– Сейчас обзвоню людей и определимся, дайте мне десять минут, – пообещала я.
– Да хоть пятнадцать! – расщедрилась подруга, передвинула на живот свою торбу и полезла в нее обеими руками: – А что у меня есть! Пирожки с абрикосами, тепленькие еще! И чай в термосе, черный с бергамотом! Садись, малыш, перекусим, пока Ленка определяется со следующей жертвой.
Жертву я выбирала с подачи Мастодонта: он, как обещал, прислал мне контакты трех бывших супруг Антиповца: Ируси, Галюси и Маруси.
Ирусю я беспокоить не стала, она рассталась со своим бывшим так давно, что вряд ли была в курсе происходившего в его жизни в последнее время. Выбирая между Галюсей и Марусей, я бы предпочла последнюю, но третья жена Антиповца на мой звонок не ответила, пришлось удовлетвориться второй.
Галина Львовна Марковцева сняла трубку без промедления, как будто ждала моего звонка, и прозвучавшему предложению встретиться ничуть не удивилась, словно для нее это было в порядке вещей – внезапно общаться со съемочной группой телевидения.
– Конечно, приезжайте, жду! – деловито сказала Галина Львовна и, продиктовав мне адрес, отключилась.
Я с некоторым недоумением посмотрела на загудевшую трубку.
– Что? Тоже не хочет в наш телевизор? – спросила Ирка, которая слышала только меня, слова моей собеседницы до нее не долетали.
– Наоборот, готова, как пионер. Ждет нас прямо сейчас на Краснознаменной, сорок восемь.
– На слух знакомый адресок, – вмешался Даня. – Там что?
Я напрягла память, сообразив, что тоже не впервые слышу этот адрес.
– Темные вы люди, – с чувством большого и вполне обоснованного превосходства сказала Ирка. – Там краевой выставочный зал, я ходила в него со своими пацанами на экспозицию «Занимательная геология»! Не помню, как называется, не то «Стальной конь», не то «Серебряный пони» – что-то про ездовых животных…
– «Железная лошадь»! – одновременно побороли склероз мы с Даней.
– Я почти так и сказала, – не стушевалась Ирка, встала с лавки и стряхнула крошки с коленок.
– Что? Нет-нет! Вы слишком рано! У нас тут еще конь не валялся! – в продолжение темы ездовых животных вскричала, увидев нашу тройку, нервная дама, кутающаяся в просторный плед.
Она стояла у входа в «Железную лошадь», отрывисто командуя флегматичным дядькой с рулоном бумаги и ведерком с клеем.
Дядька готовился налепить на афишную тумбу у лесенки, ведущей в подвальную галерею, рекламный плакат, но никак не мог строго выверить его по горизонтали, что командующую даму не устраивало и дико раздражало.
Я посмотрела на мужика с сочувствием (страшное это явление – начальственный перфекционизм), но самому ему, похоже, было абсолютно все равно, как в итоге будет налеплена афиша и с каким диагнозом примут в кардиологию его нервную начальницу. Он елозил развернутым плакатом по тумбе, невозмутимо откликаясь на вскрики и стоны руководящей перфекционистки негромким однообразным «Да как скажешь, Семеновна».
Я сообразила, что эта дама не наша Галюся – та по отчеству Львовна, и тоже сделала каменное лицо, проследовав мимо нее туда, где нас вроде как ждали. Ирка и Даня с аналогичными минами прошагали за мной.
– Куда? Нет! Нет! – покричала нам вслед экспрессивная дама, но вдогонку не бросилась, за руки-за ноги хватать не стала.
Мы спустились в подвал.
Там было тепло и сыро. В подобии прихожей, где стадом кротких оленей скучились рогатые вешалки, в хаотичном порядке стояли металлические ведра. В них с невысокого потолка редко, но звонко падали капли мутной воды.
– Сталактиты и сталагмиты… – задумчиво молвила Ирка, оглядев эту инсталляцию, – явно вспомнила о своем походе на выставку «Занимательная геология».
– А, так это здесь был потоп, уничтоживший художественные экспонаты! – Даня наконец сложил два и два. – Мы еще «бантик» на открытии этой выставки снять собирались…
– Как тесен мир, – пробормотала я.
– И душен, и влажен! – добавила Ирка, промочив замшевые слипоны в луже, которая коварно таилась в темном углу.
– Сюда проходите, здесь уже совсем сухо! – позвал нас бодрый женский голос из соседнего – просторного и хорошо освещенного – помещения.
Мы вошли в длинный зал галереи.
– Это я Галина Львовна, здравствуйте! – нам помахала эффектная дама в необычном наряде: длинное бархатное платье, меховая горжетка, под высоким кружевным воротничком – брошь с каменьями.
Из-под подола платья классической богатой барыни выглядывали ярко-зеленые кроксы. Они единственные обстановке соответствовали идеально.
– Мы еще, конечно, не совсем готовы, но вот в том углу уже можно снимать, – Галина Львовна снова махнула рукой, и я подумала, что это, наверное, ее любимый жест. Он так хорошо позволяет продемонстрировать набор перстней на пальцах…
– Данила, ты начинай там, а мы тут пока побеседуем, – я подтолкнула напарника в направлении, указанном барыней.
