– Я, наверное, чего-то не понял, – сказал Рябов.
Полина смотрела на него снизу вверх.
– Товарищ полковник в прошлый раз ясно сказал – никаких контактов. Ты, надеюсь, слышала?
– Ну, хорошо, – неожиданно кротко согласилась Полина. – Я опять нарушила приказ. Ты иди доложи Даруеву. Пусть он опять отхлещет меня по щекам.
Рябов промолчал. Он не знал, как следует вести себя в подобных случаях. А Полина неожиданно сделала шаг вперед, преодолевая то небольшое расстояние, которое между ними еще оставалось, и положила руки на плечи Рябову. Теперь их глаза были совсем близко. И губы тоже.
– Он сволочь, Даруев, – прошептала Полина. – Гадкий и мерзкий. Но ты ведь не такой.
Рябов растерянно молчал. Обычно он знал, как поступать в каждой ситуации, но сейчас не ведал, что обязан делать. Полина вдруг потянулась к нему и поцеловала в губы быстрым жарким поцелуем. Он отшатнулся, но шаг назад не сделал.
– Как тебя зовут?
– Дмитрий, – дрогнул Рябов.
Он стремительно оставлял одну позицию за другой. Сдавался без боя, потому что не видел в женщине противника – и растерялся.
– Дима, – прошептали ее губы. – Какое хорошее имя. Доброе.
Рябов понял, что она сейчас снова его поцелует, но отстраниться не успел или не захотел. Ее губы были жаркие и жадные.
– Что ты делаешь? – спросил он, наконец отстранившись.
Полина зашептала, требовательно заглядывая ему в глаза:
– Приходи сегодня сюда, как только стемнеет! Я буду ждать! В десять!
Все в нем протестовало, но он с изумлением обнаружил, что не хочет свой протест выразить вслух. Его молчание Полина расценила как согласие, потянулась и снова поцеловала. Ее кожа пахла сладостью.
– Придешь?
Рябов молчал.
– Придешь? – не требовательно, а почти просяще.
– Да, – сдался Рябов.
Она погладила его затянутый в камуфляж торс.
– Я ненавижу его, – прошептала почти неслышно.
– Кого?
– Даруева.
Рябов поморщился. Полина это заметила и сказала с готовностью:
– Не будем больше о нем.
Они разошлись в разные стороны. Рябов шел по вызову – его разыскивал Даруев. Полковник сидел в своем кабинете, поднял голову, когда Рябов вошел, и сказал недобрым голосом:
– Пропадаешь где-то!
Рябов промолчал, и на его лице ничего не отразилось.
– Подойди! – сказал Даруев.
Сесть не предложил, и Рябов остался стоять, возвышаясь над столом.
– Сегодня – акция, – произнес Даруев, придавая голосу будничности. – Готов?
– Так точно!
– Как твое самочувствие?
– Отличное!
Оптимист, подумал Даруев. Сам он чувствовал себя не в своей тарелке. Его тревожило, что Рябов будет участвовать в акции после длительного перелета и последовавшего затем общения с доктором. Даруев считал, что надо дать передышку, хотя бы сутки. Но время не ждало. Срок Даруеву определили очень точно – не позднее сегодняшней ночи.
Фотография человека, которого Рябов должен был застрелить сегодняшней ночью, лежала у Даруева в столе. Человек на снимке был молодой и симпатичный. Фамилия – Бородин.
40
В последние дни Бородин покидал офис не позднее шести часов вечера, чтобы уже около семи, задолго до захода солнца, оказаться дома. На этом настаивала охрана, да он и не противился, потому что помнил о том, как погиб Григорьев.
До заветных шести оставалось полчаса, когда Бородину позвонили из Таможенного комитета. Состав с ракетными комплексами был задержан российской таможней в Белгороде. В сопроводительных документах якобы обнаружилось какое-то несоответствие. Это был крах. Сделка срывалась.
– Я вышлю к вам в комитет своего сотрудника, – сказал Бородин, надеясь, что все еще можно исправить.
– У нас рабочий день – до шести, – сухо ответил его собеседник.
Он представлялся Бородину невысоким, поджарым, и глаза у него наверняка были рыбьи.
– Значит, до завтра придется ждать? – попытался прощупать настроение собеседника Бородин.
– Ждать – чего?
– Начала рабочего дня.
– Таможня в Белгороде работает по вашему грузу непрерывно. Мы от них информацию получаем ежечасно.
– А нас вы могли бы информировать?
– Конечно.
Это звучало обнадеживающе.
– Я постоянно буду на телефоне, – сказал Бородин. – Свой телефончик оставьте, пожалуйста.
– Когда понадобится, я сам перезвоню, – ответил таможенник и положил трубку.
Бородин незамедлительно вызвал заместителя. Тот занимался грузом непосредственно.
– Плохи дела, – сказал Бородин. – Эшелон задержан в Белгороде.
– Причина?
– Якобы документы не в порядке.
– А на самом деле?
– Кто-то вставляет палки в колеса. Григорьева уже нет, нет и прикрытия. Все очень просто.
– Может, отправить человека в Белгород?
– Бессмысленно. Они там лишь выполняют приказ какого-то дяди из Москвы. И пальцем не пошевелят без соответствующего распоряжения.
– Серьезно все закрутилось, да?
– Очень серьезно, – вздохнул Бородин. – Шестьсот миллионов долларов в деле, тут не до шуток.
