— Там же проклятье, — вспомнил я. — Вы сами говорили: на кладбище проклятье. А здесь — обычный беспредел. Где имение — а где наводнение…
— Ты забыл, что проклятье там особого рода, — Алекс пошел к выходу. — Оно не имеет отношения к смертям непосредственно.
— А к чему имеет?
— Это мы должны выяснить. Чем сейчас и займёмся…
— Стойте, — закричал я страшным шепотом. — Подождите.
Алекс обернулся. Я давно заметил: когда его застали врасплох, он всегда принимал «позу дуэлянта»: вполоборота к противнику, одна рука за спиной, другая — вперед плечом — вытянута вдоль тела, готовая в любой миг выхватить пистолет…
— Вы знали, что нам не нужно сюда ехать, — сказал я, шагнув к Алексу и заглянув ему в глаза. — Вы догадывались, что убийства здесь не имеют никакого отношения к нашему делу. Просто вы не хотели встречаться с Советом, и ухватились за оказию.
— Ты не прав, — тихо сказал шеф. — На данном этапе расследования нельзя судить, что имеет отношение к делу, а что — нет. Мы обязаны проверять все версии, все ниточки. А что касается Совета… — заложив руки за спину, он покачался с носков на пятки. — Я никому не позволю диктовать себе условия. В конце концов, я состою в нём намного дольше, чем некоторые из ныне живущих.
— Иными словами, вы занозились на то, что Совет отнёсся к вам без должного уважения, — сказал я. — И хотите поставить его на место.
— Что-то в этом роде, — Алекс покрутил в воздухе указательным пальцем и вновь повернулся к выходу.
— А не получится ли, что ваша заносчивость выйдет боком нам обоим? — спросил я ему в спину.
— Поживём — увидим, кадет, — заложив руки в карманы штанов, он вышел из ангара.
Рёв мотоцикла раздался неожиданно. Машина вдруг взрезала воздух перед самым носом у Алекса, и если бы тот не отклонился — был бы снесён массивным сноровистым «Харлеем».
— Чёрт!.. — закричал шеф в сердцах. — Смотреть надо…
Но байкер, выставив ногу, уже разворачивал заднее колесо, и было понятно, что вот сейчас он понесётся на шефа снова.
Я дёрнул Алекса к себе, в проём двери, и услышал, как в тот, дальний от нас вход, вошли люди…
— Это ловушка, — сказал я патетическим шепотом. — Нас специально сюда заманили.
От тех, кто вошел в спальный ангар, я чувствовал запахи металла, кожи и знакомый, чуть кисловатый запах немытой шерсти.
— По-крупному решили сыграть, — азартно шепнул Алекс. — Не удалось угробить нас в парке, руками подростков — решили выпустить тяжелую артиллерию.
Перед глазами встали растерзанные трупы в луже крови… Да. Эти церемониться точно не станут — дознаватели мы, или ещё кто.
— Стрелять можно? — спросил я. Уверен, они меня слышали: звериный слух не хуже моего собственного.
Алекс отрицательно покачал головой и подвигал бровями.
Я понял. Если мы кого-нибудь убьём, хотя и в рамках самозащиты, для Совета это будет дурным сигналом.
— Ладно, — я снял потерявший вид пиджак и закатал рукава замурзанной рубашки. — Обойдёмся без смертоубийства.
— Нам придётся отступить, — сказал Алекс, оглядывая зачем-то потолок ангара.
— Что?..
— Нам придётся бежать, — повторил он. — Иначе нас убьют.
— Бежать?..
— Мы не имеем права убивать. И они это прекрасно знают.
За дверьми ангара слышался рёв уже не одного, а нескольких байков. От него подрагивали тонкие стены.
— Поздно, — сказал я. — Нас окружили со всех сторон. Прямо военная операция… Приманили. Дали войти. И окружили. Так что, шеф, другого выхода нет. Только прорываться с боем.
— Но Совет…
— Да плевали вы на Совет, — я уже слышал, как к нам подбираются те, что вошли в двери. — Две минуты назад вы сами об этом говорили.
— Слушай… — Алекс стремительно повернулся ко мне и схватил за лацканы жилетки. — Всё, что я говорил — ерунда, бравада. А сейчас всё по чесноку. Если мы кого-нибудь завалим — если ТЫ кого-нибудь завалишь — Совет не даст тебе лицензии. Они поставят тебя вне закона.
— Давайте решать проблемы по мере поступления, шеф, — от предчувствия драки так чесалась спина, что я аж подпрыгивал. — Я постараюсь никого не убить. Но если…
В этот момент я краем глаза уловил движение, и успел прыгнуть между Алексом и здоровенным мужиком в комбинезоне компании.
Он повалил меня на пол, между коек. Дыхание напавшего сильно отдавало прокисшим пивом, комбинезон вонял застарелым потом и псиной. Глаза у мужика были желтые, глубоко утопленные под надбровные дуги, злые и абсолютно безумные.
Схватив за рыжий хаер, я резко дёрнул его голову назад, а другой рукой врезал по кадыку. Мужик захлебнулся, я свалил его с себя — тяжелый, сволочь, — и нашел глазами шефа.
