— А вот тут ты ошибаешься, — забыв обо мне, мертвец неожиданно вскочил и бросился к Алексу. — У меня есть чувство. Я ненавижу всех вас! Ненавижу живых!..
Сергей протянул скрюченные руки к горлу шефа, но остановился в десяти сантиметрах. Прямо в лоб ему уставилось дуло огромного револьвера.
Убедившись, что мертвец понимает, что происходит, Алекс, не опуская оружия, сделал несколько шагов назад.
— Знаешь, Серёженька, — сказал он. — После того раза я поклялся себе, что при следующей встрече всажу тебе пулю прямо в лоб. Чтобы уж наверняка. Но вот ты стоишь передо мной, и я действительно могу выстрелить тебе в лоб — так, что затылок твой разлетится на мелкие осколки, прекращая твоё пустое, никчёмное бытиё. Но ты ведь не убил нас — хотя правильно заметил: мог сделать это в любой момент, когда мы не ждали. И если ты сейчас просто уйдёшь — я тоже не выстрелю. Уходи, Серёженька. Уезжай подальше, в Африку, например. Там зомби — обычное дело… Помнишь, ты мечтал побывать на Лимпопо?
Из глаз мертвеца выкатилась одинокая слезинка.
— Ты же знаешь: я больше не умею мечтать, — и он исчез. Только пыль взметнулась смерчиком на том месте, где он только что стоял.
Но через секунду он появился на том же месте. Я попытался подняться, но рука подломилась. Алекс стоял спокойно. Он уже опустил пистолет, и прекрасно понимал, что второй раз поднять его не успеет.
— Здесь нет того, кого вы ищете, — сказал мертвец. — Это ловушка. Ты теряешь хватку, Сашук.
— Скажи: он жив? Мальчишку ещё можно спасти?
— Да, — помедлив, ответил он. — Если поторопитесь.
И опять исчез.
Алекс подал мне руку. С опаской взяв его за ладонь, я понял, что не так уж у меня всё и болит… Кости больше не торчали из прорех в брюках, рука не была похожа на наполненную холодцом резиновую перчатку. Словом, я не чувствовал себя так, словно помираю. Просто — будто побывал в хорошей драке. А в следующий миг я напрягся.
— У нас гости, — только и успел сказать перед тем, как нас окружили.
Они выходили из-за автомобилей, из-за колонн, просто из густых теней — мёртвые вервольфы. Все они были в зверином обличье. Свалявшаяся шерсть, гноящиеся глаза, потемневшие от времени коричневые зубы… Под клочьями тусклой шерсти у некоторых угадывались голые рёбра — там, где разошлась ветхая от старости кожа.
Некоторые ещё могли рычать, другие издавали горлом лишь тихие шелестящие звуки — словно друг о друга тёрлись листы пергамента. По бетону скрежетали твёрдые когти.
— А вот это уже серьёзно, — сказал Алекс. — Некромагия — это уже не шутки. Не проверка на вшивость.
— Я думал, шутки давно закончились, — челюсть после железной хватки стригоя двигалась ещё не очень хорошо, но чувствительность к языку вернулась. — Сколько у вас патронов?
У меня было два запасных магазина. Но зверюг было гораздо больше…
— Пули тут не помогут, — сказал шеф, вставая ко мне спиной. — Мёртвое невозможно убить. Разве что, отстреливать по одной лапе… Ты-то как?
— Словно под грузовиком побывал. Но ничего. Уже почти не больно. Только…
— Ты теперь слабее щенка, — закончил за меня шеф. — Вся энергия ушла на регенерацию.
— Как-то так, — кивнул я, хотя и знал, что Алекс меня не видит.
— Плохо, — констатировал шеф. — Боюсь, не прорвёмся.
В этот момент один из волков прыгнул на крышу ближайшей машины и оскалив пасть, зарычал. Нас окатило запахом мертвечины, ладана и влажной земли… Где-то я уже такое нюхал.
Но вспоминать было некогда: волк бросился на меня, целя гнилыми зубами в горло. Это послужило знаком для всех остальных.
Я упал, так что Алекс прижался спиной к железному боку жучка-фольксвагена. Он орудовал рукояткой пистолета, как кастетом. От его ударов в стороны летели брызги слюны, ошмётки костей… Я, лёжа на спине, пинался. Тело первого вервольфа оказалось на удивление лёгким, и я сбросил его, протаранив нескольких нападавших.
Но мёртвых волков было слишком много…
Вот уже по руке у меня течёт кровь — чьи-то зубы порвали плечо. Болезненно свербит в боку, плохо слушается правая нога…
Рёв мотоциклов я услыхал пару секунд назад. Но не придал значения — решил, это где-то на улице, за пределами парковки.
Сейчас думать об этом было некогда, но всё же промелькнула мысль: почему здесь, кроме нас, никого нет? Никто не спустился забрать машину, никто не въехал с улицы…
Рёв двигателей становился всё оглушительнее, вот он заполнил собой всё пространство. Казалось, от него трудно дышать.
Отбиваясь, мельком я углядел ровный строй мотоциклов, неторопливо едущих меж рядов машин. Во главе колонны восседал черноволосый и черноусый вервольф…
Гордей, — с восторгом подумал я. — Он ведь обещал быть поблизости — и сдержал слово! Только вот… Митроху мы так и не нашли.
Мёртвые вервольфы отступали — видимо, почуяли численное превосходство. Живые не причиняли им вреда — теснили байками, отгоняли, сбивая в кучу… К нам подошел Гордей. Его чоппер горделиво упирал рога в потолок, стоя в центре проезда.