Со смертью Григорьева все неимоверно усложнилось, и теперь Бородин понимал это очень отчетливо.
В половине девятого чиновник из Таможенного комитета позвонил опять. Ничего обнадеживающего. Груз не пересек границу.
Начальник бородинской охраны нервничал и через каждые четверть часа заглядывал в кабинет Бородина. Сам Бородин первое время делал вид, что этого не замечает, но в конце концов не выдержал.
– Что ты мелькаешь? – спросил он с досадой.
– Темнеет, Андрей Алексеевич.
– И что дальше?
Начальник охраны вздохнул и исчез за дверью.
Следующий звонок из Таможенного комитета состоялся в одиннадцатом часу.
– Пока ничего, – сказал таможенник. – Разбираются с вашим грузом.
Чиновник был немногословен, и это чрезвычайно злило Бородина.
– Он изводит нас постепенно, – сказал Бородин заместителю. – Измотает в затяжной схватке, а после возьмет голыми руками.
– Может, денег хочет?
– Я предлагал прислать к нему нашего человека.
– И что же?
– А ничего. У нас, говорит, рабочий день до шести. А сам тем не менее сидит и мне названивает, несмотря на поздний час.
– Непонятно, – сказал заместитель. – Логику чиновника не всегда поймешь. – Он вздохнул. – С теми, кто внизу, проще. Мелкая сошка – без особых претензий: получил свою долю и сидит тихо, ничего уже его не касается. Может, все-таки отправим человека в Белгород?
– Не будет толку, – досадливо поморщился Бородин.
– Ну хотя бы давайте позвоним туда. Пусть скажут, под каким предлогом задержали груз.
– Позвони, – сдался Бородин.
Заместитель ушел, отсутствовал четверть часа, а когда вернулся, выглядел немного растерянным, что с ним случалось крайне редко.
– Состав пересек российскую границу в семнадцать двадцать по московскому времени.
Бородин изумленно изогнул бровь.
– Ошибки нет? – спросил он после секундного замешательства.
– Нет. Мне назвали номер эшелона и код груза. Все совпадает.
– Непонятные какие-то игры, – сказал Бородин. – Нехорошая возня.
Он вызвал начальника охраны и распорядился подать машину. Часы показывали без пяти минут одиннадцать. Когда Бородин вышел из офиса к машине, на улице уже было совсем темно.
41
Рябов пришел в условленное место в десять. Полины не было видно. Рябов прошел по аллее из конца в конец, вернулся, и вдруг услышал негромкий свист. Оглянулся, никого не увидел, и тут свист повторился. Это была Полина. Она сидела за кустами на стволе поваленного дерева. Рябов приблизился, но рядом не сел, остался стоять, задумчиво покусывая травинку.
– Обязательный, – уважительно сказала Полина. – Без опоздания приходит!
Было непонятно, всерьез она это говорит или смеется над Рябовым. Он промолчал.
– Ну что ты такой угрюмый?
Полина стремительно поднялась с дерева и обвила шею Рябова руками. Он отвернулся и выплюнул травинку.
– Что-то случилось, да?
– Я уезжаю, – ответил Рябов, глядя в сторону.
– Куда?
Он промолчал. Полина вздохнула.
– Скажи хоть – надолго?
– Думаю, что нет. Завтра утром буду здесь.
– Уф-ф! – произнесла облегченно Полина. – Не пугай меня больше так. Я и без того запуганная.
Развернула голову Рябова и поцеловала его в губы. Прошептала:
– Не стой истуканом!
Он будто не слышал, легко и уверенно сбросил с себя руки Полины, будто стряхнул что-то, что ему очень мешало.
– Меня ждут, – сказал коротко.
– Кто?
Рябов не ответил, и Полина ему подсказала:
– Даруев. Да?
И опять Рябов ничего не сказал, демонстративно взглянул на часы. Десять минут одиннадцатого.
– Мне пора.
– Привет передавай.
– Кому? – удивился Рябов. В первый раз за вечер он выразил хоть какие-то чувства.
– Даруеву, – пояснила Полина. – Ублюдку этому.
– Ты его не очень-то любишь, по-моему.
– Проницательный, – уважительно сказала Полина.
– Он тебе что – дорогу перешел?
– Ага, – легко согласилась она. – Что-то вроде того.
– Он строгий, конечно, – спокойно сказал Рябов. – Но он же командир. Таким и должен быть.
Полина заглянула ему в глаза и смотрела долго, но не увидела ничего, не смогла прочесть, и сказала, недоверчиво покачав головой:
– Ты что, с луны свалился, милый? Кому он командир? Мне? Своей жене?
И засмеялась, обнаружив, какой эффект произвели ее слова.
– Ты точно с луны! – сказала она убежденно. – Не знал, что он – мой муж?
– Мне пора, – сказал Рябов.
Он растерялся и едва мог это скрыть.
42
Где-то далеко лаяла собака. Высоко в небе пролетел самолет. Даруев тенью выскользнул из здания. Распахнул заднюю дверцу «Волги», бросил на заднее сиденье винтовку с оптическим прицелом. Рябов уже сидел в машине и с задумчивым видом пытался что-то рассмотреть в опустившейся на землю темноте.
Даруев сел за руль, завел двигатель. Освещение приборов отбрасывало на его руки зеленоватый свет. Как у покойника, подумал Даруев.