Даня вопросительно поморгал, я ответила ему строгим долгим взглядом. Он понял и больше ничего не спрашивал, достал камеру и пошел без разбору снимать экспонаты – манекены в разнообразных нарядах.
Очевидно, произошло небольшое недоразумение: Галина Львовна не уяснила цель нашего визита, решив, что мы будем снимать готовящуюся выставку. Я не стала открывать ей глаза на суровую правду: во-первых, зачем разочаровывать женщину, она же огорчится, обидится и не захочет с нами откровенничать. Во-вторых, нам ничто не мешает между делом снять еще и «бантик» – за него мне начислят дополнительный гонорар.
– Введите нас в курс дела, пожалуйста, – встав рядом с барыней и нарочито заинтересованно озираясь, попросила я.
Ирка от меня отстала, прикипев взглядом к огромной, с тележное колесо, и крайне затейливо декорированной шляпе на одном из манекенов. Она очень любит такие эффектные головные уборы и страдает от того, что носить их в нашей скучной провинции некуда, отрывается исключительно на бегах и во время выездов на модные курорты. Или во время ролевой игры в Красную Шапочку с пирожками.
– Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло, – улыбнулась Галина Львовна, поправив на ближайшем манекене плоскую соломенную шляпку с целой дюжиной красных шерстяных помпонов. – Наконец-то я покажу публике свою коллекцию! Вот это, например, традиционный головной убор немецких крестьянок из района Шварцвальда, вы видели такие?
– Видела, но не на головах, только в сувенирном магазинчике в Бад-Вильдбаде, – ответила я.
– О! Бывали там на водах? – Галина Львовна покосилась на меня, уважительно кивнула. Помяла шварцвальдские помпоны, чтобы придать им безукоризненно круглую форму (и заодно опять посверкать каменьями в богатых кольцах), продолжила тему вод: – Вы же в курсе, что тут планировалась совсем другая выставка, но ее перед самым открытием затопило? Для меня это вышло удачно: прежде я не могла договориться с владельцами галереи, у них какие-то свои представления о том, что такое высокое искусство… – Она выразительно покривилась. – А когда их супермодная выставка сорвалась, они сами вышли на меня с предложением, чтобы только площадь напрасно не простаивала. И теперь все желающие смогут увидеть лучшие экспонаты из моей личной коллекции шляп – самой большой в России, между прочим!
– А я вас знаю! – очень кстати вмешалась Ирка. – На ипподроме вижу уже лет пять подряд! Вы там постоянно призы получаете за самые лучшие шляпки, да, верно?
– Верно, только не пять лет, а… сколько уже? – Галина Львовна растопырила пальцы и не по одному разу их загнула, щедро рассыпая острые цветные искры. – Да лет пятнадцать уже, наверное… На ипподром меня впервые вскоре после свадьбы бывший муж привел…
– Ах да, Валерий Сергеевич, – я подпустила в голос уместной скорби. – Такая трагедия, соболезную вам…
– Да мне-то что! – Галина Львовна отмахнулась (мы с подругой болезненно вздрогнули, ослепленные бриллиантовыми зайчиками). – Я с Валериком давно уже рассталась, и слава богу! О покойниках, конечно, плохо не говорят, но муж он был не из лучших.
– Жадничал? – уточнила Ирка. И не сдержалась, капнула ядом: – Мало колец покупал?
– Нет, он не жадничал, – Галина Львовна булавочного укола не заметила, с откровенным удовольствием засмотревшись на свои развернутые веером пальцы.
Я подумала, не надеть ли мне солнечные очки. Матерые бриллиантовые зайцы били не в бровь, а в глаз. Так и остатков зрения лишиться можно!
– Скупиться Валерику было не свойственно, во всяком случае, для своей любимой женщины он раскошеливался охотно, – продолжила экс-супруга Антиповца № 2.
– Для вас? – уточнила Ирка.
– Для всех своих любимых женщин, – голос барыни сделался кисловат. – Наряды, украшения, поездки за границу, машины, даже квартиры – это Валерик мог, да… Но одно дело, когда тебе что-то преподносят от чистого сердца, просто как подарок, и совсем другое – если таким образом пытаются загладить свою вину.
– Он изменял вам? – спросила Ирка сочувственно.
– Вот нет! Не это! Валерик был однолюб! – Галина Львовна помотала головой, массово десантируя агрессивных бриллиантовых зайцев из прозрачных камней в сережках. – То есть как это у него было… Полюбит другую – расстанется с прежней, но совмещать не станет, такого за ним не водилось, к великому сожалению…
– Почему к сожалению? – Ирка никак не могла понять сюжет и уже сердито хмурилась.
– Потому что каждую свою единственную он окружал таким вниманием – дышать невозможно было! Лучше бы распылялся, право слово… Он деспот был, Валерик, царство ему небесное, конечно. Тиран и ревнивец. Отелло по сравнению с ним – спокойный нордический тип! – экс-Дездемона покачала головой. – Жаль девочку, она по молодости лет не поняла, с каким экземпляром имеет дело, иначе сбежала бы, как и все остальные. Хотя, быть может, и хотела, только не успела…
Мы с Иркой переглянулись. Подруга уже открыла рот для нового вопроса, но тут Галина Львовна хлопнула в ладоши (проклятые зайцы опять сиганули во все стороны!) и резко сменила тему: