— Ваш брат поплатился за гордыню, верно? — тихо сказал Алекс. — Он хотел иметь выдающегося наследника. Одновременно — вервольфа и мага. И попался в ловушку собственных амбиций.
— Пантелей желал самого лучшего для клана лесных оборотней, — прорычал Гордей. — И ему просто не повезло. Всё могло обернуться по-другому.
— Я помню это дело, — тихо сказал Алекс. Его трубка курилась, испуская сизую струю вишнёвого дыма, и окутывая шефа загадочным ореолом. — Тысяча девятьсот девяносто второй год. Исчезновение молодой, только что инициированной ведьмы Снежаны. Её трупа так и не нашли… — он вопросительно посмотрел на вервольфа.
— Ей хорошо заплатили, — прорычал Гордей. Глаза его вновь сделались золотыми, а речь — слегка невнятной из-за удлинившихся клыков. — Она должна была всего лишь стать суррогатной матерью. Девчонка мечтала о роскошной жизни, о нарядах и драгоценностях… Всего этого она могла добиться и сама — упорным трудом, в течении двадцати-тридцати лет. Но ей, как любой молодухе, хотелось всего и сразу. Разумеется, ковен не одобрил бы её поступка, и Снежане пришлось бежать. Всё случилось в клинике, в Церне. Донором был Пантелей, плод хорошо развивался. Но в конце срока… В конце срока что-то пошло не так. Мать, несмотря на всё искусство врачей, умерла при родах. И умирая, прокляла отца ребёнка. А вы знаете, чего стоит смертное проклятье ведьмы.
— Его невозможно снять, — кивнул Алекс.
Очевидно, он сказал это вслух специально для меня…
— Мальчик родился хилым, — продолжил Гордей. — И совершенно лишенным способностей. Как магических, так и к смене облика. В старые времена таких просто оставляли в лесу, — бросил он презрительно. — Но Пантелей его пощадил. Может потому, что уже знал: сам он — не жилец, и больше потомства у него не будет… В компенсацию способностей, Генка рос умным, как чёрт. И коварным… Господи, какие он измысливал хитрости, чтобы переиграть своих более сильных сверстников!.. Со временем мы все к нему привыкли. Считали… чем-то вроде консильери: умеет ловко обстряпать любое дельце. — он горько усмехнулся. — Но никогда не принимали всерьёз.
— А он постепенно, шаг за шагом, стал правой рукой отца, директора компании стоимостью в двести миллиардов.
— Это всё равно ничего не значит, — отмахнулся вервольф. — Совет директоров никогда не будет слушать человеческого ублюдка. И Пантелей это знает лучше других. Сейчас, когда он чувствует, что силы на исходе… в общем, месяц назад он созвал собрание и объявил наследником Митрофана. Для меня, кстати сказать, это тоже было неожиданностью.
— А почему не вас? — голос Алекса можно было намазывать на хлеб. Вместо мёда.
— Я не стремлюсь к власти так, как мой старший брат, — усмехнулся Гордей. — Точнее, не хочу той власти, что есть у него. У меня есть мой клуб, мои волки. Моя свобода…
— Несколько десятков обученных тренированных бойцов могут кому-то показаться настоящей армией, — негромко, словно думал вслух, проронил шеф. — Ведут они себя, правда, как банда — нападают на прохожих, хозяйничают на территории компании… — он искоса следил за реакцией вервольфа. Тот оскалился.
— Что касается нападения на вас в парке — да. Это были мои волки. Волчата. Кто-то заплатил им за то, чтобы они попугали приезжих туристов — разумеется, волчата не знали, на кого их натравливают.
— Все мы совершаем ошибки молодости, — кивнул шеф, как бы извиняя волчат. — Но что касается нападения на нас с напарником, на складе Семаргла…
— Здесь нет нашей вины, — твёрдо и уверенно сказал вервольф. — Это были не мои люди.
Алекс скептически поднял бровь. А потом посмотрел на меня…
— Кстати о лжи, — проговорил он. — Мой напарник тоже неплохо чует, когда лгут. Если вы не заметили, он…
— Стригой, — кивнул Гордей. — Я не слепой. И прекрасно осведомлён о всех его способностях.
То, как он это сказал… Даже своим «хвалёным» чутьём стригоя я не услышал в его голосе ни отвращения, ни презрения — которые демонстрировали все остальные.
В общем, в моем личном рейтинге приличных людей Гордей Степной внезапно поднялся на несколько пунктов.
— Стало быть тогда, на складе… — вернулся к теме шеф.
— Я узнал об этом задним числом. И провёл собственное расследование, — сказал Гордей. — Это были не Ночные Волки. Гастролёры из Солнцево. Они должны были сымитировать волков моей стаи, чтобы спровоцировать вас. Ну подумайте сами: зачем мне гадить на собственной территории? Я получаю от компании отличные дивиденды — что позволяет Ночным Волкам жить… ни в чём себе не отказывая. Мы не приторговываем оружием — как делают это другие стаи; поддерживаем порядок на подвластных нам территориях, не позволяем торговать наркотиками…
— То есть, вся стая живёт за счёт «Семаргла»?.. — легкомысленным тоном спросил шеф.
— Вы плохо знаете волков, — в голосе вервольфа вновь послышался рык. — Мои ребята могут о себе позаботиться. У нас есть дизайнерская мастерская по сбору чопперов, а также конструкторское бюро двигателей скоростных болидов — наш прототип в прошлом году занял первое место на гонках в Сочи.
