– Вы мне? – решила уточнить Маша.
– Вам, вам, барышня. Это место преступления, нужно ступать осторожно…
– С этим все ясно… – Она сделала шаг назад. – Только я не поняла, где покойный?
– Перед вами.
– Он, то есть она, дышит!
Очкарик тут же бросился к двум женщинам – лежащей и стоящей над ней. Первая застонала и перевернулась на спину.
– Какого хрена? – просипела она.
– Грымза жива! – возопил пацаненок. Маша видела его мельком, когда приезжала до этого в деревню. А вот его спутника (деда?) – нет.
– Рот на замок! – цыкнул он на мальчишку. И уже женщине: – Как вы, Станислава?
– Нормально вроде.
Она с помощью очкастого джентльмена поднялась. Но на ноги сразу вставать не решилась, просто села.
– Что произошло?
– Похоже, проклятое место меня достало…
– Вы серьезно?
– Я на нем постояла, вокруг оси обернулась, потом пошла собирать клевер и… – она поморщилась, а затем натянула бейсболку, из-под которой выбивались и каштановые, и седые волосы. – Такая боль вдруг разорвала затылок, что я сознание потеряла.
– Вас ударили по голове, – сообщила ей Маша. – Чем-то тяжелым. Я медучилище окончила, могу распознать… И посоветовать: обратитесь в больницу. У вас может быть сотрясение.
– Моя башка и не такое выдерживала, – отмахнулась женщина. – Но я не слышала, чтобы ко мне кто-то подкрадывался. Взгляд почувствовала, обернулась, а за спиной – никого. Только дрянь вот эта, – и указала на черный круг.
– Проклятое место, – с дрожью в голосе проговорил пацаненок.
Маша вопросительно посмотрела на его деда. Или не деда?
– Вы тут новый человек? – полюбопытствовал он.
– У меня бабушка местная, из Жмуринки, сейчас я ее дом унаследовала.
– Добро пожаловать к нам. Я – Николай. А вас как величать?
– Марией.
– Какое прекрасное имя!
– Спасибо. А что с эти местом не так? Бабушка ничего такого не рассказывала…
– Берегла, наверное, – ответила ей Станислава. – А так Жмуринка страшными слухами полнится.
– Из-за них у деревни такое дурацкое название?
– Милое, – не согласился с ней Николай.
– Тут обитали жмурики?
– Именно.
– Зомби? – снова не сдержался и влез в разговор старших пацанчик. Не внук, решила Маша. Совсем не похож на Николая.
– Почему зомби? – не понял тот. – Жмурики. Иначе говоря, люди, которые щурились. Дозорные. Деревня на границе с татарским ханством была основана. Тут давным-давно башни стояли. Я же, Васятка, рассказывал тебе. Забыл?
– А я уж подумал, тут ходячие мертвецы бродили, – с досадой проговорил тот. – Но проклятое место все равно настоящее. Вот и баба Стася так считает.
– Я тебе не баба, – насупилась раненая женщина и поднялась-таки на ноги. – И не тетя. Называй меня Станиславой Игоревной.
– Язык сломаешь.
Мария достала из кармана телефон и спросила:
– Вызываю полицию?
– Зачем? – поинтересовалась Станислава, бросив Васю на сбор высыпавшегося из ведра клевера.
– На вас же напали.
– Не надо никуда звонить. Сами разберемся.
– Как так?
Она отмахнулась от Маши, оперлась на руку Николая и зашагала к деревне.
Глава 4
Ох как понравилась Николаю Гавриловичу Мария!
Сначала ее имя, конечно. Самое его любимое. Но и она сама была хоть куда. Слишком молода для него, но он и не рассматривал ее в качестве дамы сердца. Какие ему романы? О душе уже думать пора. И о детях – своих и подопечных. А все же мысли о хорошенькой дачнице покоя не давали.
Они проводили Станиславу до дома. Мария обработала ей рану (не при Николае – его попросили выйти), забинтовала голову, уложила в кровать. Когда вышла из избы, возле ворот уже собрался люд. Вася всем раззвонил о том, что Грымза чуть на проклятом месте не померла. И люди подтянулись. Из десяти – восемь аборигенов. Во главе с Афиногенией. Эта женщина была вполне приятна, но непонятна. Зачем-то носила Николаю настойки, хотя знала, что он не пьет, и дважды просила осмотреть ее колени. Ей казалось, что у нее – деформация костей. Панкратов, хоть и не был ортопедом, диагностировал полное здоровье, поскольку ровнее и глаже ног ему трогать не приходилось.
Когда Мария показалась на крыльце, Панкратов улыбнулся. Так приятно ему было видеть ее милое лицо в обрамлении темно-каштановых кудряшек. Оказалось, у нее веснушки на носу. А он и не заметил сразу.
– Как Грымза? – тут же подлетела к ней с вопросом баба Зоя.
– Кто? – не поняла Мария.
– Станислава Игоревна, – подсказал ее внук.
– Нормально. Говорит, что даже голова не болит. Но я так не думаю. Предлагала «Скорую помощь» вызвать – отказалась наотрез.
– Приедет она, как же! – фыркнула Фина.
– Если что, у нас – машина, – подала голос одна из дачниц. – Можем ее в село отвезти, там есть поликлиника и наверняка дежурный врач.
– Да ничего с Грымзой не сделается. Она как танк – непробиваемая.
– Ведьма она! – выкрикнул кто-то из толпы.