Тот отбивался сразу от двоих. Один — чернявый и вертлявый, второй — грузный и белёсый. Оба в комбезах с логотипами волчьей головы…
Но я что угодно мог поставить на то, что эти вервольфы — не служащие компании. От них пахло по-другому. Потом, железом, псиной… Ни следа запаха шампуня от блох! Да и выглядели они… ну, как бандиты: длинные хаеры, татухи, цепи, скинхедские ботинки…
Все служащие носили рыжие «катерпиллеры» — несколько десятков пар валялось под разными кроватями. Их отличала чистота, опрятность и — запах дисциплины, что ли? Не знаю, как ещё это назвать.
А эти были переодетыми байкерами. Зуб даю.
Алекс держался молодцом. Он ловко скакал по кроватям, подныривая под второй этаж, и время от времени доставал своих противников быстрым джебом или хуком. В глазах его плясала весёлая ярость.
Мне пришлось хуже: видимо, байкеры получили приказ в первую очередь, убрать стригоя. Четверо — не считая того, которого я вырубил в первый миг, кружили вокруг меня.
Я не мог себе позволить быть таким ловким и увёртливым, как шеф. И вокруг летели щепки. От кроватей, от скрепляющих «этажи» балок, от самих байкеров… От меня тоже летели щепки.
Один раз я получил хороший удар в глаз — тот сразу заплыл, в голове установился колокольный звон. Другой раз мне съездили пяткой по рёбрам…
Они умели драться. Жестко, по-уличному, игнорируя всякие правила и приёмы. И через пару минут я понял: или придётся кого-нибудь убить, или они меня прикончат.
В глазах переодетых в комбезы байкеров было лишь равнодушие и решимость поскорее покончить с делом. Такие противники сложнее всего.
Очередным — неудачным для меня — ударом меня повалили на пол, в узкое пространство между коек. Удары посыпались со всех сторон: по рёбрам, по животу, по почкам…
Свернувшись в позе зародыша, я спрятал голову между локтей, и сжал зубы. Сейчас. Сейчас я передохну, приду в себя, и тогда…
Я прекрасно понимал, что будет «тогда». Мне придётся или сдаться, или начать убивать.
— Э-ге-гей! — я сразу узнал голос. И тут же увидел большие ноги в чёрных ботинках и испачканных по низу брюках.
Рядом с ботинками покачивался большой молот. Вот он поднялся, я услышал свист рассекаемого воздуха…
И тут меня очень неудачно ударили по голове.
Глава 10
Череп раскололся пополам — во всяком случае, мне так показалось. Боль была адская.
Я перекатился под кровать, в пыльное сумрачное пространство, набитое грязной одеждой, стоптанными ботинками и чем-то твёрдым, с острой режущей кромкой. Оказалось, это чесалки для шерсти…
Вытянувшись во весь рост, сквозь боль и муть перед глазами, я видел, как мелькает молот: он то возносился вверх, издавая гулкий свист, то опускался.
Вслед за свистом молота по ангару летел волчий вой…
Отдышавшись — на удивление, очень быстро — я выкатился из-под кровати, встал на четвереньки… Молот пронёсся над головой, задев вздыбленные волосы.
— Поберегись!.. — зычно вскричал Владимир, перемахнув через меня и кровать одним прыжком.
«Живой — живые тела крушу»… — было такое стихотворение. Наверное, автор имел в виду именно Владимира. И его молот.
Он вертелся в крупной ладони, словно бешеная мельница. Попадавшиеся на пути руки, головы, ноги, торсы — почти не тормозили этого движения. Вокруг тела Владимира создался локальный вихрь, из которого, как щепки, вылетали байкеры.
Мне оставалось лишь отползти в сторонку и наблюдать за скорой, профессиональной и эффективной расправой.
Даже подмога, что подоспела к байкерам с улицы, не спасла положения: она была столь же технично уложена на пол в причудливых позах: сломанные конечности торчали под разными неестественными углами.
— Уй… — я поморщился, оценив особенно удачный удар.
— Не переживай, — Алекс уже вытирал руки белейшим носовым платком. — Вервольфы — парни крепкие.
— Надо бы оставить хоть кого-то в сознании, — заметил я, присаживаясь на узкую койку. — Чтобы допросить.
— Допросим, — шеф уселся рядом и закинув ногу на ногу, принялся с интересом наблюдать за побоищем. — Не увлекайся, Володенька, — предупредил он.
Но его предупреждение запоздало: стоящих на ногах вервольфов не осталось.
Владимир широкими шагами покинул ангар, и с улицы донеслись лязгающие удары.
Байки громит, — догадался я. Вервольфы тоже догадались, и с пола раздался дружный скулёж.
— Щ-щенки, — провозгласил московский дознаватель, вновь появляясь в дверях ангара. — На кого хвост подняли!..
Он схватил ближайшего за шкирку, и легко, как тряпичную куклу, вздёрнул с пола.
— Кто вас послал? — загремел Владимир. — Говори!
Байкер пустил кровавую слюну и закатил глаза.
— Осторожней, Володенька, — вновь предупредил Алекс. — Ты ему шею сломаешь.
— Много чести, — тот брезгливо отбросил потерявшего сознание байкера и схватил другого. Поднимать с пола его не стал, а просто выкрутил руку. Байкер заскулил. — Тот же вопрос, — прорычал ему в ухо Владимир.
Бородач выкатил глаза, прохрипел несколько непечатных слов и тоже вырубился.
А потом началось невероятное. Оно пошло от дальней стены, где лежали самые покалеченные. Раздался такой звук, словно тело выворачивают наизнанку. Он был влажным, липким и настолько неприятным, что подкатывало к горлу.