Бабуля ухватилась рукой за нитку, на которой на ее шее все еще был привязан бутылек. Короткий рывок и вот уже он лежит в ее ладони, свисая оборванными кончиками ниток. Затем птица Фао разжала руку и бутылек упал на пол. Бабка занесла стопу и что есть силы опустила ее на пузырек. Глазурованный бочок треснул и провалился вовнутрь. Куклы вдруг засветились вокруг бабки. Они испускали свои белые живые лучи из сундука. Один за другим от кукол отделялись светлые детский образы. Мальчик с короткими курчавыми волосами. Девочка-подросток с застенчивой улыбкой и милым курносым носиком. Совсем крохотный малыш с круглыми пухлыми щечками. Они освобождались и улетали куда-то. Когда ни одной детской души в домике бабки не осталось, она подняла на нас свои белые глаза.
– Больно, – сказала старушка. – Почему это так больно?
Мы не знали, что ей ответить. Терять родных больно. Но нельзя привязать кого-то к себе силой. Это уже не любовь. Это потребительство. И кажется, птица Фао кое-что поняла. Что-то пробилось сквозь щит ее боли и страданий. Изменит ли это что-нибудь в ее существовании? Мы не знали. Мы оставили старушку молчаливо сидеть на кровати. Она больше не плакала. Не бросалась. Не пыталась уговорить меня отдать ей одного из наших еще нерожденных детей. Возможно, уже завтра она полетит на равнину в поисках новых детских душ для своих кукол, потому что она – одержимый навязчивой болью бессмертный дух. Могут ли духи вообще исцеляться от такого? Это был большой вопрос. Но по крайней мере – отпущенные пара десятков душ снова войдут в круг перерождения. Хотя бы для них справедливость сегодня восторжествовала.
Домик мы покидали в молчании и держась за руки.
Птица Фао все еще сидела на кровати, бессмысленно глядя в одну точку, когда рядом с ней пошло рябью пространство. Рядом со старухой сел на краешек кровати Владыка Нижнего мира и коснулся рукой ее лба.
– Твой урок здесь выполнен. Ты больше не Фао. Ты готова идти домой? Тебе тоже пора успокоиться и вступить в круг снова. Идем же, – седовласый дух протянул ей ладонь и она приняла ее, растворяясь в его силе. Для нее не будет больше боли потери и тоски. Не будет больше острого чувства утраты. Для нее наступит, наконец, покой. И она отдохнет. Сбросит с себя груз многих лет. И переродится. Она заслужила.
Когда мы шагнули с поляны птицы Фао в лес, небо уже окрасилось утренней зарей. Старушка не обманула. Зелье действительно отпугивало тварей. Зверомыши провожали нас взглядами и поворотом ушей, но не трогали. Белый лес замер, словно в сомнении. Будто бы раздумывал и никак не мог определить, что же ему с нами делать. И потому он не делал ничего. Не мешал, не помогал. Мы на удивление легко и почти случайно нашли наших лошадей. Оказалось, что место, на котором на нас напали мыши совсем близко от домика старухи. А накануне, когда мы ломились сквозь заросли, пытаясь выиграть себе жизнь и свободу, этот путь казался неимоверно длинным. Кони запутались связанными вожжами за какой-то куст и стояли неподвижно. Видимо, как добыча они были лесу не интересны. Однако, содержимое сумок он проверил. Вещи были разбросаны вокруг лошадей по земле, висели на кустах. На луке седла каурого жеребца, на котором ехала я, виднелись царапины от когтей и отметины от зубов. Словно кто-то грыз и облизывал его. Еда лесных жителей не интересовала, а вот светящуюся баночку-ночничок чьи-то когтистые лапки расковыряли. Содержимое было съедено, а баночка вылизана до чистоты.
Нирс удлинил веревкой поводья, чтоб можно было вести лошадей, сидя на ящере, мы собрали в сумки вещи и поспешили в путь. Необходимо было выбраться из Белого леса до наступления новой ночи.
Ящер быстро и уверенно пробирался сквозь лес. Сбруи и седла не было и сидеть на выпуклых спинных щитках зверя было жестко. Но лучше пожертвовать некоторым комфортом ради увеличения скорости передвижения и безопасности. Мы ехали почти все время молча. Казалось, одно неосторожное слово и лес поймет, что мы все еще здесь и вспомнит о нас. И действие бабкиного зелья разрушится. Мы наносили его на себя заново время от времени. Я прижималась спиной к Нирсу, сидя перед ним на чешуйчатой спине. На одну руку Нирса была намотана веревка со связанными вожжами. Рядом с нами бежали наши кони. Другая рука мужчины покоилась на моем животе. Ее тепло хоть чуть-чуть, но согревало и вселяло немного уверенности.
Я смотрела сверху на две оседланные спины и размышляла. У нас будут дети. Двойня. Нам обоим все еще не верилось. Я, конечно, мечтала, что это когда-нибудь случится, но чтоб так быстро… И радость от этой новости омрачалась осознанием огромной опасности, которой они подвергались здесь. Обычно замужние женщины узнают о том, что они беременны в своих спальнях от повитух, в присутствии мужей и иногда других родственников. Даже в этом у меня все не как у нормальных людей. Я узнала о будущих детях в старой лачуге от одержимого духа посреди кишащего тварями Белого леса, который хотел сожрать меня, когда я даже не знала причину. Покусанное седло каурого коня подсказало мне ее. Значит, зачала я в замке веретенников. Ведь в ту сторону лес пропустил меня беспрепятственно. Лес ополчился на меня, потому что почувствовал мое изменившееся положение. Не даром многие вампиры любят беременных. И маги. Волосы женщин на сносях высоко ценятся, как магический компонент для многих зелий.
