Болтая, подруги вышли из здания аэропорта.
– Какая красота! – восхитилась Алла.
– Где? – не поняла Тина.
– Кругом: зелень, цветы, бабочки порхают.
– Все забываю, что ты в разгар зимы не бывала в теплых краях. Нет, красоту ты еще не видела. Потерпи.
Они сели в машину, к слову, страшненькую, и отправились в город Пуэрто Де Ла Круз, где Тина жила. Не прошло и десяти минут, как показался океан, и тут Алла поняла, что имела в виду подруга, говоря, что она еще красоты не видела: обрывистый берег, на который с ревом накатывали волны, был черен, поскольку песок и валуны имели вулканическое происхождение, пена белоснежная, вода и синяя, и голубая, и чуть зеленоватая… Над океанской громадой нависал небесный купол, подсвеченный розовым – это солнце спускалось с него, чтобы нырнуть в пучину.
Аллочка наслаждалась видом, подруга ей не мешала. Когда машина въехала в тоннель, спросила:
– Как у тебя на личном?
– По-прежнему никак. А у тебя?
– Тоже.
– Быть такого не может!
Подруга рассмеялась.
– Да, раньше я в страстях билась постоянно, а сейчас стала спокойной. Тут у меня размеренная жизнь, скучная даже. И мне она нравится.
– И давно ты одна?
– Да уже месяца три…
Теперь уже смеялась Алла. У нее семь лет отношений нет, а у подруги три месяца, и она ставит между ними знак равенства.
– И кем был твой крайний?
– Французским финансистом. Пока он летал ко мне на выходные, я была довольна, но как только он заговорил о совместном проживании, я поняла, нужно рвать отношения.
Она вкратце рассказала о своем «крайнем». Красивом, успешном, но скучном мужчине, в которого она была влюблена лишь в начале отношений, потом о своих соседях. Не всех, тех, с кем близко общалась. Тина в Пуэрто переехала недавно. До этого пожить успела и в столице, Санта-Крузе, и на южных курортах, но охота к перемене мест покоя не давала. А еще хотелось поселиться там, где нет соотечественников. Все потому, что пару раз пострадала от своей доброты. Русские, как известно, своих в беде не бросают, и когда к Тине обращались за помощью, она не отказывала. Но один раз ее кинули на деньги, второй – оболгали.
Но когда она обосновалась в Пуэрто, месте, где по старой памяти отдыхали очень пожилые европейцы и жили обслуживающие их канарцы, первым человеком, с кем Тина познакомилась, оказалась русская женщина по имени Лиза. Ей было уже за семьдесят, и когда-то она промышляла проституцией. Не в молодости – в зрелости. Начала в пятьдесят. Еще при СССР учительница физики переехала сначала в Финляндию из Питера, тогда Ленинграда, затем в Италию. Была и горничной, и няней, и официанткой. Работала много и тяжело, поэтому если отдыхала, то с размахом. Заваливалась в бар, танцевала на стойках и столах, спала с мужчинами, которых цепляла. Когда один из них предложил ей деньги, не отказалась. И вскоре поняла, что ЭТИМ легче и приятнее зарабатывать.
Так в пятьдесят бывшая учительница стала проституткой и имела у мужчин большой успех. Один из клиентов ей даже денег дал на покупку квартиры. Что она эдакого с ним выделывала, оставалось только гадать, но Лиза на полученные бабки приобрела на Тенерифе пятикомнатные апартаменты с личным подземным паркингом и садом. В них она проживала не одна, а с семью собаками, являющимися друг другу родственниками, и огромным количеством птиц: попугаев, канареек, петухов. Песики вообще были крайне популярны на Канарах. Замечательную собачку имела и еще одна соседка, заклятая Лизина подружка Луиза. Тоже бывшая проститутка. Только эта промышляла в Париже и не заработала себе на квартиру, поэтому, уйдя на заслуженный отдых, стала жить с братом в маленькой студии.
– В вашем доме что, одни отставные проститутки обитают? – спросила Алла, потом поспешно добавила: – И ты?
– Есть еще голый мужик и мачо. Кстати, с последним я хотела тебя познакомить.
– Зачем? – испугалась она.
– Мне рассказать о пестиках и тычинках тебе, трижды разведенной женщине?
– Курортные романы не для меня.
– Даже они могут перерасти во что-то серьезное. А мачо холостой, кстати сказать. Живет в хорошей квартире, ездит на «Харлее», но и машину имеет. Ему года пятьдесят три, но выглядит очень хорошо.
– Что ж ты сама с ним не замутишь?
– Не мой типаж. Ты же знаешь, я терпеть не могу бруталов. Да и крупный он слишком для меня. А вот тебе в самый раз придется.
– А что за голый мужик? Помнится, в сериале «Друзья» такой был. Ходил по квартире обнаженным.
– Наш такой же. Только он не ходит, а сидит у телика. Живет на первом этаже, штор не задергивает, и все соседи видели его писюн.
– Пакость какая! И что, ему никто не делает замечания?
– Человек ходит по собственной квартире в том, в чем ему удобно. А точнее, без ничего. Его право. Мы же в Европе, пусть и не географически, тут к нудизму относятся толерантно.
За эти разговором они доехали до дома Тины (дурдома, как она говорила). Обычного на первый взгляд. И не скажешь, что в нем живут столь странные личности. Подруга припарковалась и повела Аллу к себе. Сначала они прошли через дверь во внутренний двор. Потом направлялись к одному из подъездов. В каждом по четыре квартиры – две на этаже. А через главный вход к себе могла попасть только Лиза, занимающая весь цокольный этаж. И это не меньше ста пятидесяти квадратов…
– Ой! – вскрикнула Аллочка, увидев через окно обнаженного мужчину. Он сидел на кресле, вытянув ноги. Пил чай. – Это тот самый?..
