Им странным образом помогало само провидение. Дурацкий усложненный до глупости свадебный ритуал сам вывел на эту идею. Чужой мужчина пробыл в комнате новобрачной достаточно долго. Было бы совсем хорошо, если бы его застали прямо там. Лазутчики докладывали, что девушка решила, что это и есть Мартиан. Гость оказался не промах. Воспользовался обстоятельствами и попасся на чужом лужке тем более, что травка там сочная, сторожа нет, а хозяин напивается до икоты. В прочем, он кажется, тоже не сразу понял, что за женщина на самом деле перед ним.
Олух-управляющий ничего не сообразил и принял на себя всю волну ярости Бастиана. Северяне бросили камень в улей и остались ни в чем не виноватыми.
Фард хотел, чтоб один южанин вернул бы другому запятнанную девчонку и начал бы новую волну непонимания и бойни. Но мясорубки не случилось. Бастиан промолчал. Зачем? Какой ему смысл? Пожалуй, только такой, что он настолько не хочет делиться хорошим местечком, что способен потерпеть гулящую жену его сына, которая вполне очевидно, изменила наследнику с каким-то полубездомным полудиким чужаком. Конечно, было жаль девушку. Но для благополучия своего клана Фард был готов пойти на многое.
А потом девчонка пропала. Люди Фарда докладывали, что ее утащил тот самый странный дикарь. Но к тому, что в ее пропаже прилюдно обвинят его клан, предводитель северян готов не был. И вместо новой вражды или свадьбы южане объединились на почве мести «злобным похитителям с севера».
Теперь Фарду и самому было очень интересно, в каких далях затерялись молодая женушка Мартиана и ее дикарь. И не просто интересно. Он прекрасно понимал, что если сможет поймать ее и забрать к себе, то выиграет очень много. Сможет разбить сдружившуюся в последнее время парочку южан, шантажировать Бастиана его ложью о судьбе любимой сестры союзника, а Сантора – важной заложницей.
Фард даже причмокнул в предвкушении.
Сеть его шпионов давно уже окрутила самодовольного и самоуверенного Бастиана и его сыночка. Его людям в их окружении уже отправили послание, чтоб они усилили бдительность и достали нужные Фарду сведения. Где предположительно может находиться девчонка, как ее ищут и насколько успешно. Он хотел подробностей, чтоб можно было без войны армий ударить настолько мощно по обоим соперникам сразу, чтоб они пошатнулись и упали на колени, открыв северянам путь к Южным вратам.
Утро было чудесным. Мы проспали, но нас никто не будил. Мы нежились в постели до полудня, а затем встали, так как в желудках громко урчало от голода. Но, обнаружив за дверью маленький накрытый столик, мы передумали пока спускаться к веретенникам. Нирс занес столик в комнату, и мы позавтракали прямо у камина.
А затем мы бродили по замку, держась за руки, и сидели на диванчиках в гостиной. Именно здесь я поведала Нирсу полную историю ночных приключений. Он качал головой, сопереживал мне, но кажется, понял, что я хотела ему объяснить.
Тавелоний угощал нас вкусным чаем и развлекал беседой. И только когда его взгляд натыкался на наши с Нирсом сцепленные счастливо ладони, старик с тихой тоской на дне глаз, понимающе и немного с завистью улыбался.
Нирс, наконец, остыл достаточно и перестал так явно пыхать возмущением при упоминании Триады, духа Та и Богов Справедливости. Казалось, мой любимый, наконец, понял, что Тавелоний не сумасшедший. Он сильный маг-проводник, если я правильно предположила род его занятий в прежние времена, когда на него еще не было возложено никакого взыскания. От этого интерес к необычному старцу горел все ярче. Почему он прятался у веретенников было очень даже понятно. Бывший маг-проводник, который может перемещаться в другие миры только по просьбе постороннего, – легкая и желанная мишень. Пожелают чего-нибудь эдакого и будешь скакать в чужие сокровищницы. Отказаться от приглашения Тавелоний тоже не мог по условиям наказания.
Ответ на то, почему он всякий раз коверкал мое имя, я тоже получила. Оказалось, это тоже связано было с его наказанием. Тавелоний объяснил нам, что, назвав ему истинное имя, человек дает магу ниточку, как найти его. То есть, если бы я сама вдруг просеялась в другой мир, мое имя, произнесенное вслух, стало бы тем самым якорем, но которому Тавелоний смог бы найти меня и ему не требовалось бы приглашение к путешествию. А ему было нельзя получать новые якоря, пока не закончится срок его наказания.
Мы провели у веретенников совершенно волшебную неделю. Нирс рассказывал мне о своем народе, о родном клане. И я переосмысливала все, что он говорил ранее, когда я еще не знала, что он из Горных Охотников. Представления о нем теперь складывались в моей голове в стройную и весьма привлекательную картинку. Я уже заочно любила его деревню и немного с боязливым трепетом ждала возможности познакомиться с его родителями.
