– Да какой ордер, Руслан Аркадьевич, помилуйте, – я выступила вперед, а Ирка оттащила несогласно подергивающегося Данилу назад. – Мы от Антона Романовича Игнатова, следователя по делу…
– Я знаю, по какому он делу, – Крошев воткнул топор в колоду, отер руки о штаны. – Хде написано, шо можно вламываться ко мне, как к себе домой?
– Вы нас простите, ради бога! – Ирка ловким движением забросила себе за спину пацана и притиснула освободившуюся руку к вздымающейся груди.
Хозяин, мужик немолодой, но крепкий, взглянул на волнующиеся выпуклости нашей подруги с одобрением.
– Мы вам звонили-звонили, звали-звали, стучали-стучали! – Ирка сделала большие честные глаза. – Забеспокоились, вдруг шо случилось…
Я заметила, что она тоже стала «шокать» – мимикрирует, стало быть. Зеркалит собеседника, как советуют психологи, чтобы вызвать расположение и достичь взаимопонимания.
– С кем случилось, со мной? – Крошев искренне удивился. – Я просто на ухо туговат, слышу плохо.
Он подошел ближе, протянул Ирке руку:
– Руслан Аркадьич я, можно просто Руслан.
– Ирина Иннокентьевна, для вас просто Ира, – кокетливо молвила подруга, позволив потрясти свою руку.
– Ну, и шо же, Ирочка, вас ко мне привело? – хозяин, не отпуская ладони гостьи, повлек ее в угол двора – к окруженному лавками столу у мангала. – Присядем, я сейчас вам компотцу домашнего… или сразу вискарика, а?
Он подмигнул, Ирка зарделась:
– Та шо вы, какой вискарик спозаранку, вот компотцу – да, можно, – и она обмахнула ладошкой, как веером, волнующееся содержимое декольте.
– Ща будет! – хозяин рысью унесся за дом.
– Чего встали? – нормальным голосом без всякого придыхания неласково спросила Ирка, зыркнув на нас с Данилой. – Садитесь тоже, я одна за всех отдуваться не намерена.
– Ну, компотец я могу взять на себя, – вызвался напарник, устраиваясь за столом.
– Самоотверженный ты наш, – похвалила я его и тоже присела на лавку.
Вернулся хозяин с угощением. Сервировкой он не заморачивался, притащил трехлитровую банку обещанного компотца и четыре граненых стакана, составленных башенкой, а к ним консервный нож, чтобы сдернуть крышку с баллона, и столовые ложки, чтобы вылавливать вишни. Это я без объяснений поняла: в детстве каждое лето гостила в станице у бабушки с дедушкой, там этикет был аналогичный.
– Ну шо, за знакомство! – Руслан Аркадьевич налил всем компотцу и поднял свой стакан, гипнотизируя взглядом персонально Ирину Иннокентьевну.
– Очень, очень приятно! – подруга хлебнула темно-красной жидкости и благосклонной улыбкой высоко оценила то ли напиток, то ли знакомство.
– Сам варил, – кивнул хозяин на баллон. – Все сам, всем сам… Я ж без хозяйки живу…
Я кашлянула, притворившись, будто поперхнулась вишенкой. Однако шустрый старец этот Руслан Аркадьевич! Уже чуть ли не сватает мою подругу!
Я строго посмотрела на Ирку. Она ответила мне взглядом оскорбленной невинности – «Не виноватая я, он сам пришел!» – и снова воззрилась на хозяина дома. Попросила проникновенно:
– Расскажите нам, как вы возили Валентину Антиповец.
– Шо, опять двадцать пять?! – Руслан Аркадьевич шлепнул себя по коленкам. – Уже ж рассказывал товарищам… – Он поднял ладони выше и легонько, как крылышками, похлопал ими по плечам.
Я поняла, что речь о товарищах под погонами. Ясное дело, следователь Роман Антонович интересовался.
– Ну, шо там, возил и возил, – Крошев потянулся к банке, опять налил всем компота, поднял свой стакан. – Ну, за отъехавших навеки – не чокаясь.
Мы торжественно выпили. Даня реально поперхнулся вишенкой и закашлялся, но деликатно, в кулак, чтобы не портить момент.
– Рассказываю по порядку, – Крошев сменил тон и пристукнул по столу стаканом, отбив поворотный момент. – На пенсию, знаете ли, не разгуляешься, так шо подработками я не брезгую. Обычно шабашу на своей – у меня «газелька», – он кивнул на закрытый гараж в углу двора. – Но кто водил грузовик, тому любая баранка в руки, так шо мне та «Тойота», япона ее мать? Антип спросил – берешься? Я, конечно, взялся. А шо? Антип мужик надежный, для дела не жадный, нормальную зарплату мне положил…
– Гонорар, – машинально поправила я. – Зарплату на постоянной работе платят.
– Она б и была постоянная, если б не это все – трах, бабах и гроб с музыкой, – Руслан Аркадьевич закинул в рот вишню, сплюнул в ладонь косточку.
– Вас разве не временно личным водителем наняли? – уточнила Ирка. – До тех пор, пока Валентина права не получит?
– Шо-шо? – Крошев приставил ладонь к уху. – Права ей? Да никогда бы она их не получила!
– Может, не с первого раза, но все, кто хочет, сдают на права, – не согласилась я.
Иначе мне и думать не хотелось. Колюшке еще экзамены в автошколе сдавать.
– А она бы и с десятого не сдала, Антип этот вопрос решил бы. Завалили бы ее. Он не хотел, шоб его жинка сама рулила.