Он говорил с гордостью. Говоря о своих волках, Гордей преобразился. Черты жесткого его лица смягчились, руки перестали нервно сжиматься в кулаки…
— Вернёмся к вашему сыну, — напомнил шеф. Взгляд вервольфа погас. В позу вернулась былая настороженность, спина выпрямилась, ноги подобрались, словно бы готовясь прыгнуть… — Вы сказали, что он не обладает лидерскими качествами, необходимыми для управления большой компанией.
— Митроха пошел в меня, — кивнул Гордей. — Ему милее свобода, свист ветра в ушах — а не скрип кожаных папок и духота делового костюма. Он не может долго сидеть на месте, не обладает должной выдержкой.
Я вспомнил, как Митрофан перекинулся у всех на виду, стоило его легонько задеть. Очевидно, говоря о выдержке, Гордей имел в виду именно это.
— К тому же он ещё не перебесился, — вскользь обронил шеф. — Многочисленные приводы в милицию, которые, в конце концов, привлекли внимание Совета…
Я понял, куда он клонит: Совет, заинтересовавшись похождениями отпрыска, мог надавить на папашу, чтобы тот занялся приезжими дознавателями.
Почему я решил, что к нашим неприятностям как-то причастен Совет? Не знаю. Интуиция. Чувство, возникшее из оброненных там и сям фраз, общего отношения к данному органу власти окружающих… Один Спичкин стоил того, чтобы отнестись неприязненно к организации, которую он представляет.
В коридоре, за дверью, раздались стремительные шаги. Не утруждая себя стуком, Владимир рванул ручку, дверь распахнулась.
Я точно помню, что Алекс её запер. Надо будет поговорить с администрацией по поводу надёжности замков…
— Я нашел его, — вскричал Владимир, врываясь в номер. В два шага преодолев расстояние до бара, он схватил запотевшую бутылку минералки, рывком сорвал крышку и припал к горлышку. — «Другой мир» помните? — спросил он, отбросив пустую тару. — Он у них.
— Что? — вскочив, Гордей подлетел к московскому дознавателю. — Митроха — не такой. Он не пошел бы к этим… К этим… сектантам. Ему нравится быть вервольфом.
— А я и не говорю, что он пришел к ним добровольно, — Владимир закурил папиросу. По номеру поплыл густой серый дым. В отличие от табака Алекса, дым от «Беломорканала» почему-то вонял подгорелой кашей. — Его подловили. Вчера, в ночном клубе. «Звёздную Пыль» знаете? Напившись пьяным, он сначала приставал к девицам, а когда оказалось, что у тех есть кавалеры, перекинулся и пытался их загрызть… Администрация вызвала полицию. Но вместо неё приехали молодцы из организации «Другой мир»…
— Из секты, — перебил Гордей. — «Другой мир» — это секта воинствующих борцов с оборотнями. Они считают, что мы ничем не отличаемся от животных.
— Хорошо, из секты, — миролюбиво согласился Владимир. — Я опросил охранников ночного клуба, а потом посмотрел съёмки с камер видеонаблюдения. Это они похитили Митроху.
Гордей заметался по комнате. Номер был довольно просторным, метров десять от окна до двери… Но нам всем внезапно сделалось тесно.
— У вас есть доказательства? — спросил вервольф после трёх или четырёх кругов по комнате. — «Другие» — сильная организация. Если я вломлюсь к ним с голословными обвинениями…
— На видео чётко видно татуировку на запястье одного из полицейских: восходящее солнце и на его фоне — фигура обнаженного человека, распятого на колесе.
— Этого мало, — к разговору подключился шеф. — Нужно что-то ещё. Что-то железобетонное. А пока… Что ему может грозить? — он смотрел на Владимира.
— Смерть — это в любом случае, — ответил Гордей. И вновь сильно, до хруста сжал челюсти.
Я поражался его самообладанию. Немного познакомившись с повадками вервольфов, я мог предположить, что он сорвётся с места, как только узнает, где его сын. Что он соберёт волков, сядет на чоппер и помчится, сломя голову, на выручку…
— Есть тайный тотализатор для оборотней, — задумчиво сказал Владимир. — Ходят слухи, что организаторами боёв выступает «Другой мир». Там бьются, как вы понимаете, без всяких правил… Ещё киностудия. Ну как студия? Притон. Там снимают порнофильмы с участием оборотней.
— Больше не снимают, — бросил Гордей. — Прикрыли лавочку на прошлой неделе.
— Да что вы? — притворно удивился Владимир. — А что случилось?
— Пожар, — зубасто усмехнулся вервольф. — Взорвалась газовая колонка. К сожалению, никто из съёмочной группы не выжил. Так же, как и всё оборудование…
— И… откуда вам об этом известно?
— Совершенно случайно одним из осветителей оказался волк из моей стаи, — пожал плечами вервольф. — Он успел вывести актёров — у них, кстати, отбирали паспорта и держали на голодном пайке — но съёмочную группу и администрацию, занимающуюся распространением порнопродукции, спасти не смог.
— Ай-яй-яй, как жалко, — покачал головой Владимир. Поцокал языком, поджал губы… — Значит, остаётся бойцовский клуб. Следующие бои как раз сегодня. Так что у Митрохи не так уж много времени.