– Он, родимый, – подтвердила Тина. – Пришел с работы, отдыхает.
– И где он трудится?
– Без понятия. Даже не знаю, как выглядит… Весь, целиком. Я лица ни разу не видела. Только писюн.
На этом Тине пришлось прерваться, потому что к ней бросилась рыженькая собачка, похожая на лисичку. Подруга погладила ее, что вызвало недовольство Маси и Ляли, обе заревновали и загавкали. А их лай подхватили еще несколько псов. Лизины, пояснила Тина. После чего поздоровалась с мужчиной, который показался на террасе, обменялась с ним несколькими фразами и… почему-то назвала его Луизой.
– Кто это? – спросила Алла, когда они удалились.
– Заклятая подружка Лизы. Я же тебе рассказывала про нее.
– Вот именно, что про нее. А мы видели мужика.
– Аллочка, это Луиза, она трансвестит.
– И проститутка? – решила уточнить та.
– В прошлом. Тогда она была хороша. Мне Луиза фотографии показывала, той еще соской была. Да и Лиза в свои пятьдесят фору бы дала современным молодухам-эскортницам. А вот, кстати, и она… – И указала на женщину, что махала им снизу. Она стояла среди пышных кустов и плодоносных деревьев, а у ее ног копошились кудряво-лохматые псы разного возраста и комплекции.
– Привет, Лиза, – поздоровалась с ней Тина. – Познакомься, это моя давняя подруга Алла.
– Салют! Ты тоже поэтесса? – Она с таким пренебрежением проговорила последнее слово, как будто оно было постыдным. Сама не зная зачем, Аллочка ответила:
– Нет, я проститутка. Сейчас, правда, на пенсию собираюсь. Мне уже сорок пять.
– Ой, разве это годы, девочка моя? Приходите с Тиной ко мне в гости, я с тобой поделюсь опытом.
– Завтра, Лиза, – бросила подруга. – Алла только прилетела, ей отдохнуть надо.
– Завтра так завтра. Но у меня может быть дед. Так что заранее предупредите.
– Хорошо.
И подруги наконец-то зашли в квартиру, светлую, тщательно обставленную, но немного захламленную.
– Дед? – переспросила Аллочка.
– Лизин жених.
– Ей сколько лет?
– Семьдесят три.
– И она бывшая…
– Их, как и ментов, бывших не бывает.
– То есть старая, прости господи, прошманда нашла себе жениха? И где же?
– На помойке.
– В смысле?
– Прямом. Лиза ходит по свалкам, ищет там достойные вещи. Тут, надо сказать, есть чем поживиться собирателям барахла. Я сама у мусорного бака нашла замечательный стул, пусть и облезлый. Покрасила его, обивку сменила, и теперь он украшает мой интерьер.
Но про мебель Алле было неинтересно:
– А дед тоже по помойкам лазил?
– Нет, он проезжал мимо на своем ретро-кабриолете, заметил Лизу, остановился и… влюбился.
– Быть такого не может!
– Почему же? В жизни всякое случается. Возьми мой случай. Бежал Андрюшка на поезд, заскочил за носками в ларек и влюбился в продавщицу.
– Ты сравнила себя и эту Лизу. – Она вспомнила тощую тетку с редким хвостом на макушке.
– Но и Браен не Андрей. Ему девяносто лет.
– А он не выдуманный?
– Лично с ним знакома.
– И как он тебе?
– Приятный старикан. Бодрый. Отставной военный. Кажется, генерал. Правда, в маразм впадает периодически.
– А, тогда все с ним понятно, – хохотнула Алла. В маразме можно влюбиться и в отставную проститутку, роющуюся в мусорном баке. – Но хватит о Лизе, показывай птицу. Только с ней я еще не знакома.
Тина кивнула и повела Аллу на балкон. Там висела красивая клетка с поилками, кормушками, качелями и зеркалом, в которое смотрелась птица с дивным серо-розовым оперением. Серыми были спинка и крылья, розовыми грудка и хохолок. Подпушек же сливался в пудровый цвет.
– Какая красавица! – восхитилась Алла. – Как зовут?
– Кукушка.
– Она что, кукует?
– Еще скажи – подкидывает свои яйца в чужие гнезда, – усмехнулась Тина и открыла дверку клетки. Птица тут же вылетела и уселась на голову хозяйки. – Вообще-то я назвала ее Коко, но имя не прижилось. Как-то ко мне прилетела Алиса, а попугаиха по привычке сидела у меня на башке, мы разговаривали с дочкой, я что-то глупое ляпнула, и в этот момент Коко упорхнула. Дочь расхохоталась: «У мамки кукушка улетела». Так с тех пор мы птицу и называем.
– Она говорящая?
– Год уже учу произносить простейшие фразы. Занимаюсь. Но наша Кукушка бестолковая. – Тина смахнула ее с головы. Птица возмущенно зачирикала. На нее тут же залаяла Мася, а Ляля попыталась схватить – добрейшая собака терпеть не могла птицу, поэтому та и обитала на балконе. – Теперь ты со всеми моими домочадцами знакома. Даже троих соседей увидела. Осталось с мачо пересечься как-то. Но об этом мы подумаем завтра. А сейчас ступай в душ, переодевайся, а я пока накрою стол.