По вечерам мы приходили в уютную гостиную крыла Мастеров за теплой компанией и душевными разговорами. Руководители общины оказались в общении намного приятнее, чем на первый взгляд. Суровый на первый взгляд мастер с длинной белой косой, оказался задумчивым молчуном. Львиный мастер и по характеру напоминал льва. Вальяжный, полностью уверенный в своей силе и власти, четко знающий, где граница его владений, не совершающий лишних движений ни телом, ни духом, ни чувствами. Мастер Фаристос – тот самый из мастерской вышивки, что зазывал меня к себе, прятал свое смущение за шутками и делал вид, что смотрит мимо меня. Он-то тогда видел во мне свою ровесницу, видимо, в качестве двадцатилетней я его не привлекала, чему я даже обрадовалась.
Историю о том, как веретенники подружились с Нирсом они рассказали в первый вечер, когда мы сели с ними за один стол.
– Представляете, милочка? – рассказывал один из мастеров под дружный хохот мастеров. – Вылез я из окна на карниз. Думал, пройду вдоль стены до угла дома и спрыгну на клумбу. Приземляться на брусчатку совсем не хотелось. Все-таки, второй этаж. Карниз меня подвел. Он оказался слишком узким и скользким от дождя. И вот уже почтенный недавно назначенный мастер общины веретенников висит на вывеске лавки мясника, зацепившись поясом штанов за кованый завиток, а в комнате над ним в поисках злополучного любовника своей жены бегает разъяренный муж с тесаком в руке.
– А зачем же почтенный мастер связался с замужней женщиной? – спросила я, утирая слезы от смеха.
– Айшания, дорогая, – продолжил мастер, сокрушенно качая головой. – Вы, женщины, бываете такими коварными, когда хотите добиться своего… Она сказала мне, что вдова.
– Бедненький, – саркастически пожалел рассказчика его товарищ по мастерской. – Кто же виноват, что вместо того, чтоб вербовать нам новых учеников, за которыми тебя послали, ты заглядываешься на чужих жен.
– Тебе легко говорить. Ты-то сам женат.
– Женись и ты. Кто тебе мешает-то?
– Женюсь! – решительно поднял вверх указательный палец мастер, и добавил. – Когда-нибудь.
Стол снова взорвался смехом.
– Вот, милочка, Ваш Нирс был так добр, что не оставил страждущего в беде и снял меня с вывески. Поделился со мной одеждой и спрятал от гнева обманутого мужа. – закончил рассказ мастер.
– А как давно это было? – спросила я.
Мастер задумался на мгновение.
– Уже десять лет назад. Надо же, как время летит, – покачал головой мастер. – Нирсу тогда было лет восемнадцать или девятнадцать. Молодой совсем был, зеленый.
– Да, – покивал Нирс, улыбаясь. – Это был мой первый выход на Великую Равнину.
– Они знают, кто ты на самом деле? – спросила я его на ушко.
– Знают, – подтвердил Нирс.
Беседа текла дальше плавная и теплая. Над злоключениями обманутого коварной лже-вдовушкой мастера шутили еще долго. По-доброму и совсем не обидно.
Веретенники оказались очень приятной общиной. Многие мастера имели семьи и жили каждый в своих покоях с женами и детьми. Вырастающие потомки так же трудились в производстве шелка и украшений из него. Реже – уходили из общины в поисках другого призвания и счастья, но каждый из них всегда мог вернуться в общину и влиться обратно в эту жизнь. Путь назад никому не перекрывался.
Мастера заверяли, что и мне теперь всегда будут здесь рады, как и Нирсу.
Но мы чувствовали, что приходит пора идти дальше. Октябрь закончился. Все дольше оставался лежать выпавший за ночь снег. Если бы мы еще пробыли в общине несколько дней, опоздали бы к месту сбора и отстали бы от собратьев Нирса по клану.
Мастера-ткачи легко приняли мое решение не вступать в ученики. Нас снабдили теплой одеждой, едой и добрыми пожеланиями легкого пути. Это было бы кстати, учитывая, что над нами все еще висела опасность быть пойманными кланом моего покойного мужа.
Провожать нас к воротам вышли все четырнадцать мастеров и старик-проводник. Идти с нами в большой мир Тавелоний наотрез отказался. Сделать для нас туннель прямо в клан Нирса он тоже был бессилен. Ограничен пресловутым наказанием.
– Вот, дорогая моя Золотая Мелия, возьмите на память обо мне, – он вложил мне в руку крохотный гладко отшлифованный кусочек.
– Что это? – спросила я, покатав в ладони маленький зеркальный кубик, не больше игральной кости по размеру.
– Это амулет, – пояснил Тавелоний. – Держащий его в руки сможет сбросить с себя любой морок, наведенный даже сильными магами. В благодарность за наше маленькое путешествие в другой мир.
– Спасибо, – я обняла старика, чувствуя, что готова расплакаться.
Тавелоний по-отечески похлопал меня по спине и пожал на прощание руку Нирсу.
Наш каурый конь встретил нас нетерпеливым приплясыванием и возбужденным всхрапыванием. Узнал, родной. Буланый жеребец дакатов смотрел на нас снисходительно и терпеливо, но он тоже не прочь был тронуться в путь. Мы сели на лошадей и выехали на мост через ров.
– Господин, я их нашел! – маг-поисковик почти ворвался в кабинет Бастиана Славного.
– Где?! – предводитель порывисто встал со своего кресла.
– Между Белым лесом и обителью веретенников.
– У пауков прятались, – мрачно процедил Бастиан. – Можно было догадаться.