Я застыла в замешательстве, не понимая, чего он хочет. Северянин пересек пространство палатки и схватил меня чуть выше локтя. Он навис надо мной как скала над чахлым деревцем. Я дернулась, но он все равно притянул меня к себе.
– Не дергайся. Смотри туда.
Он приподнял свободной рукой шторку, прикрывающую окно, и указал пальцем куда-то наружу. Я перестала трепыхаться в железных тисках его пальцев и посмотрела в направлении, которое он указал. Перед одним из костров на подстилке сидел Нирс, скрестив перед собой ноги. Он устало жевал что-то, глядя в огонь.
Сердце пропустило удар, а затем захлебнулось в залившей грудь волне нежности. Я забыла о том, что северянин до сих пор держал меня за локоть. Забыла о том, как испугалась мгновение до этого. Я смотрела на любимый профиль.
Жив… Пришел. Мой любимый. Слава богам и Триаде!
Меня потянули обратно.
– Мы договорились? – напомнил о себе Фард.
Я посмотрела в окно на Нирса, затем в угольно черные глаза северянина.
– Вы даете мне слово отпустить нас всех с миром, когда Ваша война закончится?
– Да. Слово Севера!
– Тогда я обещаю помочь Вам в этой войне по мере моих сил. Я буду постигать науку некромантии.
– Замечательно. Тебя проводят в палатку к магам. Поступишь в обучение к моему некроманту немедленно.
Я глубоко вздохнула и выпалила.
– Я не могу немедленно.
– Почему?
– Я беременна. Я знаю, что некромантия не совместима с беременностью.
– Что? – не понял Фард. – Беременна? Чей это ребенок?
– Не волнуйся. Мартиан не имеет к этому никакого отношения. Наследниками клана моим детям не быть.
– Этот чужестранец обрюхатил тебя всего за пару недель? Быстро работает.
– Ты обещал, что никто из тех, кто мне дорог не пострадает по твоему приказу, от твоих рук или от твоих людей. Я знаю, северяне люди слова. Ты даешь мне выносить беременность, а как только я рожу, буду готова принять инициацию. А пока начну учить основы.
Северянин побелел от злости. Он сжал кулаки, каждый из которых, казалось, был больше моей головы. Я чуть не умерла от страха на месте, но выпалила.
– Я тоже человек слова. Я выполню соглашение. Но мы не оговаривали, что я начну немедленно. Прошу простить меня за небольшую хитрость, но у меня не было выбора. Как и у Вас, когда Вы вмешались в мою жизнь и устроили мне западню в той гостинице. Вы пошли на это ради будущего своих людей, а я сделаю все, что угодно ради тех, кто дорог мне. Теперь мы квиты.
Я зажмурилась и сжалась, ожидая бури гнева, но ее не последовало. Вместо этого мой собеседник издал какой-то странный сдавленный звук. Я рискнула посмотреть на него и открыла один глаз. Плечи Фарда тряслись от смеха.
– Ну, ты и хитра. Как ты догадалась так жонглировать условиями сделки?
– Учителя хорошие были, – сказала я, все еще не веря в то, что меня не разорвали прямо здесь за мой фокус.
– Хорошо, – согласился Фард. – Начнешь пока изучать основы, а инициацию завершим, когда ты родишь.
– Мы будем вольны расторгнуть договор, если обоих будет это устраивать, или если будет нарушено какое-то из условий.
– Согласен. Мои помощники составят текст договора, и мы его скрепим.
– И Вы отпустите меня?
– Да. Слово Севера!
– И Нирса?
– И его.
– А…
– И на детей ваших посягать не буду.
– Почему?
– Мой отец говорил: «Хочешь, чтоб люди служили тебе верно и преданно, будь с ними честен». Когда человек становится твоим союзником по доброй воле, он делает все добросовестнее. Не хочу оглядываться и караулить, как бы нож союзника не прилетел мне в спину.
– Ваш отец был мудрым человеком.
– Да.
– Я могу пойти к нему?
– Иди уже, – махнул рукой Фард.
К выходу из палатки я шла на ватных от страха ногах. Я спорила с предводителем клана. Мне не верилось все время нашего разговора, что я решилась на это. Но мне хотелось жить и сохранить беременность. И не хотелось покидать Нирса. И, кажется, этот Фард не такой гад, каким я считала его всю дорогу из охотничьего домика сюда.
Я отбросила страхи и постаралась унять дрожь в коленках. Я шла через лагерь к заветному костру, у которого видела Нирса. Он сидел все там же спиной ко мне. Знакомый силуэт, тот самый плащ и светлые волосы чуть длиннее ворота. Я была всего в нескольких шагах, когда он вдруг выпрямился и насторожился. И я знала. Он услышал меня. Он понял, что это я иду.
Я обняла его сзади, и он застыл. Мои руки обвили кольцом его шею, а ладони легли ему на грудь. Я чувствовала, как он дрожал.
Он стянул меня к себе на колени и стиснул в объятьях.
Я не знаю, сколько мы просидели вот так, обнявшись. Я прижималась к груди Нирса не только щекой, а словно всем своим существом. Так, будто хотела приклеиться к нему, срастись кожей, чувствами, мыслями. Его пальцы перебирали мои волосы. Воины Фарда вокруг нас побросали свои миски и перестали жевать. Разговоры у ближайших костров стихли. Все смотрели на нас.