Бабенки загалдели. Все, кроме Маши. Она, сокрушенно покачав головой, вышла со двора и направилась по укатанной дороге в сторону своего дома. Николай Гаврилович догнал ее и попросил разрешения сопроводить. Она не возражала. По пути болтали. Маша рассказывала о тех периодах своего детства, что проводила в Жмуринке. Как оказалось, Панкратов был знаком с ее бабушкой. Она держала козу, и он покупал у нее молоко. Милая была старушка.
– Вот мы и пришли, – сказала она, когда они достигли калитки.
– Да, – с сожалением ответил он. Идти бы и идти с этой женщиной… Хоть до края света.
– Спасибо, что проводили. До встречи.
– А приходите ко мне вечером на чай, – выпалил Николай. – Из самовара. С вареньем из крыжовника. Сам делал.
– С удовольствием.
Панкратов просиял. Затем назвал адрес (как-никак четыре улицы) и побежал к себе порядок наводить.
Глава 5
Башка трещала неимоверно. Пришлось сильную таблетку пить.
Когда она подействовала, Станислава, покряхтывая, встала с кровати и прошла в кухню. Хотелось крепкого сладкого чаю и бутерброд с колбасой. Как бы она ни болела, аппетит не пропадал. Поставив чайник, Стася задержалась у холодильника. В нем – три вида колбасы, поди выбери, какую хочешь больше. Как это ни странно, имеющая хозяйство женщина мясо ела только в супе. А бутерброды или макароны, крупы – всегда с покупной дрянью. Продаст крольчатину, купит на эти деньги колбасы да сосисок – и рада.
Отрезав себе четыре куска полукопченой и два – хлеба, Стася уселась за стол. Вода еще не вскипела, и она, подперев щеку, уставилась в окно. Задумалась.
Кто ж ее по башке-то шандарахнул?
И так подкрался тихо, что она и не услышала? Да, в траве сверчки стрекотали громко, и листва шелестела на ветру, но человеческие шаги она должна была различить…
Или нет? На лугу веток нет, хрустеть не-чему…
Но когда Стася обернулась, никого за спиной не оказалось. Однако, судя по ране, злоумышленник, подобравшись к ней, встал чуть правее. Там – тень от деревьев. Поэтому она не только не услышала шагов, но и не увидела приближающегося человека.
Может, и надо было полицию вызвать? Но сначала она находилась в шоковом состоянии, даже в порядке бреда предполагала, что ее проклятое место чуть не забрало, а сейчас… Толк какой? Если и были улики, несостоявшийся убийца их прибрал. Орудие он сразу уволок. Стася оглядывалась, чтобы понять, чем ее ударили, но поблизости ничего не было, в том числе толстых веток.
Вода закипела. Станислава заварила себе крутого чаю. И продолжила размышления. Она любила детективы. Но только читать – не смотреть. Классические и современные. И во всех книгах сыщики в первую очередь определяли мотив.
– За что же меня? – спросила у самой себя Стася.
Ответ пришел тут же. За то, что ведьма. Сонечка нашла этому подтверждение, испугалась, убежала, потом вернулась и…
Долбанула Станиславу по голове? А силенок у нее мало было (весила Соня килограммов сорок пять), вот и не смогла череп проломить.
«Подозреваемый номер один, – подвела итог Стася. – Он же – главный!»
Ее матушка – второй. Зуб точит на Станиславу давно. И кишка у нее не так тонка, как у доченьки. Врежет запросто. Если не с целью убить, то проучить.
Стася отхлебнула чаю. Обожглась, закашлялась. Голова снова заболела. Нет, все же врачу нужно показаться…
– Баба Стася, тебе плохо? – услышала она обеспокоенный детский голосок.
– Сколько раз тебе говорить…
– Да, да, я помню. На «вы» и по имени-отчеству. – Васина мордаха показалась в окне. Он умылся, но плохо. Под носом все еще зелено. – Как башка?
– Трещит.
– А я вам ягод принес.
И положил на подоконник несколько гроздей красной смородины.
– У Гаврилыча надрал?
– Ага. Но с его разрешения.
– Заходи. Чаю попьем. С бутербродами.
Васю с окна тут же сдуло. Бабка его колбасой не баловала. А он обожал ее не меньше Станиславы.
Через несколько секунд мальчик вбежал в дом (в Жмуринке дверей не запирали), скинул башмаки и плюхнулся на табурет.
– Руки помой, – приказала ему Стася. А сама принялась нарезать колбасу. – И под носом вытри. Что у тебя там зеленое? Сопли?
– Не, сок. Я с велика упал мордой в ревень. Если хотите, я завтра вам его принесу. Компот сварите.
– Чего это ты такой заботливый?
– Как же? Болеете же.
– Темнишь. А ну, колись, что натворил! – Станислава прищурилась. Она прикалывалась над ним, как и над Сонечкой. Ей было приятно участие Васьки. То бегал от нее, как от чумы, а теперь по пятам ходит. Значит, ему не все равно.
И тут мальчишка удивил. Он захныкал. Станислава ни разу не видела, чтоб он плакал.
– Эй, ты чего? – всполошилась она. – Хватит ныть. Я пошутила.
– Простите меня, – выдохнул Вася и снова начал всхлипывать. Как мог, старался слезы сдерживать, но они все равно выкатывались из глаз. – Это я виноват во всем!
– В чем?
– В том, что с вами случилось.