– Садись, разговор есть!
Я выбрала стул на тщательно выверенном расстоянии, соответствующем рекомендованной Роспотребнадзором социальной дистанции: Масин та еще зараза, он только выглядит добрым мудрым старцем. Отрастил бы бороду подлиннее – мог бы без грима играть Дедушку Мороза или Дамблдора.
– Про Антиповца в курсе? – перебирая какие-то бумаги на столе, спросил Масин.
– Царство Небесное Валерию Сергеевичу, – кивнула я.
– Ха! Небесное…
Мастодонт отшвырнул бумаги, припечатал их кулаком, посмотрел на меня остро и прямо, без ужимок:
– Ты прекрасно знаешь, что в рай Валерика точно не пустят, не тот у него послужной список.
– Но вы все же хотите сделать в память о нем документальный фильм?
– Плевать мне на ваши документальные фильмы!
– Как обычно, – я пожала плечами. – Анатолий Ефимович, давайте друг другу время сэкономим. Зачем я здесь?
– Бумаги подпиши! – Мастодонт перебросил мне листочки на скрепке.
Я посмотрела – стандартный договор. Привстала, потянулась, бесцеремонно выдернула из малахитового стаканчика перед бывшим шефом, временно снова становящимся моим руководителем, золотое стило и оставила, где надо, свой автограф.
– Теперь слушай, – Масин тоже привстал, потянулся, забрал у меня ручку и бумаги, аккуратно выровнял их. – Следствие по делу ведет один такой… ферт. Зовут его Антон Игнатов. По-моему, фитюлька, а не мужик, надежды на него у меня никакой. От полиции вообще ничего особенного ждать не стоит, они это дело на первого встречного повесят, лишь бы поскорее отчитаться о раскрытии. А мне их победный рапорт и даром не нужен.
– А что же вам нужно?
– Ты! – тут он сделал опасный выпад перстом в мою сторону. – Будешь держать эту шайку в тонусе! Веди свое журналистское расследование, лезь во все, суй нос куда не надо – ну, как обычно, мне ли тебя учить.
– Это все? Подхлестывать следствие, не дать делу застояться и заболотиться? А фильм? – я кивнула на договор перед Масиным. – Мне что, по акту выполненных работ сдавать, чтобы гонорар получить?
– Что-нибудь сдашь, – небрежно отмахнулся Мастодонт. – В процессе разберешься, что там получится. Главное, информируй меня, если что-то раскопаешь.
– Что, например? – мне хотелось конкретики, и я подозревала, что у шефа она есть, просто он мнется и жмется, не спеша вводить меня в курс дела полностью.
Обычная история, кстати говоря. Масин тот еще манипулятор и интриган.
– Например, золото.
Мастодонт пристукнул по столу своим «паркером». Я машинально посмотрела на сверкающее стило:
– Какое золото?
– «Какое золото!» – шеф передразнил меня, и стало ясно, что он нервничает. – Обыкновенное, золотое! В слитках с печатями!
– И много слитков? – количество печатей меня не интересовало.
– Не знаю точно, – Масин вонзил ручку в подставку, как кинжал во вражеское сердце. – Когда Валерик в последний раз по пьяни хвастался передо мной своим богатством, в сейфе за шкафом штук десять слитков было, если не дюжина. А когда его мертвым нашли и дом осматривали, золотишка вовсе не обнаружили.
– А слитки какие были?
– Килограммовые, Лена! – Шеф покачал руками вверх и вниз, взвешивая на них что-то невидимое, и схлопнул ладони: – Тю-тю золотишко! А когда и куда?
– Килограммовый слиток золота размером с шоколадку, – припомнила я.
Снимала я как-то в банке сюжет про вклады в драгметаллах, стендап записывала с физическим золотом в руках.
– Не то важно, какого он размера и веса, – сказал Мастодонт, – а то, что десять-двенадцать кило золота втихую не реализуешь, не такой это ликвидный актив.
– Может, Антиповец свой золотой запас перепрятал? Из того своего домашнего сейфа – в нормальную банковскую ячейку, например?
– Ты что, Антиповца не помнишь? Ну, даешь! – Масин покрутил пальцем у виска. Я предпочла думать, что это оценка умственных способностей его друга Валерика, не моих. – Он нажитое непосильным трудом никаким банкам никогда не доверял, хоть и владел одним из них. Как говорится, все свое носил с собой. То есть держал при себе. Да у него в квартире такой сейф был, какой не в каждом банке найдется, – он неожиданно захихикал. – Чтоб вскрыть его, менты какого-то супермедвежатника специально из тюряги откомандировали!
– То есть Антиповца нашли мертвым, а сейф закрытым, – сообразила я. – Значит, или никакого ограбления не было…
– Или у ворюги просто-напросто ключи и коды имелись! – подхватил Мастодонт. – А если сейф открыли, как положено, то это сделал кто-то свой, родной. Из самого ближнего круга. А он – этот круг-то – у нас с Валериком общий был, понимаешь?
– А, так у вас тоже в домашнем погребе пуд золотишка припрятан? – я продемонстрировала понимание.
– Прям уж пуд! И не в погребе, разумеется, – богатый дедушка нервно огладил свою куцую модную бороду. – Но мыслишь в правильном направлении. – Он придавил сияющую медную кнопку под правой рукой.
Скрипнула приоткрытая дверь, в щель засунулась Ларка, вопросительно поморгала.