Скоро мы выедем из чудовищного леса на Равнину. И тогда маги-поисковики моего покойного мужа снова найдут нас. Если уже не нашли. Снова бежать. Снова на пятки будут наступать враги. Опять прятаться и бояться. Поскорее бы уже это закончилось. Нирс говорил, что для нас главное – пройти незамеченными мимо Каурии до Карвика. А под Карвиком должны нас ждать собратья Нирса. Если семеро наемников Мартиана не смогли справиться с одним Нирсом, то с несколькими такими, как он тягаться им будет еще сложнее. Правда, и Бастиан Славный, и его маги теперь знают, насколько силен Нирс. И новая их атака на нас будет куда более сокрушительная.
Человек, стоявший перед Бастианом Славным внешне не был примечателен абсолютно ничем. Ни могучего телосложения, свойственного наемникам, ни обилия оружия. На поясе пришедшего висели только скрытые полами длинного плаща ножны, из которых торчала рукоять длинного боевого ножа. Человек был среднего для мужчины роста и худощавого телосложения. Его пепельно-русые волосы были коротко острижены по последней моде. Такие прически можно увидеть у десятков мужчин на улицах любого города Великой равнины. И только жесткое выражение лица и колючий цепкий взгляд серых глаз выдавали в нем того, кем он по своей природе являлся. Хищником. Охотником на людей. Тихой смертью. Наемным убийцей. Тем, кому не требуется армия, грубая сила или разнообразие оружия чтоб победить соперника. Одного дротика со смазанным ядом наконечником хватает, чтоб его жертва успокоилась навсегда.
– Беретесь ли Вы за дело? – спросил Бастиан. Он поглаживал набалдашник своей трости, отчего перстни на его пальцах отблескивали благородным огнем.
Наемнику новый заказчик казался интересным. Он не заискивал, не боялся, но и не грубил, не пытался унизить. Разговаривал степенно и спокойно. Не как с безродным ничтожеством, а как с мастером своего дела, на помощь которого рассчитывал за вполне немалое вознаграждение. Таких убийца уважал. За силу и твердость характера. С такими работать было удобнее. Они как правило четко озвучивали задачу и оговаривали оплату, были последовательны в своих желаниях, и не торговались потом, принимая выполненную работу. Но такие и не прощали ошибок при выполнении заказа. В случае провала задания они запросто наймут другого убийцу, чтоб он прикончил не справившегося с работой.
– Берусь, – твердо сказал убийца. – Покажите цель.
– В соседнем кабинете Вы найдете мага-поисковика. У него карта. Он отслеживает перемещение нашей цели по Равнине. Сейчас они двигаются в нашем направлении. На Каурию. Но думаю, они не станут заходить в город. Поедут по объездной дороге на Карвик или Чивенк. Все должно быть сделано очень тихо и незаметно. Без шума. Целей две. Потому плачу за двоих. Мужчина опасен. В открытом бою с ним один на один шансов почти нет. Женщина – просто глупая курица. С ней проблем не будет, если уберете мужчину.
– Чем он опасен? – уточнил убийца.
– Семеро моих лучших наемников не вернулись после встречи с ним, – пояснил Бастиан.
Наемный убийца уважительно хмыкнул.
Глава клана мрачно скривился.
Что ж. Так даже интереснее. Такие заказы нравились гораздо больше. Не престарелый отец, никак не желающий покинуть мир и оставить любящим деткам свое состояние. Не глупый должник в карты. Некто сильный. На таких охотиться намного интереснее.
Получив от заказчика все детали заказа, наемный убийца перешел к магу-поисковику, чтоб взглянуть на его карту.
Бастиан Славный был доволен сделкой. Оплата оговорена. Она, конечно, высока, но стоит того. Этот убийца – настоящий мастер своего дела. Лучший на Равнине. Его репутация безупречна. Его мастерство вне сомнений. Два коротких выстрела и мешающая спокойно жить парочка беглецов навсегда уйдет в прошлое. И можно будет не отвлекаться на это висящее мертвым хвостом дело. Предводитель клана налил себе вина в золотой кубок и пригубил, мысленно поднимая тост за успешное выполнение заказа.
В отличие от отца, Мартиан был настроен не так благодушно. Он подслушал его разговор с таинственным незнакомцем через замочную скважину. Отец нанял убийцу. В последние две недели Бастиан скрывал от сына положение дел с беглецами. От этого в душе Мартиана все клекотало от злости, словно зловонное помойное варево. Заставляло думать, что отец не принимает сына всерьез.
Мартиан уже пришел в себя после ранения. Еще потягивало немного свежий розовый рубец в том месте, где его пырнула ножом для фруктов эта сука. Еще ныло при движениях где-то под ребрами. Но в целом он был здоров. И он хотел отмщения, но не так. Скорая смерть его шлюхи-жены и ее любовника никак не устраивала пострадавшего мужа.