— Сама увидишь и решишь. Ведьма ты, али кто.
— Не ведьма, — пожала я плечами.
На сытый желудок никуда идти не хотелось.
— Не была бы ведьмой, не прошла бы в дом, — последовал вполне логичный ответ.
Я вспомнила искры, возникшие во время уборки, потрясла головой, зажмурилась.
— Может, и ведьма, — согласилась с Пихто, — только не знаю ничего.
Отговорка, естественно, не подействовала, и мы с Никой вскоре снова входили в деревню. На этот раз встречала нас тишина. Ни плача, ни крика, ничего. Даже, казалось, птицы петь перестали.
— Это они от Глашки все спасаются, — пояснил дед.
Я поправила на плече сумку и уточнила:
— Почему спасаются?
Ответ появился из-за угла, шатающийся, с измазанным золой лицом, в рваной одежде и с запахом… Перегаром, что уж там.
— Пить… — протянул «ответ», и я по голосу узнала Глашку.
— Воду не пьет, самогонки на нее не напасешься, — сообщил Пихто. — Чем ты ее вчера поила-то?
Если б я помнила…
Пока Глашка не дошла до нас, время найти настойку было, и я стала рыться в сумке. «От гнева», «для доброты», «после ссоры», «грусть и сон»… «От доброты» бабе сейчас точно не надо было. «От гнева»? Так она вроде и не…
— Мама, а телёнок рычит, — сообщил непоседливый ребенок, выглядывая из хлева.
Я мельком глянула в сторону дочери, отметила краем сознания еще не грязную одежду, пропустила мимо ушей слова и, посомневавшись немного, достала «Веселье и радость».
Стараясь не думать о составе настойки, я протянула пузырек подошедшей Глашке и велела:
— Пей.
Глава 2
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка -
Сказка впереди.
В.С. Высоцкий. «Лукоморья больше нет»
В заповедных и дремучих, страшных Муромских лесах
Всяка нечисть бродит тучей и в проезжих сеет страх.
Воет воем, что твои упокойники.
Если есть там соловьи — то разбойники.
Страшно, аж жуть!
В.С, Высоцкий. «Песня про нечисть»
Дома нас с дочерью ждал довольный собой кот. А на деревянном пороге лежала…
— Крыса! — завизжала на ультразвуке перепуганная Ника.
Я присоединилась к ней, оглушив своим визгом и ребенка, и нахальную живность. На пальцах вновь появились искры, крыса сама собой подпрыгнула, перекувырнулась в воздухе и понеслась на ошеломленного моим вероломным поведением кота. Следующие две-три минуты мы с Никой, обе резко замолчавшие, с удовольствием наблюдали, как Васька пытался скрыться от собственной добычи в лесу, то носясь по траве, то залезая на деревья, то учась летать. Деревья, словно подчиняясь моей воле, расступались на всем пути кота и охотно демонстрировали нам его перепуганную тушку.
— Ника, пойдем домой, — я кивнула на освободившийся проход. — Пусть этот боец почувствует себя в роли добычи.
Дочь хихикнула, а потом спросила.
— Мам, а ты сегодня готовить будешь? Или на обед — остатки сыра и колбасы?
— Ты тут где-то видишь печь? — приподняла я брови в удивлении, мысленно гадая, чем мы будем питаться до конца импровизированного отпуска.
— Тут же магия, мам! — сообщил мне ребенок уже из комнаты.
Да, действительно. Как же я могла забыть. Осталось научиться этой магией пользоваться.
Электричества в доме предусмотрено не было. А вот большая печь, как в русских народных сказках, выдвинулась из стены, подчиняясь моему желанию. Я скептически посмотрела на нее, перевела взгляд на довольную жизнью дочь, подавила вздох. Готовить на ЭТОМ я не умела. В деревне у родителей стояла электроплитка, плюс — обычная, газовая, в летней кухне. Да спроси я любого старожила лет восьмидесяти-девяноста, каждый день греющего кости на завалинке, умеет ли он использовать такую вещь, он тут же покрутил бы пальцем у виска.
— Давай сначала доедим остатки нарезки, — решила я, — кот ее все равно не оценил. Не пропадать же добру.
Пока дочь послушно жевала сыр с колбасой, я сидела у окна и старательно выдумывала всевозможные виды казни для любимой подружки. В том, что меня подставили, причем намеренно, я уже не сомневалась. Но вот причина? Зачем Юльке, прекрасно знавшей мою безрукость в быту и полную неприспособленность к старославянской жизни, отправлять меня в эту гущу? Я ведьма? Да щаз, угу. В тринадцатом колене.
— Мам, — позвал забытый ребенок, — там в дверь стучат. Чужой кто-то. Открывать?
Я встрепенулась, тряхнула головой, прислушалась. Действительно, стучат.
— Почему чужой? — вспомнила я слова дочери, подходя к порогу.
— Не знаю, — пожала плечами Ника. — Я так чувствую.
Прелестно. Просто прелестно.
Я открыла дверь и уставилась на незнакомца. Высокий широкоплечий, явно накаченный брюнет с глазами болотного цвета ответил мне злым взглядом.
— Ты кто еще такая? И где эта… — мужчина осекся, видно, заметил Нику, прижавшуюся к моему боку. И кого сюда принесло?
— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я, — если вы ищете Юлю, то она уехала.
Мужчина осмотрел нас с дочерью с ног до головы, потом зло прищурился.
