— Ну, тогда, скажем, шесть — ради нового клиента?
Елена кивнула. Драй внес в книгу поправку.
Они с Уайлдом снова вышли на улицу.
— У тебя есть где жить?
— Есть. — Это была не совсем ложь. В той, другой, жизни у нее было где жить. — Завтра с утра я начинаю заниматься доставкой товаров. Мне нужно только сегодня где-нибудь переночевать.
— Ночуй в школе, с нами. Там твои монеты никто не уведет.
Елена задумалась. Она удалилась не более чем на две мили от своей цели, но у нее болели ноги. Ее спутник шагал беспечной походкой, как будто их недавний побег совсем не утомил его. Елена чувствовала, что слишком большие сапоги натерли ей ноги, несмотря на три пары чулок.
— А хочешь кокса[5]? — предложил ее спутник.
— Кокса? — переспросила она.
Нейт Уайлд остановился, подбоченился и окинул ее взглядом.
— Слушай, Трои, самому тебе не управиться. Ты не знаешь, где отсидеться. Ты не сумеешь убежать, даже если от этого будет зависеть твоя жизнь. Какой-то пьяный цирюльник остриг тебе волосы. Ты зеленее, чем трава, так что лучше держись меня.
Елена хотела возразить, но замолчала и рассмеялась. Он предлагает ей роль, согласиться на которую будет полезно.
— Волосы мне остригла моя слепая бабушка.
Уайлд одобрительно ухмыльнулся:
— Вот оно что! Слепая, значит? Вот почему она не заметила, как ты утек с ее подсвечниками.
Уилл ушел с Халф-Мун-стрит вскоре после двух, тело затекло и ныло от холода. Почти весь день либо он, либо Хардинг следили за домом с тыла. Елена переоделась так, что у нее был не слишком большой выбор личин, под которыми можно было проникнуть в хорошо охраняемое заведение Марча. Уилл знал, что он сделал бы на ее месте — выдал бы себя за разносчика товаров и для будущего визита оставил бы какое-нибудь окно приоткрытым.
Он насчитал шесть разносчиков, вошедших в дом. Для гостей было припасено вдоволь вина, угля, эля и устриц, все это доставили постоянные торговцы, среди них не было никаких новичков. Никто не оставил окно приоткрытым, и весь вечер здоровяк у задней двери стоял не двигаясь. Только пар, поднимавшийся в холодном воздухе, говорил о том, что здоровяк дышит. Если бы преисподняя могла замерзнуть, она бы уже замерзла.
Когда его сменил другой, Уилл подошел, чтобы поболтать. Парень был не слишком словоохотлив, но согласился побеседовать, когда ему к горлу приставили нож. Из его рассказа стало ясно, что Елена сюда не возвращалась. Ночь в заведении прошла как обычно.
Где же она?
Уилл отмахнулся от этого вопроса. У нее может быть сообщник. У нее может быть квартира. Если у нее есть хотя бы унция здравого смысла, она вернулась домой. Но его чутье и два пропавших подсвечника говорили о том, что Елена действует в одиночку. А груда погубленных волос свидетельствовала, что она не собирается отступать. Чтобы ни заставило ее рискнуть и проникнуть в маленький дворец отвратительных удовольствий, она намерена проделать это снова, несмотря на губительные результаты первого посещения. Так почему же она этого не сделала?
Это не его дело. Конечно, никто не обязан спасать женщину больше одного раза. После этого она должна действовать достаточно разумно, чтобы избежать насилия. Он свое дело сделал. Она сумела сбежать от него и знает, что Лири — настоящий негодяй. Уилл пойдет домой и с чистой совестью ляжет спать — он сделал для Елены все, что мог. Мысль о постели, к несчастью, вызвала множество образов. Распущенное воображение уже уложило Елену в кровать, ее созревшее, нетронутое тело выгибалось ему навстречу, и он мог сколько угодно трогать ее великолепные груди.
Его настроение вовсе не улучшилось, когда, проезжая вместе с ним в наемном экипаже по Пиккадилли, Хардинг сказал:
— Уверен, что она оставила след, по которому сможет пройти даже слепой.
Елену разбудил тихий скребущий звук. Лежа в холодной темной комнате, она напрягла слух, чтобы понять, что это за звук и откуда он доносится.
Она вообще не собиралась ложиться спать. Нейт Уайлд свободно расхаживал по улицам, и это создало у нее ошибочное представление о школе. Другие мальчики маршировали, сидели, стояли, ели и ложились спать, следуя указаниям высокого неприветливого человека по имени Коутс, в распоряжении которого был кожаный ремень. Он едва глянул на Елену, но туг же невзлюбил ее.
— Сядешь там, где я велю тебе сесть. Будешь спать там, где я велю тебе спать. Ты будешь мальчиком под номером десять, да, десять.
Она избежала разоблачения, сидя за длинным столом во время ужина, и за молитвами и приготовлениями ко сну, которые последовали за ужином, но она не собиралась представать с кепкой в руке перед пронзительными взглядами учителей в ярком свете дня. Мальчики были маленькие и щуплые, и она еще не усвоила их манеру говорить и держаться. Ее обязательно разоблачат.
Она лежала на последней кровати в ряду, в спальне, находившейся в чердачном помещении. Над спальней нависал крутой скат крыши, на которую вела лестница. Два мансардных окна по обеим концам комнаты пропускали слабый свет.
Звук повторился, по полу что-то волокли или толкали, и Елена повернула голову, чтобы понять, откуда он доносится. Под одним из окон мелькнула тень. На фоне слабого света появилась голова маленького мальчика. Он неуверенно стоял на табуретке, стараясь сохранить равновесие и дотянуться до задвижки.
Елена спустила ноги на пол и вздрогнула от боли, ноги были покрыты волдырями. Чулки она не сняла из-за холода и из-за того, что они были в крови и прилипли к коже. Елена подошла к мальчику и схватила его за ночную рубашку. Он был холодный, как ледышка.
— Что ты делаешь? — шепотом спросила она. Мальчик обернулся, на его бледном серьезном лице темные глаза казались круглыми и большими, светлые волосы торчали, как сено на непричесанном стогу.
— Ты можешь открыть окно? — спросил он.
— Слишком холодно.
Малыш покачал головой:
— Сейчас с неба придет Мальчик, чтобы забрать меня.
Елена растерялась. Малыш говорил о чуде со спокойной уверенностью.
— Разве кто-то из мальчиков остался на улице?
— Мальчик.
Елена еще раз попыталась уловить смысл его слов.
— Этот мальчик на крыше?
Малыш кивнул.
— Мальчик идет по небу.
— По небу?
Он кивнул.
— Здесь плохо.
Елена пришла к такому же вы воду. Ей было по душе желание малыша уйти отсюда, но хождение по небу не казалось подходящим способом спастись.
— Дай-ка я попробую.
Она подергала задвижку.
— Заперто, — сказала она своему сотоварищу. — А теперь давай-ка ложись в постель. Мы найдем другой способ попасть к Мальчику. — Ей уже пришлось спускаться из окна на мостовую с высоты трех этажей, и это занятие совершенно не подходило для маленьких мальчиков.
Малыш не шелохнулся.
— Не могу спать. Мне нужен Мальчик. — Голос его звучал безнадежно.
— Как тебя зовут?
Он подумал.
— Мальчик номер четыре.
— А как по-настоящему? — не унималась Елена.
— Робин.
— А я Трои, Робин. Пойдем со мной. — Елена хотела взять его за руку, но его ледяные руки обвились вокруг ее шеи. Она отодвинула табурет от окна, отнесла своего нового товарища к себе на кровать и уложила рядом с собой.
Он прижался к ней тщедушным тельцем, и она вздрогнула, когда его ледяные ноги коснулись ее.
— Ты можешь пойти с нами, когда придет Мальчик, — сказал он.
Глава 5
Утром Уилл расспросил соседей, и их ответы навели его на след Елены. След шел на северо-запад от его отвратительного квартала, уходя в самое сердце темных трущоб, куда, в конце концов, привели в октябре его долгие поиски пропавшего брата Кита. То было обиталище мальчиков, сбежавших из так называемой благотворительной школы преподобного Бредселла на Бред-стрит. На этих людных улицах юные преступники совершенствовались во всевозможных способах изъятия собственности из карманов соседей.
В полдень Уилл слушал сетования мистера Уимза на безнравственность современной молодежи. Уимз кипел от праведного гнева, вызванного наглой попыткой какого-то юнца всучить почтенному торговцу краденое. Без всякого удивления Уилл узнал в сообщнике обладателя зубастой улыбки Нейта Уайлда. Уайлд был звездой среди учеников школы Бредселла, пареньком, обладавшим весьма разнообразными талантами — к воровству, слежке и кое-чему похуже.
Из заведения Уимза Уилл направился прямо к известным скупщикам и укрывателям краденого на Саффрон-Хилл. Найти Бенджамена Драя не составило труда.
Уилл смог выкупить за два фунта свои собственные подсвечники, а еще за один фунт получил возможность заглянуть в толстую книгу Драя. Трои — такое имя носила теперь Елена — назвал в качестве своего местожительства школу Бредселла. Если и существовала когда-либо на свете женщина, обладавшая способностью попадать из огня в полымя, так это его девственница.
Когда он добрался до Бред-стрит, оказалось, что улица эта очень изменилась. Несколько месяцев назад, когда поиски Кита привели их на эту кривую улицу, она была одним из тех мест в Лондоне, где было небезопасно появляться ни обычным горожанам, ни судебным приставам. Главными занятиями ее обитателей были безделье, пьянство, драки и нанесение прохожим ударов по голове.
Теперь безделье явно оказалось вне закона.
Двор пивоваренного завода кишел, как муравейник, скопищем людей, сооружающих новые бочки взамен тех, которые повредил злосчастный Дик Каллен. Похожие на скелеты остовы огромных новых бродильных чанов поднимались выше разрушенных стен, из которых когда-то на улицу вытекло десять тысяч галлонов портера. Этот пивной поток был делом рук Арчибальда Марча. Воспользовавшись своими связями с министром внутренних дел, Марч организовал арест старшего брата Уилла — Ксандра. И пока Уилл и Ксандр старались ускользнуть от закона, Марч похитил молодую жену Ксандра, Клео, и спрятал ее в погребе в начале Бред-стрит.
В то время все они считали, что Марч сделал это просто для того, чтобы удержать в своих руках состояние Клео, поскольку он был ее дядей и опекуном. Но даже тогда Уилл подозревал, что здесь кроется нечто большее. На его взгляд, пивной потоп был частью плана, задуманного для того, чтобы помешать им в их поисках Кита. План этот провалился. Во всяком случае, потоп помог Ксандру приступить к осуществлению своего проекта — провести на Бред-стрит газовое освещение. Теперь Ксандр приходил сюда каждый день, и среди его рабочих были люди, прислушивающиеся ко всем разговорам. Любой намек на местонахождение Кита немедленно передали бы Ксандру.