дома тебе надо всего в полдевятого! – продолжил он. – А если ты уговоришь этого придурка Женю – меня, то есть, - оторвать свой зад от дивана и пройтись пешком, а не ехать на машине по киевским пробкам, то добраться можно даже за десять минут! Ты выходишь из квартиры, вставляешь в замочную скважину первый ключ, поворачиваешь два раза. Потом второй – это уже четыре оборота! Заходишь в новенький, надежный лифт… Или идешь пешком, потому что это всего лишь четвертый этаж, а разве не удовольствие – оказаться в чистом, приличном подъезде?
- Прекрати! – возмутилась я.
- И вместо того, - припечатал Антонов, - чтобы тащиться на остановку и ждать, пока проедет достаточно свободный троллейбус, чтобы туда можно было втиснуться, ты садишься в новенький салон моей великолепной машины и, не боясь ни дождя, ни снега, ни какой-то ещё ерунды, полчаса наслаждаешься киевскими пробками и приятной музыкой, которую утром включают на радио.
Я всё ещё не понимала, зачем Жене вообще всё это сдалось, но мстительно промолвила:
- Я буду включать хардрок! Каждое утро!
- Так что, - Женя явно правильно истолковал мое восклицание. – Ты согласна?
Мне очень, очень хотелось сказать, что я не согласна и ни за что к нему не перееду. Но… Кредитная корова продолжала требовать финансовых вложений, замок в мою дверь вставить можно только самый паршивый, но даже это будет стоит денег, которых у меня сейчас – ни копейки! В холодильнике повесились от голода тараканы, а мыши и крысы давно уже умчались прочь с этого тонущего корабля. И в довесок ко всем прелестям жизни на Троещине каждое утро какой-то придурок должен петь пьяные песни, в подъезде – филиал туалета, отопления нет, горячей воды тоже, а ещё хозяйка намекает на то, что она вот-вот поднимет арендную плату, и плевать, что довольно трудно будет найти идиотку, которая согласится платить хоть что-нибудь за проживание в этой жо…
Дыре. Вот. Так культурнее. Не будем из букв "п", "ж", "о", "а" складывать слово "счастье", вряд ли получится.
- Хорошо, - вздохнула я. – Я понятия не имею, зачем тебе это сдалось, но я согласна. Только! Я с тобой спать не буду.
- Нет, ну, если ты хочешь всю ночь бодрствовать… - протянул Женя, ухмыляясь.
- Не говори гадостей! – возмутилась я. – И ты прекрасно понял, что я имела в виду!
- Понял, понял, - усмехнулся он. – Пока ты сама того не захочешь, никакого секса.
- Я не захочу.
- Да, конечно, - он явно не был намерен спорить. – Все в твоих руках, Мария.
Его горячее дыхание обжигало шею, и я вздрагивала каждый раз, когда Женя наклонялся слишком близко, так, что его щетина царапала мою кожу. Я собиралась озвучить очень актуальный вопрос, спросить, зачем он делает всё это и пытается уговорить меня переехать к нему, но почему-то в горле как будто ком стоял, а по телу периодически прокатывалась волна дрожи.
Вторая рука Антонова, до сих пор упиравшаяся в столешницу, тоже легла мне на талию, и я дернулась, напоминая себе: мне он совсем не нравится. Мне надо его ударить посильнее, желательно коленом в причинное место, и убежать отсюда поскорее. Но мы были на работе, играть пару – это теперь наши служебные обязанности, и тут, наверное, кто-то был. Я убедила себя в том, что слышала чьи-то шаги, и когда Женя рывком прижал меня к себе и впился в губы страстным поцелуем, не оттолкнула его, а обвила его шею руками и прильнула к нему всем телом, наслаждаясь неожиданным жаром страсти.
Мне не должны были нравиться эти поцелуи, нет! Где-то на задворках сознания ещё осталась дурацкая мысль, что Женя что-то плохое задумал, а я каким-то образом стала инструментом в его руках и теперь просто сама же позволяю воплотить в жизнь какое-нибудь мерзкое коварство. Но…
Что там было после "но", я успешно забыла. Страстный, пылкий поцелуй привел к тому, что в голове у меня была блаженная пустота, и даже когда Женя выпустил меня из объятий, я ещё довольно долго просто моргала, не в силах прийти в себя.
- Ну, и как это понимать? – я надеялась, что мой голос звучит хоть немножечко возмущенно. Конечно, надежда умирает последней, и моя, кажется, была готова скончаться уже в ту секунду, когда я перехватила довольный взгляд Жени.
- Как исполнение служебных обязанностей, - совершенно неискренне заявил он. – Так что, мы поедем к тебе сегодня собирать вещи?
Я ещё раз взглянула на ключи, которые, оказывается, всё ещё сжимала в руке. Они нагрелись и уже успели оставить отпечаток у меня на ладони, такой себе маленький оттиск, который останется как минимум на полчаса, а если вжать сильнее, то может превратиться и в гематому.
Надо было сделать над собой усилие и сказать Жене, что никуда я переезжать не буду. Свободная и независимая Мария Карпович никогда не будет принимать такие подачки, а уж тем более не позволит затянуть себя в какую-то непонятную аферу, которую наверняка запланировал Женя.
Сказала ли я ему хоть слово? Высказала ли всё, что думаю о его коварном предложении?
Боже, да нет, конечно же! Во-первых, я прекрасно понимала, что Женя вновь уболтает меня и уговорит всё-таки согласиться, а во-вторых, да я же мечтала о том, что покину эту конуру!
- Слушай, - вместо этого заговорила я, - может быть, я тебе платить буду? За съем комнаты? Ну так как-то честнее получится.
Женя прищурился.
- А ты знаешь, сколько стоит снять комнату в киевском новострое?
- Ну-у-у, - протянула я, отгоняя прочь мысли о кредитах и всяких там дающих молоко животных. – Наверное, выйдет дороже, чем съем моей квартиры. Хотя, там же квартира отдельная, а тут только комната… Ну, может, по дружбе сделаешь мне скидочку?
Не знаю, какая у нас там с Женей могла быть дружба, но его это предложение явно рассмешило.
- Так уж и быть, - вздохнул он. – Я согласен.
- Так сколько это будет стоить?
- Ну… - Женя назвал цену.
Было, несомненно, дороговато, но я прикинула, что смогу себе позволить.
- Подойдет, - улыбнулась я.
- Погоди, - остановил меня Антонов. – Я тебе скидку сделаю.
- Да? – оживилась я.
Я любила скидки. Особенно если по ним мне подсовывались не просроченные продукты, а что-то нормальное.
Да что там. Все, у кого плохо с деньгами, любят скидки!
- А какую? – поинтересовалась, рассчитывая прикинуть бюджет на следующий месяц. Интересно, придется одалживать у кого-то, или Женя подождет до зарплаты?
Но Антонов, очевидно, решив, что я уже достаточно далеко распланировала свою жизнь, сообщил мне довольным голосом:
- Сто процентов, дорогая. Не забудь внести ноль гривен ноль копеек на мой счет к завтрашнему утру. Так мы едем, или у тебя планы на этот стол?
Я собиралась сказать ему, что он редкостная сволочь… Честно собиралась. И совершенно честно прикусила язык.
Глава девятая
Самым сложным в процедуре переезда было не собрать вещи – их у меня оказалось крайне мало, несмотря на то, что я уже давно жила в этой квартире, - а сообщить хозяйке о том, что съезжаю. Она сначала выдержала, наверное, пятиминутную паузу, дожидаясь, пока я скажу, что пошутила, а потом настороженно поинтересовалась, понимаю ли я, насколько трудно будет найти квартиру с более выгодными условиями, чем у неё. Я понимала и сообщила, что переезжаю…
Да. К своему молодому человеку. Когда я выдавила из себя эту фразу, Женя даже не сдержал смех. Хозяйка, кажется, не оценила, но потребовала оставить всё в целости и сохранности.
Я посоветовала ей приехать быстрее – потому что чинить дверь я не намеревалась. Замки мне оставила ещё хозяйка, и они в таком печальном состоянии были достаточно давно. Я, конечно, корила себя за то, что не сменила их раньше, но, кажется, новость о том, что дверь не закрывается, никого не взволновала. Хозяйка только хмыкнула и сообщила, что, собственно говоря, всё ждала, пока замок у меня накроется – и скандал устраивать не стала. Оставалось только смеяться над собственной дуростью: я-то ещё переживала, что что-то пойдет не так и она заставит делать ремонт!
Но, очевидно, эта убитая квартира для её владелицы была всего лишь способом заработка на таких бедных дурочках, как я. Потому что ни малейшего разочарованного звука она во время нашего разговора не издала. Хотя, казалось бы, должна возмутиться, потребовать, чтобы я исправила все то, что поломала своими руками. Но…
Я была счастлива наконец-то собрать вещи и покинуть то место, которое долгое время вынуждена была гордо величать родным домом, при этом мысленно проклиная его. Всё же, ничего хорошего в этих четырех стенах для меня не случалось, и я практически убегала прочь, радостно всучив Жене огромную клетчатую сумку – единственное, в чем действительно можно было перевезти большую часть вещей.