– А-а-а, так это был заговор! – поняла Ирка. – Вы с Антиповцем решили…
– Не-не, не я! – Руслан Аркадьевич помотал головой. – Я шо? Я человек маленький. Антип решил.
– Зачем же тогда было девушку обманывать, в автошколу ее посылать, если бы все равно ей водительские права не дали? – заворчала подруга.
– А шоб не ныла да на мужа не дулась. Он же все для нее: хочешь машину – на! Хочешь уметь рулить – снова на! А шо у девоньки умишка не хватило выучиться на права, так это она сама виновата, он-то для любимой не жмотился, все оплатил.
– Хитро, – без одобрения заметила Ирка.
– Ладно, оставим в стороне коварство и любовь, – вмешалась я в их беседу. – Расскажите, пожалуйста, Руслан Аркадьевич, как вы ездили с Валентиной в ее последний день. По порядку и в подробностях!
– Да как всегда, – Крошев пожал плечами. – У нас одна и та же схема была всякий раз. В подробностях, значит: я забирал «Тойоту» из гаража, Антип мне все ключи дал, и подъезжал на ней к дому. Парковался у подъезда, выходил, поднимался, звонил в дверь и ждал на лестнице. Девонька выходила, мы спускались, я сразу в машину садился, а она еще забегала в кофейню – она в том же доме, и дверь во двор.
Я открыла рот, но Руслан Аркадьевич не дал мне спросить:
– Упреждая ваш вопрос – сумку она в машине не оставляла. Никогда! Всегда с собой таскала.
– А сумка у нее какая была?
– Вроде этой, – Крошев кивнул на Иркину торбу. – И шо вы, бабоньки, в них таскаете? Сто пудов добра, и все такое нужное – ни на секунду расстаться нельзя! Согнутся, скукожатся, но прут свой бесценный груз…
Я не позволила развить неизменно актуальную тему дамских сумок в духе предосудительного мужского шовинизма, перебила хозяина:
– Хорошо, значит, Валентина выходила со своей сумкой и возвращалась… как скоро?
– Через минуту выбегала со стаканом…
– И что, вы на целую минуту выпускали подопечную из виду? – Ирка не удержалась – съязвила.
– Шо это – выпускал? В кофейне стенки стеклянные, видел я девоньку, – не смутился Крошев. – Короче, садилась она в машину, по дороге пила свой кофий… Вот шо б ей дома не позавтракать нормально? Яишню там, бутер с колбаской…
– Не отвлекайтесь, – досадливо попросила Ирка. – Что было дальше?
– А дальше мы приезжали к торговому центру, я парковался, а девонька шла в туалет, – он ухмыльнулся. – Большой стакан кофе – он быстро наружу просится, а на автодроме условия для нежной барышни неподходящие, там отхожее место – просто будка в поле…
– Мы все поняли, дальше давайте, – подстегнула рассказчика Ирка.
– Инструктор на учебной машине подъезжал туда же, девонька садилась к нему и ехала заниматься, а я ее в «Тойоте» ждал. Потом обратно домой вез. Только в последний тот день не отвез, потому как, сами понимаете…
– Ясно. А последний телефонный разговор Валентины с мужем вы слышали? – я припомнила точное время: – Тот, что в восемь тридцать две утра?
– Антипа не слышал, а девонька сказала шо-то вроде «Все, хватит, я так больше не могу!» и отключилась. Я, разумеется, не стал расспрашивать, шо к чему. Мы с ней вообще почти не разговаривали – и как-то не о чем было, да и Антип мне не велел.
– Ну, шо… тьфу, что думаете? – Ирка с трудом избавлялась от подхваченного у Крошева акцента.
Непросто делать три дела разом: рулить, размышлять и контролировать свою речь.
– Мог этот бодрый старец подложить Валентине в сумку бомбу?
– Теоретически – да, они же вместе в машине ехали, близко сидели, – первым отозвался Данила, уже привычно сунувшись вперед со своей камчатки, чтобы быть к нам поближе во время мозгового штурма. – А практически – не вижу у него мотива. Со смертью хозяйки дед хорошую работу потерял, совсем не выгодно это бедному пенсионеру.
– А ты шо… да тьфу ты, вот прилипло! Лен, ты что думаешь?
– Я думаю, мы кое-что упустили. Не осмотрелись на местности у дома погибших супругов. Надо бы взглянуть, что там и как, особенно эта кофейня меня интересует.
– Полагаешь, бомбу Вале в сумку могли сунуть в этой кофейне?
– А где еще? Или там, или в туалете торгового центра, – рассудила я.
– А туалет был женский, – веско обронил Данила.
Я оглянулась на него:
– Естественно. И что?
– А то, что у нас вроде бы нет подозреваемых женского пола?
– А ведь сечет малыш, – задумчиво согласилась Ирка. – Действительно, в женский туалет вслед за Валентиной могла войти только дама. Выходит, надо искать какую-то бабу, у которой был зуб на Валюсю. Из обиженных баб у нас только бывшие жены Антиповца, но Галюся и Маруся не кажутся мне подходящими кандидатурами…
– Еще Ируся есть, самая первая супруга, – напомнила я.
– Тю, вспомнила! Ируся как давно уже не жена ему? Там срок давности для обидок истек, – заявила подруга. – Хотя… Говорят, месть – это блюдо, которое едят холодным.
– Не вижу логики, – возразила я. – У Ируси Антиповца увела не то Галюся, не то Маруся, не помню точно, я сбилась со счета, так с чего бы той Ирусе убивать Валюсю, которая лично ей ничего плохого не сделала? Скорее Ируся-мстительница грохнула бы свою непосредственную обидчицу – Галюсю или Марусю, а те обе живехоньки.