тавили. Исполнили все четко. Сберегли и сохранили.
Я оставила войну Фарда ему. Скоро баланс сил на Равнине очень изменится. И я даже радовалась тому, что не увижу, возможно, этого. Я готова была уйти в горы.
На сборы оставшихся Охотников под Карвиком потребовалось еще три дня. Ящер Айгира оказался летающим. Он делал вылет за вылетом. Искал кого-то, иногда приносил других Охотников.
На поляну за городом, выбранную как место сбора постепенно съезжались груженые едой и другими товарами телеги. В какой-то момент это стало даже напоминать дакат-рунай, состоящий только из мужчин. Охотники приняли меня почтительно и доброжелательно, но я все равно немного робела. Они все были похожи на Нирса вот тем самым спокойным осознанием своей силы. И они все напоминали мне его.
Я старалась занять себя чем-то полезным. Помогала перебирать и раскладывать товар, готовила еду мужчинам, чистила котлы. Делала все, чтоб хоть как-то отвлекаться и не падать в горе. Только вот ночи я любить перестала. Ночью делать нечего, и все мои кошмары возвращались. Я не могла уснуть очень долго. Перед глазами по-прежнему стояли картины гибели Нирса. Его битва, удар, лезвие… Потом погребальный костер, пламя, забравшее его лицо, песня… Я переживала все заново, и от этого не было спасения. Я не могла его найти. Палатка казалась тесной и маленькой. И тогда я выползала на свежий воздух и садилась к остаткам костра.
Когда собрались все, Горные Охотники совершили хитрый маневр. Они сгрузили с телег товары на землю, а телеги с лошадьми увели куда-то. Вернулись мужчины еще через пару дней уже порожняком. Они вызывали своих ящеров, ставили их цепочкой по два и натягивали между седлами большие укрепленные сети, на которые заново погрузили товары.
– А зачем они это делают? – спросила я как-то у Айгира.
– В горах телега не пройдет. На лошадь много не нагрузишь. А на равнине мы стараемся не показывать свою настоящую сущность.
Моего коня, которого подарил мне Фард, тоже продали. А у Нирса коней не осталось. Когда меня выкрали люди Мартиана, а после – Фарда, Нирс рассказал, как продал дакатского коня в Каурии. А своего буланого пристроил в одной из деревень по дороге к войску Фарда, когда понял, что загонит коня, пытаясь нагнать меня. Дальше ехал уже только на ящере.
Сборы в путь подходили к концу и вот, наконец, караван был готов отправляться. Я в последний раз обернулась и мысленно попрощалась с Великой Равниной, принесшей мне много горя еще с детства. У наших с Нирсом детей будет другое будущее. Их не будут клеймить и ссылать за их способности. Они вырастут достойными людьми и хорошими продолжателями традиций клана. Я тоже буду осваивать их традиции. Я вольюсь в народ, породивший столько достойных мужчин, которые ехали сейчас в караване вместе со мной, и, я уверена, столько же достойных женщин, с которыми я еще познакомлюсь. И начнется новая жизнь. Только очень больно от того, что в ней не будет моего эльфоподобного медведя.
Я ехала на ящере Айгира. Местность менялась вокруг нас. Холмы превратились в сопки, которые продолжали расти, пока мы углублялись дальше в горы. Здесь я чувствовала себя намного лучше. Мне, наверное, лучше было бы родиться горным жителем. Я любовалась красотами гор. Смотрела на них глазами Нирса. Я вспоминала его рассказы об этим местах и чувствовала их всем своим нутром. Я влюбилась в горы в тот самый момент, когда наш караван прошел между первыми сопками.
Мы остановились, чтоб сделать небольшой привал. Охотники разминали затекшие от долгого сидения спины и переговаривались. Судя по их разговорам, впереди нас ждал очень трудный путь. Я была к нему внутренне готова. Пусть будет этот путь. Охотники ходят по нему каждый год. Смогу и я.
Я отошла чуть поодаль и присела на ствол упавшего дерева. Мои стопы утонули в рыхлом снегу. По-осеннему скупое солнце расщедрилось и расцветило радужными искорками свежий снежок. Я задумчиво притаптывала носком ботинка пушистые снежинки, когда на меня упала чья-то огромная тень. Я подняла взгляд и обомлела. Передо мной стоял ящер Нирса.
Бастиан не мог найти себе места от волнения. Мартиана не могли найти уже неделю. В последний раз он видел сына стоящим на холме, пока шла битва. А затем он просто исчез куда-то. Бастиан сбился с ног. Когда среди погибших в битве тело Мартиана тоже найдено не было, отец даже облегченно выдохнул. Значит еще был шанс найти сына живым. Пленников северяне не брали. Южанам было позволено забрать своих раненых и убитых.
Клан Бастиана Славного потерял Речные Врата. Мощь и слаженность действий воинов Фарда поразили даже такого бывалого вояку, как предводитель южного клана. Но на стороне врага дрался и чужеземец. Предатель.
Это была единственная ниточка, которая хоть как-то могла дать ответ на вопрос, где сейчас Мартиан.
Было подозрение, что сын не смог бы пройти мимо врага и не попытаться отомстить. Но предатель пал в бою, а вот Мартиана рядом с ним не было и близко.