— Похоже, мы как раз вовремя, — сказал вервольф.
— Это ловушка, — повторил Алекс слова стригоя. — Нас заманили сюда специально.
— Значит, нужно уходить как можно быстрее, — Гордей повернулся к своим и пролаял несколько команд.
И в этот момент… Я заметил за фигурами вервольфов какую-то тень. Подумал, что это вернулся старый знакомый Алекса, но понял, что ошибся. Впечатление тени создавал чёрный, с капюшоном, балахон.
Никто не обращал на неё внимания, и фигура в балахоне стремительно приближалась. Она что-то несла в руках. Моё внимание прикипело к этому предмету. От него исходили… Я почувствовал то же, что и на улице, перед входом в здание — эманации какой-то незнакомой, опасной силы. Они-то и ввели меня в заблуждение, заставив думать, что здесь полно сверхъестественных существ…
Я попытался разглядеть того, кто прятался под балахоном. На какой-то миг порыв ветра приоткрыл капюшон и я увидел тонкий белый профиль, развившуюся каштановую прядь…
От предмета исходили волны ужаса. Волны неотвратимости, конечности бытия.
Фигура подняла этот зловещий предмет над головой — рукава балахона скатились вниз, обнажая изящные женские руки — и переломила пополам. Из его сердцевины брызнул чёрный свет. Он стал затоплять всё вокруг, медленно подбираясь к нам.
— Сейчас мы все умрём, — я понял это так отчётливо, словно слова прозвучали у меня в мозгу. — Алекс, — позвал я, намереваясь что-то сказать, может быть, попрощаться… Но шеф тоже прикипел взглядом к предмету, из которого били чёрные лучи.
Всё подёрнулось тусклой дымкой, мне вдруг сделалось всё равно.
И тут случился первый толчок.
Глава 17
— Землетрясение, — понеслось над стаей вервольфов.
Пол ходил ходуном, машины подпрыгивали. Вновь разорались все сигнализации.
— Глупости, — твёрдо сказал Алекс. — В Москве не бывает землетрясений.
Ближайшая к нам колонна дала трещину.
— Не важно, что это такое, — бросил Гордей. — Надо выбираться.
Он громко свистнул, привлекая внимание волков, и махнул рукой. Один за другим байки взревели.
Треснувшая колонна с громким хлопком лопнула, во все стороны полетела каменная крошка. Прутья арматуры завились штопором.
Потолок сразу просел, заискрила, рассыпая искры, проводка. Колонны лопались по всему залу — словно в них взрывались миниатюрные тротиловые заряды.
Воздух наполнился клубами пыли, стало трудно дышать.
А потом обрушился вход.
Мы просто ничего не успели: всё происходило так быстро, что разум отказывался воспринимать действительность.
— Ищи рамный джип, — крикнул Алекс, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь пыль. — Залезай под него и молись, чтобы хватило воздуха… Я тебя потом откопаю. Слышишь?
На миг я даже ощутил облегчение. Вот сейчас всё кончится. У меня нет сил сопротивляться, я просто не выживу под сотнями тонн обрушившегося здания… А потом я вспомнил Сергея, стригоя с мёртвыми глазами. И принялся нервно оглядываться в поисках крепкой машины.
— Ни на минуту оставить нельзя, — передо мной, как пыльный призрак, возник Владимир. — Ну что будешь с вами делать…
Несколькими мощными ударами молота он расчистил вокруг себя небольшую площадку. Встал в центре, обхватив рукоять молота обеими руками и устремив его в потолок.
— Не надо, Володенька, — крикнул Алекс. — Только себя угробишь…
— Не мешай, — сквозь зубы просипел Владимир.
Казалось, держать молот над головой ему стоит неимоверных сил. Лицо его сделалось багровым, на шее вздулись толстые жилы. Ноги начали разъезжаться в стороны, как у штангиста, взявшего слишком большой вес.
— В хорах архангелова хорала Бог, ограбленный, идёт карать! — выкрикнул, выплюнул из себя Владимир.
А затем поднатужился, хекнул, и… встал ровно, уперев молот в невидимые небеса.
И в то же время дрожание пола начало стихать. Перестали трещать и рушиться колонны, пыль больше не вздымалась густыми клубами в воздух, а принялась, медленно кружа, оседать.
Из-за обломков бетонных перекрытий, из-за засыпанных каменной крошкой автомобилей, начали подниматься вервольфы.
Кашляя, отряхивая с себя обломки, встряхивая головами, словно прочищая уши, подходили они к эпицентру затихающего землетрясения — к Владимиру.
— Ну, вот и всё, — сказал тот, опуская молот и делая им несколько пробных замахов, словно бы снимая скопившееся напряжение.
— Совет тебя живьём съест, — сказал Алекс.
— Спасибо, что спас наши непутёвые жопы, — буркнул как бы про себя московский дознаватель. — По гроб жизни тебе обязаны…
— Ты что, не понимаешь, что натворил? — гнул своё шеф.
— Я разрушил заклятье, — Владимир пожал плечами. Взяв молот на изгиб локтя, он начал баюкать его, как ребёнка. — И спас два десятка жизней. В том числе и твою.
— Ты произнёс ману, Володька! — исступлённо простонал шеф. — Твоя безопасность в Москве обеспечивалась лишь тем, что ты не скажешь ни одной маны. А теперь Совет пошлёт за тобой Гончее Заклятье, и оно не остановится, пока не притащит тебя в суд!