– Это в бухгалтерию отдай, пусть срочно оформят, – Мастодонт вручил подбежавшей помощнице мой договор и синхронным помахиванием ладоней отпустил нас обеих, но уже на пороге окликнул меня: – Елена, информацию собирай, но не делись ею с кем попало. Все важное – только мне. И еще: Игнатова, следователя то есть, предупредили, он тебе будет помогать по мере своих слабых сил, но ты на него особо не рассчитывай.
Видимо, слабость у следователя умственная, а не физическая, подумалось мне. Что ж, бывает, к такому раскладу мы привычные.
Я прощально кивнула старому-новому шефу и вышла из кабинета.
– Подождешь минут десять-пятнадцать? – Ларка указала мне на креслице у журнального столика. – Я в бухгалтерию и обратно, сразу заберешь свой экземпляр договора.
Ушлая секретарша уже успела заглянуть в документ и уяснить его суть.
– Чаю дашь – подожду, – согласилась я, опускаясь в креслице.
– Налей сама себе, а? Что ты как неродная, – Ларка кивнула на кулер в углу, мимоходом приоткрыла дверцу шкафчика: – Чай, сахар и конфеты тут, можешь хозяйничать! – и убежала с моими бумагами.
Почти сразу же в приемную сунулась рыжая вихрастая голова:
– Елен, ну что у нас?
– У нас чай, сахар и конфеты, – я внимательно изучала предоставленное в мое распоряжение содержимое шкафчика. – Ты будешь «Мишку на севере» или «Медведей в сосновом лесу»?
– И в лесу, и на севере, и «Красную шапочку» тоже! – новый напарник не заставил себя уговаривать. Сам выволок из шкафчика вазочку с конфетами, сноровисто рассовал по чашкам чайные пакетики, сгонял к кулеру за кипяточком – я только одобрительно кивала в такт его действиям. – Так что? С чего начнем работу?
Я неопределенно помычала – уже запихнулась «Мишкой», но дать товарищу внятный ответ не успела.
Дверь приемной широко распахнулась, и в проеме картинно установилась Катерина Соколова.
Страдальчески зажмурившись, она томно, как великая актриса немого кино, закинула руку, прижала ее ко лбу и застонала протяжно и громко – не иначе в расчете на то, что ее услышит Мастодонт в своем кабинете.
– Смотри, Даня, вот так выглядит отнюдь не немое отчаяние, – глотнув ароматного чаю, добродушно прокомментировала я для менее опытного младшего товарища. – Не иначе что-то у вас в студийном хозяйстве только что накрылось медным тазом.
– Во-первых, не у вас, а у нас, – не открывая глаз, огрызнулась Катька. – Тебя уже оформили, так что добро пожаловать на наш склад пушечного мяса.
Я крякнула.
– Во-вторых, накрылось не что-то, а запланированный «бантик» в вечерние новости. И я теперь не знаю, что делать!
– Повеситься? – заботливо предложила я. – На развязавшемся «бантике»…
«Бантиком» на телевизионном сленге называется милый добрый сюжет, украшающий собой подборку традиционно тревожных и устрашающих новостей. Им, как правило, заканчивают выпуск, чтобы подсластить телезрителям горькую информационную пилюлю.
– Про таз ты, кстати, почти угадала, – оставив без ответа мое предложение повеситься, сказала Катька и отклеилась от дверного косяка, прошла в приемную, бухнулась в свободное креслице рядом с нами. – Накрылся сюжет о выставке произведений искусства из переработанной бумаги – упаковочной и туалетной…
– Красотища, должно быть, – восхитилась я и выдернула из-под Катерининой руки, бессильно оброненной точно на вазочку, конфету «Белочка».
Люблю такие!
– А то, – согласилась Катька и цапнула «Мишку». – Была бы красотища, но галерею в подвальном этаже залило кипятком из прорвавшихся наверху труб отопления, и все эти бумажные шедевры напрочь размокли! Там теперь впору не выставку, а мастер-класс по работе с папье-маше открывать!
– Не, ну а что? Это тоже можно снять эффектно! Представьте: подвал, клубы пара, лужи, из серой бумажной слякоти торчат пугающие останки оригами! – вмешался наш креативный оператор.
– Эффектно, – покосившись на него, согласилась Катька. И рявкнула: – Только «бантик» из этого не получится! И чем мне вечерний выпуск закрывать?!
– А, так тебе нужен новый добрый сюжет? – у меня родилась гениальная мысль. – Могу подсказать, вот послушай, какая история…
Я коротко, но в красках рассказала про нашу приемную собаку.
– Бродячий пес стал настоящим ангелом-хранителем для приютивших его людей? – опытная редакторша мигом ухватила самую суть. – Так-так, это очень интересно… Да, точно, делайте! – она убежденно кивнула, вскочила и, ухватив по конфете в каждую руку, зацокала каблучками к двери.
Что характерно – на выход из приемной, а не на вход к начальнику, к которому вроде бы направлялась!
– Эй, эй, что значит – делайте? – заволновалась я. – Я вам идею подарила, а дальше уж вы сами, я на полноценную эксплуатацию не подписывалась!
– Подписывалась, я только что видела твой договор, – вновь задержавшись на пороге, но уже в горделивой позе победительницы, ухмыльнулась Катька. – Там количество выполненных работ не оговорено, поэтому включим в акт и фильм, и сюжет, причем за срочный «бантик» заплатим по повышенной ставке. Окей?