Бастиан решал две задачи одновременно: переформировывал войска для новой атаки, разрабатывал новые стратегии и искал сына. Были опрошены все воины, кто даже просто дышал рядом с Мартианом. Кроме ближайших помощников сына. Их-то как раз в лагере и не было. Путем мучительно долгих и порой безрезультатных допросов удалось выяснить, что Мартиан нашел какого-то мага и давал ему какие-то важные поручения. Горе-колдуна вычислил главный маг-поисковик клана. Тот, оказывается, вознамерился сбежать с поля боя в Каурию. Беглеца уже поймали и в эту самую секунду тащили обратно.
Когда молодого мага ткнули коленями в пол у ног Бастиана, отец уже еле мог сохранять самообладание.
– Где мой сын?!! – раздалось раскатисто и настолько громко, что несчастный вздрогнул и скрючился на земле сильнее. – Говори, собака!
– Не знаю!!! Не знаю, господин! Прошу, помилуйте меня.
– Где мой сын?
– Не знаю, господин! Клянусь всеми богами и Триадой!
– Не клянись. Вижу ведь, знаешь. Стража!
На зов вошли два крепких воина. Один рывком скрутил магу руки, второй разжал ему рот и влил какой-то отвар. Колдун принялся отплевываться, но стражник зажал ему нос и гадкое зелье само упало в горло.
Маг закашлялся. Охранники отпустили его, и он упал на четвереньки, пытаясь хоть немного отдышаться.
– Это зелье правды. Ты расскажешь мне все хочешь ты этого, или не хочешь, – сказал Бастиан, когда заметил, что взгляд мага потускнел. Зелье начало дейстовать. – Почему ты сбежал с поля боя?
– Не хотел, чтоб меня наказали, – немного заикаясь поведал маг.
– За что тебя должны были наказать?
– За то, что наследник власти клана мертв, – выпалил пленник, а Бастиан побледнел.
– Как мертв?
– Он пал на поле боя перед холмом.
– Мы прочесали всю поляну. Его там не было, – отчаянно допрашивал отец, прижимая руку к ноющей груди.
– Он там был. Но я дал ему кое-что.
– Что ты ему дал, пес паршивый?!!
– Он хотел стать похожим на чужеземца. Он приказал, и я сделал ему маскирующий талисман. Молодой господин пошел, чтоб убить Фарда Северянина, но его догнали Ваши доблестные воины. И наследник больше не вста-а-а-а-а-ал! – протянул маг последнюю фразу, все больше теряя твердость речи. – А потом его забрали враги.
– Что?!!
– Враги забрали господина! Мертвого господина забрали враги. И согж.. сожлг… Тьфу! С-сожгли! – выпалил колдун. – Жена-изменница подпалила! Я видел! Все! А талисман я хорошо сделал. Он работал даже когда господину горло… того… пырыткули… И в огне только сгорел. И никто не узнал, что это я смог сделал так. Какой я молодец! Но молодого господина жаль. Жаль…
– Охрана!!! – закричал Бастиан не своим от ужаса голосом. Перед ним тут же выросли те же самые воины. Предводитель указал пальцем на скорчившегося на полу мага. – Казнить! Немедленно! За измену клану! А потом найти всех помощников моего сына! И тоже казнить. Всех!!!
Охранники уволокли упирающегося колдуна.
Бастиан опустился в свое кресло, задыхаясь от нестерпимой боли в груди. Его сын. Его мальчик! Попал в беду. Не послушал отца. Как всегда. Вздорный характер. Весь в мать свою! Славы захотел. Никому не сказал. Смерть нашел. Какая глупость – замаскироваться под врага! Самому! Людей мало что ли? Помощников не было? А теперь мертв. И врагами погребен. Мартиан. Сыночек…
Бастиан глухо застонал, не в силах больше сидеть прямо. Согнулся, уткнулся лбом в поверхность своего любимого стола. Грудь разрывало от боли. Предводитель хватал ртом воздух и чувствовал, что не может вздохнуть. В глазах начало темнеть, но Бастиан не мог позвать на помощь. Горло отказало. Еще несколько конвульсий и он затих. Предводитель клана никогда больше не встанет из-за своего стола.
Я смотрела на ящера Нирса. Наверное, я бредила. Это не мог быть он. Я зажмурилась, потерла руками глаза и снова открыла их. Ящера не было. Я выдохнула. Неужели у меня от горя помутился рассудок? Мне теперь везде будет мерещиться Нирс и все, что с ним связано. Потому что все это мне очень дорого. Не хочется отпускать. Вот сознание и подбрасывает любимые образы.
Я встряхнула головой. Нельзя расслабляться и поддаваться горю. Иначе оно поглотит и уничтожит. А мне нужно держаться. У меня будут дети. Ради их благополучия нужно потерпеть. Как они смогут расти счастливыми, глядя на раздавленную бедой мать? Они имеют право на мирное детство, не омраченное моим помешательством от горя. Я встала с бревна, собираясь идти к Охотникам, которые уже объявили, что пора трогаться дальше. Но я не сделала и пары шагов, как передо мной снова начало формироваться золотистое облако. Оно выросло, уплотнилось, налилось жизнью и превратилось в ящера. В ЕГО ящера. Зверь тряхнул головой, попытался сделать шаг и вдруг рассеялся, превратившись в золотистый туман.
Сердце в груди словно сделало кульбит. Не показалось! Это действительно он. Милостивая Триада, сделайте так, чтоб это был он!
Я подобрала юбку и помчалась к Охотникам.
– Айгир!!! Айгир!