Фард проводил взглядом до выхода белокурую девчонку, вылетевшую мотыльком под раскрывшимся пологом. На волю. Девчонка пробиралась мимо сидящих у огня воинов, а смотрела только на чужеземца. И раньше, когда она стояла рядом с Фардом и смотрела в окно на своего Нирса. Она светилась любовью. Даже его, сурового северянина согрела на мгновение. Разбередила старые мечты. Северянин отдал бы полжизни за то, чтоб на него кто-нибудь когда-нибудь так посмотрел.
Какова ирония! Он вмешался в судьбу этой девочки, разбил ее жизнь, скомпрометировал, растоптал ее чинное и богатое будущее. А в итоге выходит – даже помог.
Фард задушил поднявшуюся было с глубины души тоску. Сейчас не время. Через несколько часов войско двинется в последний марш до Речных Врат. А потом будет битва. Первая в череде битв за охранные пропускные башни. За влияние, за лучшую жизнь. Он давно об этом мечтал. Фард ждал десять лет и готовился. Боги непременно помогут ему.
Войско подошло к Речным Вратам почти на рассвете. Позицию под стенами северяне занимали под звуки горнов, возвещающих со смотровых площадок о нападении врага. Нирсу в этой битве отвели ключевую роль. Ради этого даже поменяли план кампании. Участие Нирса с его ящером открывало Фарду новые возможности. Применять «голодный огонь» для взятия «Речных Врат», северянин не хотел. Слишком велики были бы разрушения. Долго и тяжело восстанавливать. Крепость должна остаться обороноспособной, иначе самого Фарда будет несложно выбить из нее.
Меня оставили вместе с некромантом чуть поодаль наблюдать за боем с холма. Если бы я встретилась с этим стариком где-то на рынке или в таверне, ни за что бы не догадалась о роде его занятий. Высокий седой северянин не имел в облике ничего, что выдало его как некроманта. Худое лицо с крупным носом и глазами, запавшими в истончившиеся глазницы. Белая борода подчеркивала исхудавшие щеки. На вид – обычный старик. Изможденный болезнью с печатью скорой смерти на лице. Почти всю дорогу до Речных Врат он делился со мной знаниями, объяснял, как именно он будет усиливать и развивать мой скромный дар. Мне слабо верилось, что у него что-то получится. Мне нужно будет для этого развешать на себе два мешка усиливающих талисманов, выпить целую бочку зелья и упражняться круглые сутки без сна и без отдыха.
Мое волнение росло с каждым мгновением подготовки, приближающим начало штурма.
Нирс готовился к битве. Я видела его издалека то снующим между воинами, то переговаривающимся с кем-то. Его обрядили в одежду цветов северян и в кирасу с выгравированным на ней вороном – символом клана. Но Нирс все равно выделялся белым пятном среди черноволосых воинов севера.
Мы ехали почти все время вместе с Нирсом с момента, как свернули лагерь и вплоть до самих Речных Врат. И за эти несколько часов я не успела надышаться им. Не наобнималась. Не натрогалась вволю. Не успела упокоиться. Не смогла просто побыть вместе с ним. С боку прямо над ухом жужжал некромант. Обучение началось. Нирса все время дергали и окликали. Правили и уточняли план битвы.
Дурное предчувствие пищало где-то в душе словно неугомонный комар в летней ночи. И я боялась. Очень боялась.
Это война. Я должна быть готова к тому, что здесь любое предчувствие не особенно благостное и всегда связано с опасностью. Но грудь давило, а живот противно поднывал. Волнение заставляло мерзко дрожать поджилки где-то глубоко внутри.
Наконец, Фард дал отмашку начинать. Нирс замер посреди воинов и сосредоточился. Он собирался вызвать ящера. Оказывается, за последние три недели в его обществе я уже успела изучить его настолько, что могла безошибочно чувствовать момент, когда его зверь готов был воплотиться, хотя при мне Нирс вызывал его всего несколько раз.
– Что он делает? Где его ящер? – беспокоилась я.
– Там, – некромант указал сморщенным пальцем на Речные Врата.
Зверя по-прежнему не было видно. Но когда из-за ворот раздался шум битвы, я все поняла. Нирс забрасывал своего ящера прямо в тыл врага. Зверь появлялся снова и нова за спинами защитников крепости и стриг несчастных как сам дух смерти.
Наконец, с той стороны ворот раздался удар. Ящер прорубился к выходу. Нирс пытался открыть ворота. Несколько движений, несколько воплощений, несколько отбитых атак спустя у него получилось. Огромный засов громоподобно лязгнул.
Войско Фарда взорвалось ликованием.
– Серебряный ворон! Серебряный ворон!!! – кричали хором воины, восхваляя Нирса.
Створки ворот внешней стены замка плавно раздвинулись и специально обозначенные для этого подразделения войска хлынули внутрь, пока Нирс засылал своего ящера за вторые врата. Завязалась битва. Зверь оттягивал на себя внимание защитников.
Нирсу было тяжело. Его ящер был ранен снова и снова. И охотник ощущал его раны как свои собственные, но продолжал рассеивать ящера и воплощать его заново. Он наверняка видел глазами ящера все смерти защитников крепости, видел собственную кровь и чувствовал, как утекают силы в рану зверя. И тогда Нирс повторял свои действия.