— Две ведьмы, сил хоть отбавляй, а ума ни у одной нет. Везёт мне… Войти дашь?
Я было хотела ответить разрешением, но в голову почему-то полезли сказочные предостережения о том, что нельзя пускать нечисть в свой дом, иначе… Что «иначе», я не помнила, но предостережение подействовало, и я спросила в лоб:
— Вы нечисть? Вы хотите…
Договорить не получилось: мужчина согнулся пополам от хохота. Странная реакция. То злится, то смеется. Он вообще здоровый?
— Я кто? — через несколько секунд, отсмеявшись, разогнулся мужчина, — Я — нечисть? Ты меня, Кощея, нечистью назвала?
Приехали. Вот только Кощея мне тут и не хватало.
— Кощей? — тем временем напомнила о себе Ника. — Настоящий? А правда, что ты Бессмертный? А смерть твоя в яйце, да?
Мы с мужчиной синхронно залились краской.
— Ника, — одёрнула я дочь и посторонилась, давая гостю пройти, — заходите, пожалуйста.
Накрыть на стол, конечно, недолго, вот только чай Кощею не предложить: с самоваром я управлять не умела, электричества в домике не было, так что мы с Никой пили бутилированную газированную и обычную воду, привезенную с собой на всякий случай. Гостю я честно предложила нарезку и хлеб, показала на бутылку с минералкой. В ответ получила взгляд, которым обычно смотрят на умалишенных. Впрочем, предложение мое все же было принято, и Кощей начал неспешно жевать самодельный бутерброд, запивая его обычной водой.
— А ты… — начала было не умевшая молчать Ника, но я резко оборвала ее.
— Кто тебя учил к взрослым людям обращаться на «ты»?
Ребенок удивленно моргнул.
— Мама, но это же не настоящий человек, это же просто сказочный персонаж!
Рядом послышался надрывный кашель. Похоже, кому-то сыр с колбасой комом в горле встали.
— Ника, — сурово сдвинула я брови, — никакого «тыканья». Ясно?
Ребенок поскучнел, обиженно скуксился, кивнул и задал вопрос по-другому.
— А вы правда в лягушек превращать умеете? У меня подружка есть, сможете ее превратить?
Я закатила глаза, Кощей закашлялся во второй раз, отставил в сторону еду и, проигнорировав вопрос Ники, повернулся ко мне.
— Мне нужна невеста.
— И что? — не поняла я.
— Баба Яга должна была сыграть её роль. Теперь ее нет, а раз так, играть придется тебе.
— Зачем? — да, оригинальность — не мой конёк, но никаких мыслей в голове, кроме очень нецензурных, не было.
— Мы тут ненадолго, — влезла неугомонная дочь, — а теть Юля скоро приедет!
— Понятия не имею, кто такая «теть Юля», — гость, оправившись от детских вопросов Ники, казался воплощением спокойствия и невозмутимости, — но в договоре сказано: «Та, кто проживает в этом доме, должна стать невестой Кощея».
В воздухе появился свиток, обычный, древнерусский, на котором наши предки писали. Он завис перед моими глазами, развернулся и загорелся разными цветами.
Зная Юлю, мастерицу формулировок, я поверила сказанному, даже не вчитываясь в содержание: старославянская письменность сейчас никак не хотела складываться в привычные слова.
— Надолго? — отвернувшись от списка, я взглянула на невозмутимого Кощея.
— Пока гости из дворца не разъедутся, — последовала размытая формулировка.
Ехать не хотелось. Становиться невестой — тоже. Спасибо, мне хватило первого неудачного «брака».
— Я не могу бросить дочь, — озвучила я первую пришедшую в голову формулировку.
— Вдвоем поедете.
— Втроем, — в полуоткрытую дверь заглянул кот.
— Ты? — повернулся к Ваське Кощей.
Судя по голосу, гость был сильно удивлен увиденным.
— Я, Кощеюшка, кто ж ещё, — какая богатая у этого животного мимика. Не знала, что звери умеют ухмыляться…
Отправились в путь через час: пока гость с котом о чем-то своем неспешно беседовали у калитки, мы с Никой собирали вещи. Закончив со сборами, направились по другой тропинке вглубь леса. Кощей — впереди, за ним, по воздуху, наши с Никой сумки, потом — дочь, я, кот. Необычная процессия.
Дошли до небольшой поляны, первой, увиденной мной в этом темном лесу, вышли на освещенный солнцем правильный круг — кто-то намеренно высаживал деревья так, чтобы они окружали поляну, как стражи, ни малейшего просвета между стволами, даже странно, как мы внутрь попали. Еще более странным казался невысокий пенёк, уверенно возвышавшийся над зеленой травой. У меня появилось ощущение, что его сюда откуда-то переместили, слишком уж искусственно выглядел он среди круга света, которым была залита поляна.
Кощей приказал нам с дочерью подойти поближе, к самому пеньку, что-то пробормотал, сделал пассы руками, и спустя секунду мы очутились перед настоящим дворцом. Трехэтажное здание мало было похоже на древнерусские постройки. Да и в Европе я не припомнила ничего подобного. Массивные ворота, ажурные арки, стройные башенки, широкий подвесной мост соседствовали с изящными флюгерами, странными мужскими, женскими, звериными фигурами, якобы поддерживавшими постройку. В общем, разные стили были смешаны друг с другом.